Из приятных воспоминаний меня вывели грубые мужские голоса.
— Эй, красавиц, почему скучаем, да?
— Счас такую музыку поставим. Танцевать будем, да?
— Давай, с нами, девушк. Отдохнем!
Ну вот куда без них «носорогов», и ведь явно не абхазы. Заезжие и предельно наглые граждане из дружественной республики.
— Парни, а ничего, что она не одна?
Стараюсь придать голосу дружественности, может, удастся разойтись по-хорошему.
— Слюшай, молодой, — этот толстенький и носатый грузин явно их главный. — Сделай, пожалуйста, так, чтобы я тебя долго искал. Да?
Два его подельника обидно засмеялись. Им отчего-то кажется, что это смешно. Ну что за люди. Почему причинять боль и унижать других им нравится? Я огорченно вздохнул. Вот так и строим общество будущего. Только вот строить его зачастую приходится кулаками.
— Зачем так грубо, товарищ. Давай договоримся по-хорошему.
Снова ржут. Для них этот спектакль — очередное невинное развлечение. Но я времени не теряю, неспешно встаю и осматриваюсь. Успеваю подмигнуть испуганной Ирине и кивнуть ей в сторону бара. Мол, беги сразу туда за стойку.
— Слюшай, пусть послы договариваются, да. А ты вали, пацан, отсюда.
Грубо, очень грубо. Народу в зале мало, и что характерно на помощь нам никто не спешит. Ну почему, объяснять не надо. В здешней милиции одни земляки «носорогов», а виноватым обязательно окажешься именно ты. И тогда прощай будущие путевки. Здравствуй реальность! Мда, некоторые товарищи потом услышат от меня массу ласковых слов.
— Валить придется как раз тебе, «носорог».
Не успел грузинский пахан обдумать наглую сущность брошенных ему слов, как уже летел на пол. Стулья в этом заведении больно тяжелые. Чьи-то головы не выдерживают удара ими. Затем я взялся за самого опасного на вид из их компании. Парень спортивен и гибок, сразу встал в «восточную» стойку. Так и есть — каратист. Пытался достать меня ногой. Махать они умеют, этого у каратистов не отнимешь. Но я умею предельно быстро сближаться и хватать. Руки у меня стальные, и вскоре «каратист» валяется на полу. Громко к тому повизгивая. Вывих я ему обеспечил.
Только порадовался, как получил хлесткую оплеуху в левое ухо, затем так прилетело по корпусу, что аж дыхание перехватило. Не прав я оказался. Самым опасным был вот этот коротышка. Боксер, и боксер опытный. Ох не зря посещал спортзал с ребятами из команды Мазура. Им не нужны красивые приемы, они учили меня драться серьезно. Биться насмерть. Вот и сейчас я не стал лезть в драку, а схватил фужер с соком и кинул его в «боксера». Знатно прилетело! Но на ногах стоит. Я же успел перехватить стул и отбиваю им попытки наскочить на меня. Зря он не ушел сразу. Пара тычков в корпус вышла весьма чувствительными. Руки у меня сильные и опытные, а ножки стула бьют очень больно. Дальнейшей веселухе помешали резкие милицейские свистки.
Кавалерия прибыла!
— Гражданин, зачем вы избили уважаемых людей?
Новый спектакль продолжается в кабинете директора. Вроде кафе я большого ущерба не принес. Графин целый, башка у боксера крепкая оказалась, посуда тоже не побита. Пошто такие вопли «Убивают»? Милиция в здешней Абхазии, впрочем, как и в моем будущем, контора своеобразная. Носатый и усатый старший сержант пытается давить на меня авторитетом. У входа в кабинет вяло застыл еще один усач. Ему этот спектакль уже неинтересен. Как, впрочем, и мне. Вместо разборок по существу опять хитрый и наглый развод. Одна шайка-лейка?
— Если бы я избивал, то твоих друзей увезли на Скорой, сержант.
— Зачем так говоришь? — вскинулся старший наряда. — Совсем советскую милицию не уважаешь?
— Ты, что ли советская?
— Будешь грубить, будем по-другому разговаривать.
Сержант многозначительно смотрит на меня и удивляется моей равнодушной реакции.
— Ах так даже, договориться пытаешься?
Судя по ответной глумливой улыбке я прав.
Мне в итоге надоедают досужие разговоры, и я достаю из потайного кармана заветную красную книжицу.
— Сержант, будь добр, подойди и ознакомься с содержимым.
Милиционер сразу напрягся, вся его спесь мигом слетела, видимо, почуял неладное. По мере прочтения строк на «корочке» его лицо становится все вытянутей, нос увядает, а в глазах пропадает блеск. Дело в том, что здешние менты отлично знают наш санаторий, и что может последовать после того, как некто из органов обидит хоть кого-то из отдыхающих там. Опять милицию и бандитов подвела моя моложавая внешность.
— Товарищ старший лейтенант…
Все, вместо молодого паренька они видят перед собой безжалостного и хладнокровного офицера ГРУ. Убивца и мерзавца по определению.
— Значит, так сержант. Чтобы я тех урюков больше здесь не видел. Ты все понял?
— Ддаааа…
— Договориться снова хочешь? Давай, — я смотрю в испуганные донельзя глаза сержанта, — договоримся так.
От удара в солнечное у милиционера перехватило дыхание. Ничего перетерпит. Второй даже дернуться не успел, как уже стекает по стенке, хватая воздух открытым ртом.
«Совсем расслабились, черти!»
— Ай, больше не надо!
— Ну думаю, мы в расчете. Или ты не согласен?
Сержант испуганно уставился на меня. Видать, его давно не лупили и тем более в форме. Я не стал усугублять и поспешил на выход. Деньги за мороженое и коктейль визжащей тетке директору были отданы сразу. За все остальное пусть взыскивает с абреков. Ирина испуганно посмотрела на меня, но руку взяла, и мы поспешили на автобус.
Но докладную при первой возможности я все-таки напишу. Не дело это измываться над советскими людьми, когда те на отдыхе. Кто бы ни покрывал данную заразу, её требуется выжечь навсегда.
В памяти остался еще один эпизод из моего странного донельзя отдыха. Мы уже собирались домой. Пока Ирина упаковывала наши чемоданы, я вышел в парк посидеть на лавочке. Попрощаться до следующего года с летом. Внезапно рядом раздался незнакомый голос:
— Сергей Васильевич, не возражаете, если я к вам присяду.
Я обернулся. Пожилой человек был похож на обычного отдыхающего. Легкая рубашка и светлые штаны, голова в панаме. Если бы не два «волкодава», фланирующих неподалеку, я бы не сразу обратил на него пристальное внимание. С одной стороны, вроде ничем не примечательное лицо, но нос уточкой сразу обращает на себя внимание. В памяти тут же всплыл образ великого человека.
— Садитесь, товарищ генерал армии.
Мой нынче самый главный начальник скупо улыбнулся и устроился рядом.
— Мы на отдыхе. Так что давай без званий. Просто Петр Иванович. Но я думал, ты меня не узнаешь.
— Вы личность хорошо известная и в будущем.
Видимо, генералу сей факт понравился, он продолжал улыбаться.
— С тобой как, все нормально?
— Уже да, Петр Иванович. Пришел в себя.
— Вот и хорошо. А то тут некоторые товарищи за тебя беспокоились сильно. И та милая девчушка тебе кем приходится?
— Невеста.
— Хорошая. Правильный выбор. Жена из нее выйдет отличная.
Мы немного помолчали. Я пристально посмотрел на начальника ГРУ. Не просто ведь так он ко мне пришел.
— Вопрос у меня, Сергей Васильевич к тебе необычный. Не по службе.
— Не тяните, Петр Иванович. На все отвечу, если смогу.
— Ну что ж… Есть там что-нибудь?
Характерным жестом подбородка Ивашутин показал наверх. Ну да, за каким чертом ко мне еще идти? Вопрос из вопросов.
— Я не могу ответить за всё, Петр Иванович. Только за то, что наблюдал. За чертой смерти пустота. Пустота абсолютная. Видимо, это некий шлюз между Бытием и тем, что идет после него. Там остается все лишнее и наносное. Матрица человеческая чистится и отправляется дальше. Куда и зачем не скажу. Там еще сам не был.
