— Увести! — робот, казалось, только этого и ждал. Резко дёрнув меня за поводок, он быстро поковылял в коридор.
— Я не прощаюсь, Тибериус! За сына ответишь, — знаменитые последние слова! Именно так учил нас товарищ Камо. Враг обязательно запомнит твои последние слова. Главное, чтобы ты потом сам не сдох. Тибериус не ответил, дрожит, наверное, сейчас упырь. Обратно шли бодрее, роботы торопились. Может быть у них там сейчас машинное масло разливали на халяву или триста восемьдесят вольт выдавали, чтобы взбодриться. Обратный путь у нас прошёл без излишней помпы, меня буквально заставили бежать, таща на поводке. Ну точно, масло по талонам отоварить торопились. Добравшись до камеры, они чуть-чуть приподняли решётку и заставили меня едва ли не ползти в камеру, уроды. Захлопнув за мной засовы сразу умчались дальше по коридору, даже не обратив внимание на начинающуюся в камере свару. Стоило мне только появится, как ко мне подскочил папаша Кац.
— Ну как дела? — быстро спросил знахарь.
— Неважно. Журили меня, что я их кораблики взорвал.
— Какие? — опешил Изя Кац.
— Да те, в Центре ещё. Видишь ли, я весь флот шестнадцатого сектора взорвал, негодяй.
— Ну ты подумай, какие злопамятные, — осуждающе покачал головой папаша Кац.
— За то, что мы взорвали их платформу тоже пеняли, — добавил я.
— Мы здесь вообще не при делах, — развёл он руками.
— Я им так и сказал, но мне пообещали вечные муки.
— А ты чего?
— Я им пообещал их самих взорвать, слишком много о себе думают.
— Вот и правильно, так с ними и надо! — воодушевился знахарь. — А у нас пополнение.
— Я и так никого здесь не знаю. Мне что пополнение, что уплотнение. Так это они там по этому поводу радуются? — я кивнул на толпу мужиков, окруживших какого-то здоровяка.
— Нет. Они его хотят завалить.
— Натурально, насовсем? — вот ведь заняться что ли нечем? Книгу почитали бы.
— Ага.
— За что?
— Один из них якобы опознал в нём мура. Но муров к нам не подсаживают. Ошибочка, но они удила закусили, очень им хочется на ком-нибудь оторваться.
— Кто они?
— Компания одна. Типа крутые стронги были внизу когда-то. Удивляюсь, как они ещё живы. Может стучат? — папаша Кац как знахарь знал мои слабые стороны. Стукачей я не любил.
— Пойдём проверим!
— Их там шестеро, — шепнул он мне еле поспевая за мной.
— А ты на что? Эй, мужики о чём базар, — я подошёл к ним.
— Тебе какое дело? Мура мы поймали, — сказал вертлявый с выбитым зубом. Здесь видать уже выхватил, раз зуб не вырос.
— Есть доказательства? — поинтересовался я.
— Есть. Вон Сиплый его узнал. Сиплый, скажи! — вертлявый обратился к высокому и худому стронгу с головой в форме кабачка.
— Да чего там… — он и правда сипел как сифилитик без голосовых связок. — Я его энто, сразу срисовал! Он моего кореша зарезал, а печень на моих глазах сожрал.
— Муров к нам не сажают, — вклинился папаша Кац, — не ври!
— Молчи, плюгавый. Сюда кого только не сажают. Сами то вы кто? Ты с допросов не вылезаешь, стучишь поди куму? — вертлявый тут же возник перед знахарем. — Братва, да по ходу это одна компания!
— Долго думал? — я улыбался, предвкушая драку. — Короче, обсосы, бегом по койкам, пока я добрый ещё.
— Ты кого обсосом назвал? Ты знаешь кто я? — на сцену вышел ещё один персонаж. Ростом с меня и даже шире в плечах. Особенно меня поразил его подбородок сродни совковой лопаты. Очень удачно, не промахнёшься. — Я на элиту один ходил! Понял?
— А я на скреббера! — в первое мгновение они застыли, пытаясь переварить сей факт, но потом дружно стали издеваться надо мной позабыв свою первоначальную жертву. Пока они ржали я подошёл к парню, которого зажали в углу. Удобная позиция, спина прикрыта, сейчас посмотрим кто кого.
— Как звать? — спросил я парня лет двадцати с небольшим. Вблизи он выглядел вообще гигантом. Выше меня чуть ли не на две головы и косая сажень в плечах. Вот только выражение его лица меня смутило. Он же ребёнок! У нас был такой в части, на кухне обретался. Огромный добродушный ребёнок, немного застывший в развитии, какой из него мур к чертям собачьим.
— Арнольд, — у него был хорошо поставленный бас. И в то же время при своих габаритах он беспомощно озирался по сторонам. — Чего они от меня хотят?
— Меня зовут папаша Кац, а его Лесник. Говорят, что ты мур, — задрав голову сообщил папаша Кац.
— Кто это? — невинно спросил Арнольд. Правда, что ли отсталый? — Я недавно сюда попал. Не знаю ещё всего. — Оправдываясь ответил он. Так, понятно.
— Арнольд, подними руки вверх. У тебя есть татуировки?
— Нет, — он энергично замотал головой и поднял руки. — Мне бабушка запрещала делать их.
— Чем занимался дома?
— Я штангу поднимал, — добродушно сообщил Арнольд. Ну понятно всё с ним.
— Так, господа крутые стронги, — обратился я к мужикам, которые к тому времени уже закончили ржать. — Наколок у него нет. Он не мур, свежак же. Разве не видите?
— Слышь, заканчивай его защищать, он мур. Сиплый видел его, — вертлявый никак не мог успокоиться. Крови хочет, гнида, ну-ну.
— Сиплый ваш сам мур, я его тоже узнал! — клин клином вышибают.
— Ты чё ваще попутал, — просипел кабачок. — Втащи ему, Сверчок!
Дальше последовал непереводимый итальянский фольклор, как говорили в одном фильме, который мне показала Лиана. Первым как раз получил Сверчок. Дрались без даров, но мне они были и не нужны. Я вспомнил то славное время, когда ещё не было клокстопперов, а были лишь жирные фрицы и бандеровцы. Лбом я ударил ему по переносице, раздался столь приятный уху хруст, и Сверчок завыл как баба на Привозе после кражи селёдки. Схватившись за сломанный шнобель, он, заливая кровью всё вокруг тут же получил по яйцам. После того как он согнулся, проклиная всех на свете я с удовольствием добавил коленом снизу в голову. Сверчок охнул и отлетел к стене ударившись головой.
Тем временем Арнольд схватил Сиплого за горло и сжимая его своими огромными ладошками наблюдал как тот синеет. Ну реально ребёнок, разве так дерутся! На меня кинулся мужик с подбородком, тот самый, гроза элиты. Не знаю уж как он ублажал элиту, но бросаться головой вперёд в драке не самая здравая мысль. Мне стоило только чуть уйти в сторону и придать мужичку ещё большее ускорение, как он тут же встретился со стеной. Вот это было уже фаталити, как говорит Наташа. Шея хрустнула, мужик упал слабо дёргаясь, где-то далеко на планете одна элита облегчённо вздохнула. Охотник на чудовищ погиб в неравном противостоянии с металлической стеной. Я обернулся на Арнольда и увидел, что Сиплый похоже всё. Ноги его болтались на весу, голова как у курёнка повисла в сторону. Из его рта на пол капала слюна. Сам Арнольд светился от счастья. Папаша Кац пинал Сверчка пытавшегося отползти как угорь и тут Арнольд выбросил Сиплого в сторону как надоевшую игрушку и ухватили Сверчка за ногу. Раздался визг, но детина не выпустил его и поднял за ногу над полом. Вертлявый барахтался, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но ничего подходящего рядом не было. Арнольд посмотрел на него и со всего размаху впечатал в стену. Сверчка просто расплющило, не знаю возможно он был ещё жив, но Арнольд завершил начатое и подпрыгнув приземлился ему на спину. Сверчок издал непотребный звук и безжизненно распластался на полу. Остальные линчеватели куда-то быстро исчезли. Мы уже хотели праздновать победу, как в камере зажёгся нестерпимо яркий свет. Все застыли словно парализованные. Затем наши с папашей Кацом и Арнольдом обручи потянули нас к выходу.
В коридоре нас уже ждали роботы. Теперь их стояло трое, оружие у них было наготове, но они не выстрелили. Видимо получили приказ от Тибериуса не стрелять. Зато они славно позабавились, охаживая нас кнутами с электричеством. Из его руки вылетал хлыст, представляющий из себя мягкую металлическую плётку и при соприкосновении с кожей, следовал разряд. Уж не знаю сколько там было вольт, но волосы мои встали дыбом сразу после первого щелчка. После второго правая половина тела онемела, и я припал на одно колено. Робот продолжал полосовать меня не зная жалости. Где-то после шестого или седьмого удара я потерял сознание и свалился кулём на пол. Папаша Кац уже лежал рядом, из его рта валила белая пена, а зрачки закатились наверх. Самым стойким оказался Арнольд, он выдержал порядка десяти ударов и рухнул как Пизанская башня, устроив при этом маленькое землетрясение.
