Скоро капитан вернулся. Судя по его удовлетворённому виду, что надо, он узнал. Но и на меня Рощин бросал подозрительные и злые взгляды. Конечно, всё не очень хорошо для меня выходило. Олег Видов явно рассказал, что подложил ко мне в шкаф валюту. Но у меня его не оказалось. Этим я вызвал насчёт себя бо-о-ольшие подозрения. Но, шиш! Я продолжал хранить растерянный, но в то же время и злой вид. Хрен что докажут!
Сам капитан лезть ко мне, видимо, не решился. И не совсем его дело. Главное-то он явно выяснил. И, скорее, Видов и насчёт КГБ в чём-то признался. Тем не менее, Рощин мой портфель забрал. На его дне нашлись и немного крошки от печенья, и пара конфет. Выронил, но и сам не заметил. Хотя, даже лучше получилось.
А так, получается, что я опять подставил человека. Хотя, раз в КГБ служишь, не имеешь права провокации устраивать! Я, конечно, тоже подло поступил! Но у меня и не было другого выхода. Устрой я сразу же скандал, ничего бы не доказал. Меня сразу же запекли бы в одиночку и начали бы усиленно колоть. Даже без вины, долго бы пришлось сидеть. А теперь милиция пусть попробует доказать мою вину. И арестовать причины нет. Мучать повестками и допросами, конечно, будут, но в камеру не закроют. В любом случае, и тут я ни в чём не сознамся. Морально меня не раздавишь.
Иван Тимофеевич был взбешён. И репетиция сорвалась, так и чрезвычайное происшествие случилось, да ещё с обнаружением валюты. Несмотря на присутствие милиции, он начал выговаривать мне, что я такой-сякой. Это меня взбесило. Хотя, я лишь заявил ему, что ни к чему непричастен и попросил разобраться в этом деле, ясно, как секретаря парткома нашего отдела. Раз приставлен надзирать за мной, пусть слегка пошевелится! И в прошлый раз слил меня перед начальством, так и сейчас струхнул перед отдельными «оборотнями» из КГБ. Ну, что за гнилые коммунисты пошли! Хоть и фронтовик, но всё равно «бронзоветь» начал и спокойной жизни захотел.
Тут приехала следственная группа и начала предварительное следствие. Я сразу же сообщил прежнему следователю Арсению Ковальчуку, что кулёк со сладостями мой и назвал магазин, где и когда купил, и что забыл его в шкафу в понедельник. Рассказал, что в среду после работы гулял в ресторане «Кавказский», во вторник и четверг был на репетиции сестёр Инги, но в свою раздевалку не заглядывал. Разве что в умывальник иногда отлучался.
Следователь мучил меня разными перекрёстными вопросами, но ничего не добился, а потом не выдержал и показал показания Видова. А тот сам признался, что являлся внештатным сотрудником КГБ и получил кулёк — что там, он не знал, надо же, от старшего лейтенанта Збарского! Ключ от моего шкафа ему дал тоже он. И, согласно его устного приказа, Видов в понедельник, после моего отбытия с репетиции, подложил кулёк в мой шкаф. Как бы для оперативной разработки подозреваемого. Значит, так эта подлость у них называется? А в кульке, согласно описи, нашлось валюты на сумму около пятисот долларов, ещё и в мелких купюрах десятка капиталистических стран. Что-то дёшево меня оценили! Мне даже жаль стало беднягу. Что с ним будет, один аллах ведает. Но я сразу же заявил следователю, что сам сильно удивлён и растерян, и возмущён, что так может быть. Следственная группа уже во всём Доме культуры имени Гиза, в том числе и в женских раздевалках, и, конечно, шкафах Инги, Ирмы и Инессы, устроила полный шмон, но явно ничего больше интересного для себя не нашла. Они даже моих отпечатков пальцев, кроме как на моём шкафе, хотя, Инги и девочек тоже, не найдут! Я и сам, на всякий случай, подчистил, и уборщицы за эти дни уже всё стёрли.
Само собой, милиция со всех присутствовавших на репетиции сняла подробные показания. Нашу семью долго не задержали. Всё же Инга вместе с детьми и сёстрами приехала. И Анна Васильевна к нам поехала. Чуть позже и ВИА отпустили, и всех гостей. Все там поглядывали на меня удивлённо и насторожённо, но с распросами лезть не стали. Так ко мне, кроме Соломона Юрьевича, никого и не подпускали. И пострадавший, так ещё и главный подозреваемый…
Под конец отпустили и меня. Не нашли оснований задержать. Олег Видов, однозначно пойманный с поличным, хоть и «стукач» КГБ, ещё долго будет давать показания в милиции. Трудно сказать, что с ним будет. Скорее, отпустят, но в ВИА ему уже делать нечего. Скорее, и на заводе? Ладно, устроят где-нибудь…
— Да, Вячеслав, с Вами не соскучишься. Похоже, у меня ещё много работы впереди ожидается?
— А что делать, Соломон Юрьевич? Завистников много, и они ещё много разных способов придумают, чтобы убрать конкурентов. Похоже, слишком рано и резко я с песнями и музыкой выделился, что меня решили убрать. Даже таким способом!
— Да, Вячеслав, выскочек, простите уж, не слишком любят. К тому же, Вы и на Запад пробились, а это уже чересчур!
Я тепло попрощался с адвокатом. Неплохо он меня сегодня поддержал и спас от нападок и «оборотней», и следователя.
А вот Иван Тимофеевич остался. Ну, ему как раз и придётся объясняться перед заводским начальством. Пусть хоть на этот раз разберётся досконально. Случай ведь не простой! Даже неизвестно, чем всё закончится. И мне немало нервов потреплют. Думаю, что отобьюсь. На меня, конечно, ещё больше коситься будут, так нечего было лезть. И далее придётся быть сильно настороже.
Дома моё появление все встретили с сильной радостью. Я никому, кроме Инги, ничего не рассказал. Сообщил, что ложный донос был. А жена мой краткий рассказ о кульках с конфетами и печеньем у меня и валютой у Олега Видова встретила сдержанно, но дала понять, что, в любом случае, на моей стороне:
— Слава, я ничего лишнего не хочу знать, но ты у меня точно молодец! Вот сволочь, захотел подставить тебя! А теперь сам попал! Знаешь, Слава, я так переживала, пока вы там разбирались. А сейчас мне сильно жарко, и сердце как бы взбесилось, и какая-то нежность к тебе прямо так внутри плещется. Явно, Слава, в тебя влюбилась! Я никогда себя так нервно не чувствовала и за тебя не переживала! Поверь, не вру! Точно в тебя влюбилась!
И заслуженная награда за все мои прежние страдания явно настигла меня! Инга прямо набросилась на меня и сполна одарила нежностью и страстью. Не знаю, правда или нет, но эти слова я услышал от неё лишь второй раз! Хотя, первый случай, в Калинине, не совсем подходит. Да, раньше я ей лишь как бы нравился, но в любви она мне не признавалась. Может, такой уж любви у неё и сейчас не было, но что-то ко мне явно почувствовала. И, конечно, у меня самого полно было беспредельной нежности к жене. Я же давно её люблю! И, конечно, не могу жить без своих, да, наших детей! Я, наверное, и попал сюда ради них⁈
Эпилог, приложения
* * *
Эпилог…
— Да, не получается у нас работать, как надо! Ну и что толку, что неизвестный источник намекнул нам о предстоящих событиях в Чили? Всё равно ничего не смогли добиться. Американцы нас чисто обыграли. Правительство Альенде свёргнуто, левые подвергаются ожесточённым репрессиям, тысячи убиты, многие заключены в концлагеря. И даже центральный стадион в Сантьяго превращён в один из них. Что толку, что Альенде удалось вывезти на Кубу? Он один ничего не может. Мы сами на большее вмешательство, боясь испортить отношения с американцами, не решились. И кубинцам недостаточно средств выделили, и поздно. Когда они вмешалась, то в Чили уже нечего было спасать. Разве что теперь надо как-то вызволять оставшихся там наших сторонников. Если кто жив остался!
— Да, как бы и так, но спокойные отношения с американцами важнее. И неизвестный источник мало написал и предоставил лишь приблизительные данные, и тянул до последнего. Мог сообщить и ранее. Ну, что толку, что он призвал спасти Чили и Альенде, написал, что заговор военных и США, и будет много крови? Да, срок указал, что до середины сентября. А что там и так назревает что-то, было понятно и без него. Ну, написал он про Пиночета. Так кубинцы устроили тому несчастный случай, но среди военных и без него нашлось много вожаков. Хунта и есть. Там, в чилийской армии, весь командный состав надо было менять, но на это и время нужно, и у Альенде решимости не хватило. Ладно, что хоть его самого спасли. Да, смелый человек, решил сам, как Че Гевара, до конца воевать, но у него и опыта никакого, так и не дело лидеру всё пускать на самотёк. Пусть пока подлечится на Кубе и подумает над своими дальнейшим шагами. Ясно, что теперь хунта в Чили надолго. У нас просто нет возможностей хоть что-то там изменить! Там заранее надо было готовиться!
