французскую актрису по имени Маргарита. Но она была очень привередлива и надменна, и не ответила на его светлые чувства. Вот о том, что он сделал дальше, поётся в этой песне.
Возникла тишина. Все ждали моей песни… Я немного настроился. И стараясь слегка коверкать слова, делая не слишком правильные ударения, согласно своему литовскому происхождению, запел а капелла:
Жил-был художник один,
Домик имел и холсты,
Но он актрису любил,
Ту, что любила цветы.
Он тогда продал холсты,
Продал картины и кров,
И на все деньги купил
Целое море цветов.
Припев я сократил наполовину, а повторение я сделаю лишь в конце песни. Хотя Пугачёва всё повторяла и повторяла эти незамысловатые слова припева…
Миллион, миллион, миллион алых роз
Из окна, из окна, из окна видишь ты.
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез.
Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
Слушали меня очень внимательно. Даже женщины перестали суетиться, встали у выхода из кухни и стоя меня слушали. Видно было, что им тоже нравятся слова этой простой песенки…
Утром ты встанешь у окна:
Может, сошла ты с ума?
Как продолжение сна
Площадь цветами полна.
Похолодеет душа,
«Что за богач здесь чудит?»
А под окном, чуть дыша,
Бедный художник стоит.
Во время припева я заметил, что Нино шевелит губами, как бы повторяя за мной навязчивые, но простые слова припева:
Миллион, миллион, миллион алых роз
Из окна, из окна, из окна видишь ты.
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез.
Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
Третий куплет у меня уже прошёл лучше, почти на одном дыхании. Я даже слегка протрезвел.
Кажется, я понял, зачем грузины поют за столом. Чтобы продышаться и протрезветь… а что? Хороший способ.
Можно ещё марш-бросок устроить километров на десять или двадцать. Тоже и продышишься, и про… Короче. Весь хмель из тебя точно выйдет, если не сдохнешь на бегу… Ну а я продолжаю петь…
Встреча была коротка:
В ночь ее поезд увез,
Но в ее жизни была
Песня безумная роз.
Прожил художник один,
Много он бед перенес,
Но в его жизни была
Целая площадь цветов.
Миллион, миллион, миллион алых роз
Из окна, из окна, из окна видишь ты.
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез.
Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
Последний припев я повторил два раза, хотя помню, что Пугачёва пела его раза четыре или даже шесть… Надо бы как-нибудь потом, когда она всё-таки удосужится здесь, в этом времени спеть эту песню. Посчитать количество повторов этих: «Миллион, миллион алых роз…»
Наконец-то я закончил петь. Все мне захлопали. Да… Было видно, что песня всем очень понравилось. Тут же разлили вино и подняли тост.
Но первый тост они тут же подняли за настоящего мужчину, за истинного грузина, за бедного, но гордого художника Нико Пиросмани.
Ну а потом был следующий тост — уже за меня.
После был тост за дружбу народов.
А на улице уже стемнело, и я очень обрадовался, когда Нино меня забрала из-за стола и отвела спать. Устал я, как будто не песни пел и мясо ел, а разгружал вагоны с тяжёлыми мешками… Постелили мне на женской стороне дома, и я уснул без сновидений и фантастических путешествий на далёкие планеты…
Спал я, как сурок, как говорится: без задних ног. И даже, наверное, и без передних. Сказывалось выпитое и съеденное за обильным и богатым столом, накрытым гостеприимным хозяином для «дорогого» гостя. Да… Погуляли мы вчера на славу… А сколько вина я выпил, до того, как догадался договориться с Нино, чтобы мне больше не наливали ничего крепче сока… Но, странно… Проснулся я с абсолютно свежей головой, как будто и не пил ничего вчера… Вот, что значит натуральный продукт и никакой химии.
Да… Но проснулся я что-то уж слишком рано. Разбудили меня, конечно же, местные петухи. Орали видимо со всей дури от счастья и радости, что не их вчера подавали к столу. А стоило бы именно их подать, зажарив на вертеле воткнутом в петушиную задницу… Чтобы не орали тут под окнами с утра пораньше…
Вот блин… Павлин-мавлин…
Я быстренько умылся и даже воспользовался удобствами во дворе, прежде чем Нино позвала меня на завтрак. Завтрак был более скромный, чем вечернее застолье, но тоже сытным и обильным. Да я тут в колобка превращусь, если задержусь хотя бы на неделю… Пора уже уезжать… Как говорится: «Спасибо этому дому! Пойдём к другому…»
— Сауле! Твой мотоцикл уже починили. А что с ним делали, тебе Автандил сам расскажет. — Нодар указал на худого седовласого мужчину средних лет.
— Здравствуйте, батоно Автандил! А что с ним случилось? Почему он заглох и не ехал?
— Да, ничего там страшного не было. Свечи поменял и подрегулировал слегка. Почистил немного. Туда, сюда… Мотор импортный. Капризный… Нашей пыли совсем не любит. Да и бензин у тебя был не очень хороший. Я посмотрел и в канистре, и в баке. Плохой совсем бензин… Разбавленный, не знаю чем. Кто тебе заправлял, тот вообще не человек даже, а баран безрогий. Но я всё слил из бака и промыл… Я там налил тебе потом хорошего бензина с хорошим маслом. Теперь всё будет работать нормально. Как хорошие и точные часы…
— Спасибо Вам огромное, батоно Автандил! Как я могу Вас отблагодарить?
— Девочка, слушай! — вмешался в разговор Нодар Беридзе. — Ничего не надо… Ты такой подарок всем нам сделала вчера. Показала, что даже у холодного Балтийского моря, в далёкой-далёкой Литве знают и помнят нашего земляка Нико Пиросмани и поют о нём песни. Ничего не надо! Тебе спасибо!
— Спасибо и Вам, батоно Нодар! Вы показали мне, что такое настоящее грузинское гостеприимство. А ваши песни мне очень понравилось. У нас так мужчины петь не умеют.
Автандил и Нодар сразу заулыбались. Грузины любят завуалированную лесть в свой адрес. А мне не жалко. Я могу ещё похвалить… Но не сейчас…
Сейчас мне уже пора ехать дальше…
