Они абсолютно правильно оценили исландский манёевр России и поняли, что ловить нечего и что, если они не уйдут добровольно, их выгонят силой, и этот позор может поставить крест на любых начинаниях. От бывшего гегемона отвернутся все, даже самые стойкие и упёртые, готовые чуть ли не самоубиться, лишь бы исполнить волю «заокеанского дяди».
В южной части Евразии переговорный процесс выходил на финишную прямую. Индия и Пакистан при российском посредничестве практически утрясли все спорные вопросы. Сказать, что это было сложно, значит, ничего не сказать. Тем не менее, результаты просматривались. Пакистанская сторона обещала, что в течение месяца полностью закроет свою территорию для военных транзитов. Это вело к очередному и, вероятно, последнему акту тянущейся уже лет семьдесят драмы с названием «Янки, гоу хоум». Уход Соединенных Штатов из Афганистана завершал запущенный в июне процесс. В восточном полушарии по факту не оставалось ни одного американского солдата, ни одной действующей американской военной базы.
Казалось бы, живи да радуйся. Однако к понятной и предсказуемой радости примешивались серьёзные и вполне оправданные опасения.
Кто всё-таки организовал ядерную катастрофу?
Увы, этот вопрос пока оставался открытым, но подозрения насчёт проигрывающих на всех фронтах США становились всё более и более обоснованными. По мнению аналитиков, новое супероружие разрабатывали именно там, просто его первое применение оказалось спонтанным и не слишком удачным. Видимо, оно еще находилось в стадии опытных разработок. Чтобы их завершить, американцам требовалось время. Получить его можно было двумя способами. Или устроить очередную войну всех со всеми, или, наоборот, прикинуться сирыми и убогими и изолироваться в своём полушарии до тех пор, пока разработка чудо-оружия не завершится.
Первое, как известно, не получилось.
Второй вариант реализовывался буквально у всех на глазах.
Оставалось дождаться, когда Соединенные Штаты начнут претворять в жизнь новую «доктрину Монро», и тогда действительно — любые сомнения отпадут…
Глава 2
«Люпус эст»
'День 84 (6 сентября, пятница).
С легкой душой ставлю теперь в дневнике не только даты, но и дни недели. Подумал, что будет удобнее, если назначу их теми же, что были в две тысячи девятнадцатом. Неделя — это, конечно, условность, но так проще ориентироваться. Пять дней работаешь «по закону», два — сверхурочно. В субботу можешь позволить себе немного расслабиться, в понедельник — начинаешь «новую жизнь».
Два дня подряд дорабатываю ветряк. Вроде бы получается. Мощность, по крайней мере, удалось довести почти до тысячи ватт, а это уже кое-что. Проблема, как оказалось, чисто техническая. Там немного подшипник перекосило, тут лопасть в другую сторону завернулась, здесь лишний диодный мост откуда-то взялся… По отдельности — ерунда, а вместе — кошмар энергетика. Но ничего, скоро я этот ветряк с солнечными батареями соединю, а потом еще скважину сделаю, воткну термопару и тепловой насос замастырю. И будет у нас тогда суперэкодевайс, мечта любого гринписовца…
Хотя, если бы мог соорудить обычную паровую машину, радости было бы больше, как и энергии. Однако, увы — чего не можем, того не можем. Нет у нас ни материалов, ни инструментов, ни пары-тройки опытных механиков-слесарей…
Впрочем, ветряк — это не самое главное. Я им занялся, можно сказать, от радости, на кураже, поскольку во вторник у нас приключилось другое событие. Знаменательное. Даже дважды знаменательное.
Дело было так.
С утра иду в огород, проверить, как там парник, и — мать-перемать! — пленка разорвана в клочья, каркас сломан, внутри — свинорой. Натуральный. Потому что и вправду — свинья среди грядок. Точнее, подсвинок. Роется гад, хрустит, недозрелыми огурцами хрумкает, скотина такая! Ошалев от эдакой наглости, бросаюсь на огородного вора и — лопатой, лопатой его по хребтине, а потом сапогом в харю, прямо по пятаку.
Свин визжит, словно его уже режут, и со всей дури шарахается на остатки каркаса. Парник валится полностью. Полцентнера сала несется прочь, я за ним. Останавливаюсь секунд через пять. Быстро соображаю, что на своих двоих догнать порося не смогу. И на УАЗике не смогу. А пулька сможет.
Чтобы достать «калаш» и изготовиться к стрельбе, уходит секунд пятнадцать. Нет, я не собираюсь палить вдогонку. Мой план хитрее. Я разворачиваюсь в обратную сторону. Хрякер на всех парах мчится к границе «запретной зоны» и… оказывается в противоположной точке нашего «пузыря». Мозги у свинтуса, понятное дело, под такой кунштюк не заточены. Он тупо продолжает бежать. Куда? Да прямо ко мне, под выстрелы.
Подпускаю его метров на пятьдесят и… Короче, чтобы упокоить несчастного, понадобилось высадить едва ли не весь магазин — прямо упарился палить по хряку очередями, а потом прыгать козлом, уворачиваясь от несущейся тушки, еще не догадывающейся, что ее только что подстрелили…
Весь вторник и среду занимаюсь вялением и копчением. Самое трудное — это удержаться, чтобы раньше положенного не впиться зубами в истекающую «соком» мякоть кабанчика. А слюнки текут и текут, и остановить их нет никаких сил. Тем не менее, справляюсь и с этим. А после, чтобы избежать соблазнов, прячу полуфабрикаты в специально сооруженный для них «шалашик». Пускай там доходят до нужной кондиции, подальше от завидущих глаз и загребущих ручонок. Нет, я, конечно, проверяю готовность продукции, но она, по крайней мере, уже не маячит прямо под носом, и это хоть как-то помогает удерживаться от «необдуманных» действий.
Второе, чем можно отвлечься — это размышлениями на тему «откуда этот подсвинок взялся?»
Поначалу я как-то и не подумал об этом — охотничий азарт, то, сё… Но потом — да, мысль пришла и стала свербить. Помню ведь: не было у нас тут никаких свиней. Вывод: пришли. Точнее, пришел. Откуда? Снаружи, конечно. Больше неоткуда. И что это означает? А то, что не такая уж наша «капсула» и закрытая. Понять бы, какие нужны условия, чтобы проникнуть через барьер, цены бы такому знанию не было…' (из дневника А. Н. Трифонова)
* * *
— Алло. Добрый день. Мне нужен Найджел Гудэхи… Да, я знаю, что его нет. Передайте: я старый знакомый Лайона. Он поймёт.
Джеймс чуть отстранил трубку от уха и принялся ждать. Примерно через минуту в наушнике что-то щелкнуло.
— Здесь Найджел. Я слушаю.
Звонивший мысленно усмехнулся. Он знал, что «Ворон» шифруется, но не думал, что столь топорно — записывающее устройство, которым пользовался абонент, вычислялось на раз.
— Здравствуй, Поющий Койот. Мы не встречались, но ты должен быть в курсе.
— Ты друг Медведя Идущего Тенью? — осторожно поинтересовались в трубке после короткой паузы.
— Профессор звал меня Беспокойный Барсук.
— Да. Я про тебя слышал. Что тебе нужно, Беспокойный Барсук?
— Хочу кое-что предложить. Моя доля — сорок процентов.
На той стороне телефонной линии засмеялись.
— Медведь рассказывал, что ты шутник, но я не верил ему.
— Это не шутка, Поющий Койот. Бриллианты из городского банка Лас-Крусес на три миллиона новыми. И они едут сейчас в твою сторону.
Трубка молчала секунд пятнадцать.
— Сорок процентов много, — хриплым голосом заявил «Ворон». — У меня пять человек, и каждый потребует свою долю.
— Я не торгуюсь, Поющий Койот.
— В таком случае, сделки не будет.
— Нет так нет. Справлюсь один, — не стал спорить Джеймс. — Но если передумаешь, скажешь. Я позвоню через два часа.
Повесив трубку, он вышел из переговорной кабинки и лениво повел взглядом туда-сюда. На автобусной станции царила привычная суета. Подъезжали и отъезжали машины, люди садились и выходили, кто-то опаздывал, кто-то пытался прорваться к перронам раньше положенного, выгружался и загружался багаж, контролеры ругались на водителей, водители на контролеров, пассажиры — на тех и других вместе…
