не успел их заблокировать. Сейчас же я либо отклонял их либо ловил ладонью. Но сил удержать кулак не было, скорее она старалась воспользоваться этим, резко рвя руки на себя, чтобы я сам прилетел к ней поближе.
Каждый жёсткий блок создавал некое подобие ударной волны, что била по ушам. Учитывая, что мой слух усилился, это было не то, к чему я стремился, зато эту уязвимость резко разгадала Женя, которая старалась навредить мне хотя бы опосредовано.
Я не чувствовал ничего от этого предательства. Просто пустоту внутри. Возможно, где-то на задворках сознания я был готов к такому исходу. Осталось только поломать её планы. Но я понимал, что в одиночку не смогу. Она подавляла меня. И пусть я успевал реагировать, это не может длиться вечно. Если первое время мы были равны, сейчас же я успеваю сам не зная как не подставиться.
— Слабак! — БАЦ! — Ничтожество! — БУХ! — Мораль, правильность, подавление своих желаний! — БАМ! — Это всё не имеет в лагере никакого смысла! — ДУН! — Умирай и трахайся, трахайся и умирай! — ШАРАХ! — Надо просто жить так как хочется, а не так, как правильно! — ХЛАБЫСЬ! — Ты полностью свободен в том как мыслить! — ТУДУХ! — Как действовать! — ХРЯСЬ! — Ограничитель здесь — лишь ты!
Она подловила момент и со всего маху заехала правой ногой мне в корпус. Этот удар был настолько стремителен и силён, что рефлексы тела сами поняли, что проще будет его принять, чем заблокировать. Сломать рёбра лучше, чем руки.
Меня запустили в полёт. В первое мгновение я даже не понял, что произошло, и только когда впечатался спиной в стену, понял, что меня пнули, как футбольный мяч. Звук от моего столкновения срезонировал со стеклом на окне и тронный зал наполнил звук крошащихся и падающих осколков, что играли со светом слабого солнца. Но я не мог насладиться этой красотой. Ведь отчаянно сдерживал в себе крик боли, лишь бы не дать понять Жене, что я это почувствовал и мне после этого очень нехорошо.
— Вставай! — кричала она мне, медленно подходя ближе. Я бы и рад, но боль не позволяет. В ответ могу лишь шипеть, хоть немного стравливая её — Ты же хотел быть мужиком до конца! Не поддаваться на мимолётные желания! Так вставай и сражайся за это! — Она дошла до меня и подняла на вытянутой руке, взяв за шею — Твоя позиция слаба. Ты столько сил тратишь впустую. — она поставила руку на изготовку, собираясь ударить меня ещё раз, пока держит на весу. Меня же хватало лишь на то, чтобы пытаться разжать её титановую хватку и отступить.
— Дай мужику возможность стать бабой на день и он пронесётся за эти сутки от простой дрочки клитора до скачки на членах. Ты можешь отрицать это, но я это ты, который честен хотя бы с самим собой. Выросший в земном обществе конструкт из свойственных ему понятий и морали больше не нужен этому телу. Здесь нужно нечто новое. Здесь нужна Я!
Мою шею отпустили и я начал падать вниз. Но падение не завершилось. Ведь кулак, впечатавшийся в моё лицо вновь отправил меня в стену. Я мог лишь понимать, что со мной происходит, автоматически на это реагировать, но на этом всё. Боль не давала нормально мыслить. Я должен выжить. Я должен. Должен!
Превознемогая ещё большую боль и по дороге выплёвывая пару зубов я перешёл на бег на четырёх конечностях, как будто я всегда умел это делать. Это было быстрее, чем пытаться встать.
— Как это иронично, бежишь от самого себя. Это ты называешь мужчиной? Это ты хочешь сохранить не смотря ни на что? Запершись в консервной банке от мира вокруг тебя? Пора меняться, Женя! Пора перейти Рубикон!
Продолжала она подавлять не только физически. Но и морально. Такое ощущение, что она победит, если я сейчас уступлю ей даже морально. Женя может говорить какие угодно мудрые слова. Но попытка сохранить себя стала неким центром всего для меня. Пусть я и пытался сам себе говорить, что нужно уступить. И каждый раз возвращался к этому вопросу, когда стоило чем-то пожертвовать.
— Кха-кха, кхакие бы ни были у меня наивные мысли, или даже вредные. Всё приходит к одному. Плевать, какое у меня тело, как меня воспринимают окружающие. Я просто не хочу забывать себя — выдавил я из себя хоть что-то.
— Надо же, это почти похоже на честный ответ. Я уж думала, ты ничего умного выдать не сможешь. Но это ничего не меняет. Либо бегай от меня до бесконечности, пока Элайза наконец, не решит выступить за меня. Либо подойди и прими уже судьбу как мужчина, которым ты себя считаешь!
Кричала мне в след Женя, не считающая нужным меня преследовать. Она просто перемещалась ко мне за спину, стоило мне оторваться на какое-то расстояние. Легко пытаться развести меня картой мужицкости, но моя боевитость резко упала, стоило только поломать мне парочку ребёр, отбить спину и получить в зубы. Женя многократно сильнее меня. И чем дольше я тяну, чем это будет очевиднее, ведь надир не бесконечен. Стоит ему рассосаться и я окончательно стану грушей для битья.
Алтарь победы всегда требует жертву. И сейчас, я на неё готов. Ещё немного поступиться собой, чтобы не потерять полностью. Надо давить на фетиши Элайзы. Большое упущение со стороны Жени сразу дать обещать ей полную свободу действий. Ей нравится не совсем это…
— Элайза! Один день! Я один день буду очень плохим, сопротивляющимся всему мальчиком, который даже если ему хорошо, будет скрывать это до посинения, оскорблять и обещать, что не сломается. Каждое твоё действие со мной буду воспринимать в штыки!
Я почувствовал, как всё стало болеть меньше, а на месте выбитых зубов прорезаются новые. Неужели сработало?
— Мы ещё обсудим с тобой срок. А теперь иди и докажи, что ты не только обещать горазд! — донёсся до меня ободряющий крик Элайзы. Чёрт, я думал сначала про неделю сказать, чтобы точно согласилась. Хорошо, что сдержался.
— И что это меняет? — поинтересовалась Женя — Ты же грязь из под ногтей по сравнению со мной. Даже с помощью сучки Вымершей, которая всё не может своё место понять. Стоило заснуть, как она давай тебя умолять о переподчинении или смерти.
