пламени.
- Мы лишь видим, не можем прикоснуться, - заметил Михаил, прекрасно замечая реакцию ребенка. – Рука проходит насквозь. Как иллюзия. Но местами несколько камней уже стали более плотными. Кремлевская стена теперь как подложка.
- Природа объединяется, - Алексей переступил шипастые корни, остановился возле незнакомого ему дерева, широкие ветви которого раскинулись над главным проспектом. Несколько “плачущих ив” возникли прямо вдоль дороги, корни деревьев разрушили асфальт, проникли вглубь. Густые кроны закрывали частично небо, ветви клонились к земле, а широкие листья почти не пропускали солнечного света, образуя при этом почти непроницаемый природный туннель, внутри которого прыгали озверевшие от всего происходящего древолазы.
- Не только природа, - заметил Михаил, пропуская перед собой пушистого белого зверька, - мир меняется. Разломов все больше, почти в каждом крупном городе России есть брешь в небе. Поступает огромное количество новостей, но кровожадных тварей пока не было. Как и магических барьеров. Это кадры из Калининграда…
Прямо на побережье, недалеко от песчаных дюн, раскинуло ветви огромное, невероятной высоты дерево. Его пушистая, густая крона во многом напоминала то, как цветет глициния. Множество мелких соцветий пурпурного цвета теряло свои лепестки. На фоне белого песка они особенно выделялись. Ласковое море медленно подступало к корням дерева, смывало опавшие лепестки и всякий раз, стоило им коснуться поверхности воды, как возникало еле заметное мерцание.
Мужчины заворожено смотрели на экран и не верили в то, что видели.
Мысли возникали разные, страх в сердце лишь усиливался, и сдержать его становилось сложно – тело реагировало, его передергивало, как от удара током.
Леон сильно волновался, хоть и делал вид, что во многом разбирается, но это не так.
Мальчик, по-честному, ничего не понимал и мало что знал, разве что из рассказов мастера и нянечки, что были к нему приставлены. Большая часть жизни ребенка прошла на тренировочной площадке, и лишь изредка он встречал на своем пути то или иное существо, с которым предстояло сразиться. Лишь потом он понял, что мастер заранее отлавливал жертв и изнурял их до определенного состояния, чтобы ребенок мог справиться, но не сделал бы этого так просто.
Вампиры… Те, что пьют кровь…
Леон помнил рассказы нянечки – жестокие и коварные существа, способные уничтожить небольшой отряд. Привлекательные внешне, они не вызывали у жертв ни капли страха до тех пор, пока не показывали свое истинное нутро. Понять по вампиру, что он вампир в его сытом состоянии невозможно, но стоит оставить это существо без крови, как оно менялось.
Сухость тела, острота лица, тонкие когтистые пальцы – ничто в сравнении с невероятной силой и дикой жаждой крови. Единственные, кого они никогда не трогали – демоны. Почему-то их кровь не была столь вкусной и привлекательной.
Путь до Эрмитажа много времени не занял. Леон сохранял спокойствие, но видел, как смущал многих военных, что наблюдали за ним со стороны.
Для них все происходящее казалось чем-то невероятным, особенно в картину мира не вписывался ребенок, способный сжечь все черным пламенем к чертовой матери. Многие видели бой Леона и Мьера с драконом - все понимали, что ребенок опасен и то чувство тревоги, возникающее при взгляде на него, появляется не просто так.
Дворцовая площадь была вся увита длинными толстыми лианами. Большая часть пространства изменилась до неузнаваемости, и что самое страшное – расширилась.
- Твою ж мать… - не сдержался Михаил, смотря на то, как посреди проспекта возник кусок чужого мира – асфальтированная дорога резко переходила в брусчатку, шла дальше, и пространство вокруг нее было выстлано огромным зеленым полем с высокой сочной травой. В небе летали птицы, вдалеке слышался звон колокола, и отблеск серебряного креста был виден даже издали.
- Не советую, - потрясенно шепнул Леон, стоило Михаилу протянуть руку вперед, нащупывая в воздухе хоть какую-то преграду и переход между мирами.
- Ничего не чувствую, - заметил военный, делая уверенный шаг вперед. – Потрясающе… Это поле… огромное поле… Точнее его кусок! Вы же сами видите, это нечто идет до самого канала и уходит вбок. И там явно есть церковь! Смотрите, там даже кто-то ходит… Вдалеке…
- Знаешь, если ты помашешь этому кому-то рукой, я тебе ее отрежу, - как бы невзначай ответил Капитан, положив ладонь на рукоять ножа, что убран в ножны, - выйди оттуда. Мы не знаем, как долго это пространство будет существовать внутри нашего мира, к тому же это лишь его кусок… Кто знает, что может произойти… Нам в ту сторону!
- Это-то понятно, что отрежешь. Но Капитан, дверь открывается в обе стороны…
После этого был отдан приказ наблюдать за разломом.
Сам Эрмитаж тоже изменился. Часть здания теперь имела продолжение – каменная стена огромного серого замка со смотровыми башнями вызывала не только трепет в сердце, но и ужас в поджилках.
- Был внутри? - заметил Семенов, прислушиваясь к внешнему миру, - и правда что-то странное. Я слышу рокот, но лишь отдаленно.
- Не был. Но в нашем мире все похоже. Темница внизу. Нужны острые клинки, мечи, боевые копья.
- Есть пистолет, автомат и гранаты, - заметил Алексей, показывая арсенал Леону, но тот лишь пожал плечами:
- Что это?
Военные ухмыльнулись, довольно оскалились и осознали, что уж лучше пистолет в руке и дальний бой, чем меч и гора человеческихтрупов.
Капитан видел, как тень непонимания промелькнула в глазах ребенка, прищурился и с удовольствием отметил, что ни демон, ни его эльф/раалиец, пока что не имеют ни малейшего понятия о том, на что способен человек.
Рокот доносился с нижних этажей. Подвальные помещения Эрмитажа представляли собой хранилища, заполненные истинной, не поддельной историей, но помимо древних манускриптов, картин и других произведений искусства, в нем оказался целый проход в другой мир.
- Как и в тот раз, - заметил Капитан, ощущая, как дернулся глаз. Неделя на препаратах ни к чему особому не привела, тело не справлялось со стрессом. – Семеныч, все фиксируй, передавай данные и не лезь в пекло.
Алесей кивнул, что-то вбил пальцами в экран планшета и тихо выдохнул, наблюдая за тем, как прямо рядом с ним распускается огромный фиолетовый бутон с белой окантовкой и нежно голубой сердцевиной. Длинные лохматые пестики были измазаны в какой-то слизи, источали наимерзейшую сладкую вонь и вызывали рвоту.
Осторожно срезав бутон, Леон аккуратными плавными движениями как бы выкрутил его из основания стебля. При этом следом за цветком тянулись толстые, пропитанные влагой нити, похожие на чей-то волшебный кишечник.
- Как будто
