— Рентген сделали, так что скоро узнаем — сказал я, уже сидя на койке — Хотя я бы не доверял рентгенологу! Он какой-то мутный тип! Очень!
И легок на помине! — вздохнул про себя, глядя как упомянутый врач входит в палату.
— О! Вы уже здесь? — сказал он, глядя на отца — Как понимаю, Николай Алексеевич? — отец кивнул — У вашей дочери...
— Можно мне взглянуть на снимки. — перебил его батя, от чего тот аж опешил.
— Дочери...
— Можно, мне, взглянуть, на снимки — проговорил отец, нависая над старичком как скола над морем.
— Нахал! — вякнула неугомонная бабка из-под одеяла.
— Боюсь, вы ничего там не поймете — пролепетал старичок, отведя взгляд.
— Я, пойму. — вновь повторил отец, выделяя интонацией каждое слово и сжимая кулаки.
— Пойдемте. — сдался рентгенолог через минуту, явно через что-то внутри себя переступая.
И оглянувшись на меня в последний раз, отец ушел.
Пришла медсестра. Решила воткнуть меня иголку.
— Эээ! Не надо в меня ничего втыкать! — взбрыкнул я, отскочив от женщины подальше на койку.
И еще раз отскочил. И вообще в угол сбился, И через спинку перепрыгнул, скрепя зубами от боли во всем теле, разносимой ногой и рукой.
— Так, Александра! Тебя же так зовут? — я кивнул в ответ — Давай не вредничай! Ведь ты уже большая девочка — я вновь кивнул — Давай — показала она мне свою иглу с трубкой — я помотал головой. — Или мне тебе успокоительного прописать?
— А ты попробую. — взъершился я, пытаясь понять сколь много сил во мне осталось.
Мой вывод — на неё хватит! Не позволю из себя кровь откачивать! Не дам! Моё! Мне и самому она сейчас нужна до грани!
— Так. Ну ладно — сделала она какой-то свой вывод и ушла, вместе с иглой, трубкой, и штангой с баночкой.
Но очень скоро вернулся вместе с шкафообразным бугаем. Что оказался врачом.
— Ооо! Начинается шоу! — выдала бабка, вылезая из-под одеяла и садясь на кровати, разве что в ладоши не хлопая.
И как видно психологом, так-как бугай-врач начал очень активно заговаривать мне зубы. И не просто заговаривать, а он еще и закрыл собой дверь! И из-за него я заметил, как ко мне подкрались сзади, только в последний момент.
Резкий разворот, стойка, обозначающая прямую угрозу парню, что явно подобного не ожидал и опешил. И укол в лопатку. Разворот на месте, удар наотмашь — промах. Захват моей тушки сзади, за грудь и руки. Пытаюсь вырваться — безуспешно.
Использую ноги в помощь, отталкиваюсь от массивного тела за спиной — мои ноги захватает врач, силясь удержать конечности. Слышу хруст в собственном бедре, что, будучи поврежденным, под усилием мышц начало просто крошится! Кусаюсь и визжу как последний аргумент, понимая, что в силовой метод я уже проиграл.
— Леночка, еще пять кубиков! — проговорил взмокший врач-психолог, уставший держать мои уже толком не брыкающиеся ноги, в то время как я всадил свои зубы под самый корешок в руку удерживающего меня человека и волком смотрю на видимые персоны.
Леночка достала шприц — я огрызнулся на неё как загнанный в угол зверь. Она, проигнорировав угрозу, засадила иглу шприца в раненую руку.
Да что ж ты делаешь, сучка! — взвыл я внутри своей души, глядя как и без того уже толком не функционирующая рука, с порванными собственными усилиями, при аварии и сейчас, мышцами, совсем перестает работать немея и как бы теряя связь с остальным телом.
Чтоб вас! Я ведь так и правда могу конечности лишиться! И...и...и... сознания. Срабатывает отсечка тела, отключающая мозг, почуяв прямую угрозу его нервным клеткам.
Чтоб вас!
— Чтоб вас! — сухо мычу уже вслух, приходя в чувства.
Пытаюсь поднять руку — не выходит. Вторую — тоже! Я что, привязан к койке?! Ну уж нет! Пора врубать свето...
— Саша!
Знакомый голос! Поворачиваю голову — обнаруживаю у кровати заплаканную мать. Её глаза... смотрят на меня любя меж белков с потрескавшимися сосудами. Светясь печалью, радостью, горем и надеждой, сквозь тьму ночи — ведь за окном уже стемнело. Сколько я тут провалялся?
— И почему я связана?
— Ой. Саша, прости! — принялась она растягивать ремни, которыми я пристегнут к койке — но у неё ничего не вышло — Я сейчас... позову.
— Не надо, забей — буркнул я, отвернувшись.
Через миг обернулся вновь:
— Лучше попить мне дай. Побольше.
— Сейчас, сейчас!
Два литра выдул, как одним глотком.
— МАЛО!
— Ты ж потом....
Мой взгляд средь лунной ночи сказал ей всё лучше слов, и она убежала за водой еще. Вновь выдул, и понял... надо облегчиться! Так вот что...
— Развяжи меня!
— Сейчас, сейчас!
А я понял, что сейчас уссусь!
— Ааа... ххх... поздно — понял, что держать в себе не стоит.
