полезнейших фруктов. Если у нас много лекарственных трав, то у них фруктов. Маникоту, например, они поставляют за баснословные деньги, потому что она сохраняется исключительно за счёт магии.
— Я вас поняла. Нужно потребовать у них что-то особенное за копейки и на достаточно длительное время. Только опять же: что простым людям с карет, шёлка или экзотических фруктов? Надо что-то нужное для всех. Так что думайте. Может быть, у них есть животные или птицы, которые смогут прижиться и у нас и которые пойдут на мясо, молоко или яйца.
— Есть такие, — воскликнула мадам Олорка, — есть. В Икерии есть бунаки. Они быстро растут, несут большие яйца, и мясо у них нежное — правда, только у молодых. Переговоры о возможности их разведения в нашей стране вели ещё деды нынешних королей. Но икерцы категорически не соглашались.
— Вот. Отлично, — улыбнулась я.
— Ануза поставляет нам карамлин, суфар и натий. У нас тоже в графстве Пунино есть месторождение этих камней, но мы не умеем их обрабатывать, — проговорил задумчиво Милон.
— Если мы потребуем их научить нас, мы сможем наладить свою добычу. Где эти камни применяются?
— Карамлин обеззараживает воду, поэтому его постоянно используют лекари. На такой воде они делают настои и лекарства. Суфар ещё называют огненным камнем. Если его положить в огонь, он не потухнет ещё очень-очень долго. Натий, наоборот, холодный камень, но его кладут в чашу с водой. Он выделяет холодный пар и может остудить целую комнату.
— Очень полезные камешки. Значит, именно их и потребуем. Без фруктов проживём.
— У них месторождение огромное, а у нас относительно небольшое, — спустил меня с небес на землю граф Лурье.
— Даже если так. Мы же можем найти ещё. И у меня уже есть идеи, как их использовать немного иначе. Но это потом.
На следующий день прибыл Фрост. Конечно, победителей встречали бурно. Только сами воины не излучали радости, да и было их маловато.
С лошади Фрост спускался осторожно, что наталкивало на мысль о тщательно скрываемом ранении. И оно почти тут же показало себя. На ступенях он, когда стал подниматься к нам с Милоном, споткнулся и скривился. Нога. Ранена нога. Он всё-таки дошёл до нас. Братья обменялись рукопожатиями, а мне достались поклон глубже положенного и пристальный взгляд. Фрост смотрел на меня так, будто много хотел сказать, но не мог. Только Милон увёл его, а я не стала мешать братьям обмениваться байками о подвигах.
Я пошла к графу Лурье, который должен был подготовить договоры с Икерией и Анузой. Я велела с самого начала поставить дико невыгодные для них условия, чтобы впоследствии торговаться. Граф одобрил мой порыв, предложив подготовить несколько вариантов. Вот этим мы и занимались весь вечер.
— Миледи, его величество Фрост зовёт вас к себе в кабинет, — сообщил мне посыльный паренёк.
Переглянувшись с графом и мадам, я откланялась. Мне даже было интересно узнать, что он в этот раз скажет. Что я придумала битву? Что войска мне почудились? И Бабен сам по себе окочурился? Хотя последнее и так случилось бы.
— Миледи. — Фрост встал из-за стола. Милон, который тоже был здесь, повторил действие брата. Вот сейчас, если мне не изменяет память, а я раньше на неё не особо жаловалась, приветствие по всем нормам этикета. Зачем? Смысл уже какой?
— Ваше Величество, — отвесила я ответный кивок, решив сыграть в любезность. Просто стало интересно.
— Я должен принести вам свои глубочайшие извинения за своё поведение. Я поступал недопустимо, грубо и даже подло по отношению к вам. И хотя я понимаю, что не заслуживаю прощения, прошу выслушать меня.
Вот это речь. Я даже не знала, что ответить, поэтому тихо прошла к креслу и присела в него, не отводя удивлённого взгляда с Фроста.
— Миледи, мы нашли обоснование такому поведению брата. И да, можете не верить. Но…
— Милон, прошу, дай мне объяснить, — прервал вклинившегося младшего брата Фрост. А далее мне поведали душещипательную историю о гнусных заговорщиках, которые медленно и методично опаивали его запрещённым препаратом, влияющим на проявление эмоций и имеющим накопительный эффект.
— Хотите сказать, — усмехнулась я, — что все ваши действия были лишь реакцией на этот препарат?
— Не совсем. Большинство действий и слов были исключительно моими. Критичность они приобрели лишь три месяца назад. Я отчётливо стал понимать, что в некоторых ситуациях поступаю или говорю совершенно не то, что хотел. Я чаще стал осозновать, что злюсь необоснованно. Пытался себя сдерживать. Потом брат обнаружил этот препарат. Только от него артефакты не спасают, а не есть совсем ничего я не мог.
— Этот препарат заменял твои реакции на противоположные. Его применяют для успокоения буйных. Агрессия превращается в спокойствие, и наоборот. В маленьких дозах действие, конечно, не столь сильно выражено, — пояснял Милон.
— Странно другое: неправильные эмоции проявлялись только по отношению к вам. А это уже что-то иное.
— Могу лишь посочувствовать. А преступника искать не пытались? Если препарат редкий и запрещённый, вычислить того, кто его использует, должно быть не так уж и сложно.
— Ещё недавно вы показались мне более чуткой, — нахмурился Фрост.
— Многое меняется. И отношение к человеку тоже. Простите, что не оправдала ваших ожиданий. Если это всё… — встала я. Мне почему-то совсем не хотелось продолжать этот разговор.
— Я понимаю. Простите ещё раз, если сможете, — вздохнул Фрост.
— Подожди, — остановил меня Милон, — давайте уже начнём всё сначала. Нам просто необходимо выстраивать отношения. Богиня чётко дала понять, что мы останемся женатыми.
— Главное, что вы вовремя это поняли. Хотела бы уточнить: в какой момент? Когда поняли, что бой будет? Или уже после? А может быть, в храме? Или всегда это знали, но не могли поговорить спокойно? Что вам мешало? Ах да. Препарат. И неужели он может кардинально изменить человека?
— Вот сейчас ты ведёшь себя прямо как до падения. Может быть, настоящая Элен не умерла и вернулась? — странно смотрел на меня Милон, чем просто убил.
— Что? Да вы моё терпение постоянно испытываете на прочность. И мне надоело быть добренькой и понимающей. Нет от этого толка. Не хочу больше идти вам на уступки. Сами всё это заварили, сами и расхлёбывайте. Я и так очень много на
