отдать мне, я с ними что-нибудь придумаю.
Глиняная Башка радостно затряс головой и начал оглядываться, соображая, куда же деть это ожерелье.
— Да не, носи пока сам.
Я с гордостью надел на Глиняного его крысиные хвостики. Сбоку закряхтел железный, косясь на своего собрата, который получил украшение.
— Ага, а ты, вообще, молодец! Твоё «клац-клац» было сегодня бесподобно, — сказал я, — поэтому тебе тоже нужна какая-нибудь награда. О, придумал! Погнали наверх.
Мы поднялись наверх. Я покопался в том мусоре, что купил, и нашёл старую бронзовую монетку, которую хотел на что-то переплавить. Ценность она имела не очень большую, и я взял её просто, как материал бронза, который может мне понадобиться. У меня возникла идея. Я быстро немного напрягся и видоизменил рисунок — вместо гордого профиля какого-то давно почившего в лете императора на кругляшке появилось изображение ножниц. Затем приложил его к металлической груди голема.
— Нравится? — сказал ему.
Близоруко сощурившись, голем посмотрел, потом улыбнулся.
— Клац-клац! — выдал он.
— Сто процентов! — сказал я и прилепил кругляш к груди, который тут же приварился. — Это тебе медалька за заслуги.
Теперь уже Железяка с превосходством посмотрел на своего глиняного собрата.
— Только не подеритесь, — сказал я. — А пока марш вниз и заберите всё ценное у трупов. Вы знаете, что брать — деньги и любой металл!
Мелкие бросились исполнять приказ, а я навёл окончательные штрихи в уборке помещения. Деловито прошёлся веником по и так идеально чистому полу, просто, чтобы составить иллюзию. Потому что видел, что снаружи уже стоит народ и ждёт, когда моя лавка откроется.
Громко блямкнули большие настенные часы, которые я тоже нашел на барахолке и успел быстренько собрать. Я пошёл и открыл дверь.
— Добро пожаловать, гости дорогие!
Прямо у лавки стояли трое зевак, а ещё одна парочка, когда проходила мимо, услышала меня, и тоже повернулась. Ну, пять человек на открытии — это всё-таки пять человек.
Первые рубли полетели в кассу, когда посетители начали делать свои первые покупки. Брали они дешёвые безделушки в районе 100 рублей, но, честно говоря, я был рад и этому.
Гордость Архитектора всегда основана на его изделиях. И пусть я сейчас продаю не новёхонькую опорную крепость для Ордена Охотников, а маленькие восстановленные каменные фигурки, но чувства я испытывал примерно одинаковые. И это было хорошо.
Офис Тундрева Геннадия Петровича
г. Вадуц
Княжество Лихтенштейн
Геннадий Петрович задумчиво барабанил пальцами по столу. Вполне молодой человек, который достиг определенного веса в обществе и «хлебной» должности исключительно благодаря своему уму.
Он четко знал когда стоит нажать, когда отступить и ловко лавировал в опасном море местной бюрократии и (немного) политики. Геннадий Петрович рано понял, что в Лихтенштейне собрались два типа аристократов — те, которые проиграли борьбу за власть в Империи и сдались и те, кто проиграл всего-навсего очередной «раунд» и прибыл в Вадуц для того, чтобы перевести дух и собраться с силами для нового боя.
Обе категории сильно отличались друг от друга. Первые были «конченные» люди, у которых, возможно, и оставались накопления, но они точно потеряли волю к победе. Вторые же, наоборот, в данный момент могли быть без гроша в кармане, но с сильнейшим желанием отомстить/возвыситься/кого-то наказать. И эта жажда к жизни читалась у них на лицах.
Геннадий Петрович гордился своей способностью отделять одних от других. Причем, в последний раз он почти ошибся, и это было странно. Молодой паренек — Теодор Вавилонский. При первой втрече, Геннадий Петрович был уверен, что юноша относится к первой категории. Причем, самой жалкой ее разновидности — когда человек проиграл еще до того, как вступил в бой. Просто не хватило духа. Жалкое зрелище.
Геннадий Петрович, по привычке, использовал все варианты, дабы заработать, точнее отобрать то, чего эти жалкие людишки не заслуживали. Сообщил родителям «потеряшке», отжал ценный предмет старины, вогнал парня в кредит. Он чувствовал себя в праве. Волк среди овец и вот это вот все…
Но, почему-то из головы этот юнец у него не шел. После того, как парень отдал ему шахматы — единственную ценную вещь, что он имел, он должен был быть сломлен и раздавлен. Но, на его лице читалось только удовлетворение и даже некоторое торжество. Геннадий Петрович мог бы поклясться, что пацан его обманул, но нет. Эксперт, мнению которого он полностью доверял подтвердил подлинность шахмат. И это было странно.
Используя своих подручных, Геннадий Петрович начал приглядывать за молодым Вавилонским. Странно, но пацан послушался его совета и не торопился посмотреть свое имение. Вместо этого он начал бизнес. При том, что еще не погасил кредит. И это было удивительно.
Сейчас у Геннадия Петровича были достоверные сведения, что родители Теодора собираются делать следующий шаг для того, чтобы забрать свое. Ха-ха! Это они не знаю, что нет никаких не «ихи» не «его». Стоит ли Геннадию Петровичу вмешаться? Наверное, еще нет… Он просто понаблюдает за очередным актом этой мини-драмы. В конце-то концов, здесь, в Лихтенштейне большую часть времени так ску-у-учно…
* * *
Когда торговый день закончился, в кассе у меня было 2642 честно заработанных рубля. За вычетом 41 рубля, которые я потратил на закупку этого хлама, такой маржинальности позавидовал бы любой инвестиционный банкир. Но мне нужно было больше. Скоро подходил срок погашения банковского займа. Вот только, чтобы продавать дорогие вещи, как я уже говорил, мне нужна состоятельная платежеспособная клиентура.
Здесь же, хоть и хорошее место, но оно находится немного в стороне от главной аллеи. Ну, а самое главное, что в такие районы платёжеспособная аудитория заходит редко. Тем более, кто же знает, что пройдя всего двадцать метров в сторону, можно наткнуться на такой самородок, как мой магазин.
Что ж, придётся вспомнить кое-какие давно подзабытые навыки и правила, такие, как «реклама — двигатель торговли». В моём прошлом мире само имя Архитектора было достаточной рекламой. Все заказы, которые мне поступали, я не успел бы выполнить, даже если жил бы вечно просто потому, что они приходили быстрее, чем я успевал с ними справляться. Поэтому в прошлом мире я мог сам выбирать, что мне делать и с кем работать. Здесь же всё было наоборот. Надо было нарабатывать репутацию снова.
Что ж, быстренько откопав ранее «прихватизированный» тук, я произвёл в нём косметические изменения — в первую очередь я сделал закрытым, повесил замок, дабы никакой ловкий воришка не смог ничего спереть. Впрягся в него и
