допрыгну, отбрасываем.
Быстро оглядываюсь. Так, знакомая каменная арка, я ее точно уже видел. Дверь. Хм. Пока что все территории были новыми, со своими особенностями. Хозяин Лабиринта начинает повторяться?
Неожиданно вырастает расход на поддержание аспекта телекинеза и восприятия Мира через скан. Стоп.
Скан накрывает очень большую площадь, и требует на это кратно больше пси. И самое главное — две отметки разумных. Одна просто сочится усталостью, и эмоций там мало. А вторая, та что ближе — безразличие, усталость, ожидание — все примерно в равных пропорциях. И эта сигнатура находится почти сразу же за стеной.
Тихо подхожу к двери и еще раз оглядываюсь — неожиданная вспышка узнавания. Это похоже та же комната, откуда я только уходил в Лабиринт. Только без фиолетового пятна портала.
Так, лучше даже в мыслях теперь говорить — Полигон, раз так тут принято.
Понятненько. Смотрю в арку с другой стороны. — нет, точно ничего нет. И кстати, вот пожухлый оторванный кусочек мха. Так что да, я точно вернулся обратно.
Бездумно мну в пальцах кусочки растения. Мох рассыпается в руках, оставляя мелкие семечки. Усмехаюсь и легонько подбрасываю их вверх. Пси привычно подхватывает только одно семечко и запускает его по старой, еще в воспоминании запомненной траектории.
Замираю, и наблюдаю за собой. Главное — не спугнуть. Семечко уверенно делает круг вокруг меня, и еще один, и еще. Падать не собирается, аспект на этом радиусе полностью подчинен, работает как ожидается.
Волей замедляю семечку. Та послушно застывает напротив лица. Мелкая, почти незаметная пылинка. Беру пальцами семечко — нет, не кажется. Все взаправду. Аспект в этом направлении тоже, получается, начинает отзываться. Меня почти накрывает волной радости. Почти. Усилием воли давлю пока эту эмоцию. Прислушиваюсь к себе. Похоже без этого умения я чувствовал себя очень неуютно.
Хоть расход пси и повышается уже до почти неприемлемого — беру аспектом семечко с руки, и сознательно прохожу три разных круга траектории. После чего резко ускоряю семечко в стену. Пси рывком уходит в почти ноль, но семечка разгоняется мгновенно и так же почти мгновенно разрушается.
Быстро снимаю «скрыт» и «предчувствие». От ощущения аспекта же просто не могу теперь отказаться. Поток пси немного выправляется.
Сажусь прямо там где стою, и на несколько минут замираю. Нужно восстановиться.
Открываю глаза. Скан. Уже могу себе это позволить. Ничего особенно не поменялось. Сигнатура скучающего товарища так и остается за дверью. Вокруг никого, разве только в комнатке становится еще темнее, а сквозь крышу становятся видны звезды.
Времени проходит немного, хорошо. Вешаю «скрыт». Расход пси вполне приемлем. Добавляю «предчувствие». Вот теперь расход начинает превышать генерацию. И это плохо.
Перераспределяю потоки. Структуру на выносливость трогать нельзя — кто его знает, что там зелье без контроля наизменяет. Так. «Предчувствие» и «Скрыт», к сожалению просто необходимы — только в лицее минимум один менталист. Без «скрыта» меня сожрут. От вновь приобретенного своего аспекта отказаться я просто не могу. И пусть по траекториям у меня сейчас практически ничего кроме воздуха не перемещается, три точки внимания не в счет, но я слишком долго я ждал саму эту возможность.
Похоже, кристалл памяти внутри моего мира снова останется без подпитки. Этим я на какое-то время пожертвовать могу — все равно я даже половину воспоминаний нормально использовать не могу пока что.
Решил, мысленно киваю головой. Баланс слегка положительный, с прицелом на увеличение. Хорошо. Пару дней хорошо бы без резких движений.
Тихо поднимаюсь и толкаю дверь выхода.
Сидящий на выходе незнакомый парень лет шестнадцати, мгновенно приходит в себя после дремы.
— Наконец-то, — недовольно осматривает меня. — Вроде тебе больничка не нужна?
— А бывает такое? — тихо спрашиваю. Постепенно пытаюсь привыкнуть к тому, что вот это двигающееся тело меня не атакует, и вот этому — прослеживаю взглядом за смертельно уставшим носителем еще одной сигнатуры, — тоже до меня дела нет. Не двигаюсь, и понемногу отпуская настороженность. Похоже даже внутри комнаты, и даже после того, как я понимаю, что вышел — все равно, я ожидаю подвоха.
— Нет, но по инструкции, я должен опросить выходящего, — качает головой парень. — Все, если жалоб нет, то давай в общагу, артефактор.
— Почему артефактор? — удивляюсь. Я вроде ничего не говорил.
— На дверь смотрим, да? Потом чуть рядом, — кивает на дверь, через которую я только что прохожу. Рядом с дверью висит табличка, напротив которой крутится спроецированный символ направления. — На отдых особо не рассчитывай. Завтра со второй половины дня начинаешь учиться. До обеда можешь делать что хочешь. Я тебя подал уже в список группы Василия Осиповича, и пока что группу ты поменять не сможешь.
— А ты так уверен, что захочу? — удивляюсь.
— Ну, обычно хотят, — миролюбиво продолжает парень. — Но я по другому и не мог, от него запрос всегда висит первым.
— Понятно, — задумываюсь. — С чем связано — расскажешь?
— Неа. Намекну. — усмехается парень. — Запрос от Летягина есть в каждом новом наборе новичков. У каждого преподавателя не более двух ведомых групп по пять человек. Но ты не тушуйся. Расписание общих и групповых занятий на каждом этаже около лестницы. Куратора своего можешь опять же спросить. Он расскажет кого и куда из вашего набора определили, если тебе уж так будет нужно твоих одногруппников найти. А вообще, разберешься, — машет рукой. — А я пошел. И так из-за тебя чуть до утра не просидел.
Я остаюсь один. Захожу снова в дверь Полигона. Но внутри каменной арки портала не появляется. Да и около двери крутящийся символ исчезает. Похоже тут все-таки не все время постоянный доступ к Лабиринту. Но надо будет все же, по ночам сюда заходить.
Иду в общежитие, и по приходу, тут же валюсь на кровать. Хм, неожиданно, но Первака похоже нет в комнате. Но подумаю об этом — завтра.
.
* * *
— … Не торопитесь дети. Ксеносы неразумны в нашем смысле, хотя демонстрируют навыки самоорганизации. — Мужик немного сумасшедшего вида, рассказывает нам о различных видах тварей. Я только через много лет узнаю, что его семью сожрали у мужика на глазах, и его тоже жрали, но к нему отряд успел, а к его детям — нет.
И относился он к нам, как к родным именно поэтому, скорее всего. Перенос произошел, или что-то около того,
