туда заносит.
— Вообще, насчёт квартиру обыскать, идея неплохая. — Я повернулся к тян. — Мы же никуда не торопимся?
— Костя, — начала она.
Таким тоном, и глядя на меня такими глазами, что я сразу понял — сейчас чего-нибудь ляпнет. Такое, что Мишелю слышать не стоит. Строго оборвал:
— Молчать! Потом скажешь.
— Но, Костя, — снова начала она, — это же…
— Кому сказал, потом! — рявкнул я. — Слушай меня. Доставай кувалду.
— Зачем?! — встрепенулся Мишель.
— Затем, что ты врёшь, родной. Ваш брат продажник помирать будет, а с клиентской базой не расстанется. Где ты хранишь контакты? Ну?! — Я снова потянул Мишеля за руку.
— Может быть, здесь? — сказала тян. И показала мне браслет Мишеля, который всё ещё держала в руках.
Судя по кислой мине Мишеля, угадала. Блин, точно. Во я идиот.
Продолжая одной рукой удерживать Мишеля, другой нажал кнопку на его браслете. Дождавшись, пока засветится экран, сказал:
— Артур Смит.
«Голосовая связь?» — до защитных паролей эти милые люди пока не додумались.
— Да!
«Вы собираетесь использовать систему дальней связи. Продолжить?»
— Нет, — поразмыслив, решил я. — Ещё спугнем, не дай бог.
«Не распознано».
— Да кто бы сомневался… Заткнись.
Я нажал кнопку и сунул браслет в карман. Огляделся по сторонам. Ничего подходящего для того, что собирался сделать, не увидел. Перевёл взгляд на Мишеля.
Попросил тян:
— Сними-ка с него галстук.
— Зачем? — Аж вздрогнула, бедняжка.
— Ролевые игры замутим. Ты кем хочешь быть?
Ролевые игры закончились быстро: галстуком я связал Мишелю руки за спиной.
Не оставлять же было, как есть, чтобы он через минуту добежал до соседей и полицию вызвал. А рулона скотча или мотка веревки, которые в фильмах неизменно оказываются под рукой у злоумышленника, независимо от того, где он злоумышляет, в бескрайней пустыне или далёкой-предалёкой галактике, в коридоре у Мишеля почему-то не увидел.
Подумав, вытащил из ботинок Мишеля шнурки и связал ему ещё и ноги. В рот затолкал кляп из тюбетейки. По моим прикидкам, быстрее, чем через пару часов, парень от этих наворотов не избавится. А за пару часов мы уже ого-го в какую даль усвистим.
— Не скучай, дружище, — пожелал на прощание я. — А в следующий раз, перед тем как идти катать заяву на невинную жертву обстоятельств, подумай десять раз. Вот, не пошел бы ты никуда, остался в конторе — фиг бы мы тебя так красиво оприходовали. Ещё и бабла бы срубил — может, не меньше, чем с Дианы.
Мишель злобно сверкнул глазами поверх торчащей изо рта, закрывающей пол-лица тюбетейки. Мне показалось, что я услышал, как заскрипел у него в голове кассовый аппарат. Вот и пусть на досуге убытки подсчитывает.
Мы с тян вышли из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь.
В этот раз в лифте тян не зажмурилась. Даже, по-моему, не заметила, что мы в него зашли — чуть не подпрыгивала от нетерпения.
— Ты чего? — удивился я. — Если в туалет, так фиг ли раньше думала? Возвращаться точно не будем. А тем, кто в лифтах ссыт, я ещё в своём мире, если бы поймал, башку открутил.
— Да нет же! — Тян нетерпеливо притопнула. — Уже можно?
— Что — можно? — Я аж напрягся.
Лифт, девушка, пентхаус, — стремительными вспышками пронеслось в голове, — в лифте мы вдвоем…
То есть, была бы тян стопроцентной девушкой — я бы ух! А к Филеасу-тян уже и не знал, как относиться. Всё-таки лезть обниматься к девушке, про которую доподлинно знаешь, что она — мужик, стрёмно как-то, несмотря на все женственные признаки. Кто не верит, сами попробуйте.
— Ну, говорить! — объяснила тян. — Ты сказал: «молчи», и я молчал. А теперь-то можно?
— А, — вспомнил я. И сразу повеселел. — Ну?
— Это мой родной мир! — выпалила тян.
Я посмотрел в окно. В смысле, на стенку шахты.
Пурга, оказывается, улеглась, как не было, и за стенкой красиво, заливая город предзакатным светом, катилось к горизонту солнце.
— Ну… поздравляю, чё. Симпатичный мир. И не жарко, опять же… А у тебя папа или мама отсюда?
— Ох, ты не понял! — Тян всплеснула руками. — Адрес, который назвал Мишель. Это мой родной мир.
* * *
Тому, что мы явились без пепельницы, Шарль, собака, даже не удивился. Только вздохнул печально — типа, что с вас взять, убогих.
— Зато теперь — домой! — взвизгнула счастливая тян. — В ближайшую пятницу я смогу посетить кружок декламаторов!
— Угу, — поддакнул я. — Главное, жену посетить не забудь. Наверняка она всю жизнь мечтала кошку завести.
Тян непонимающе посмотрела на меня. В космопорту уговорила-таки заскочить на минутку к знакомому бармену, и теперь в пространстве слегка размазывалась. Уставилась на свои сиськи, потом — на хвост, нервно оплетя его вокруг коленок. А потом села на пол и запричитала:
— О, горе мне! Горе! — схватила себя за уши и вырвала из них несколько рыжих шерстинок.
Шерстинки трагически закружились, оседая на пол.
— Костя, — позвал Шарль. — Надеюсь, ты не заставишь меня смотреть спектакль до конца? Что ещё у вас случилось?
— Да ничего не случилось, — отмахнулся я. — Просто мир, в который собирается Диана — это Серень.
— Как, прости?
— Ну, я его так обозвал. Серень. Всё серое, и дымят, как паровозы. Ну, офис у тебя там был! Из которого мы пепельницу спёрли. — Я посмотрел на обратную сторону листа с распечатанной картой, где записал, чтобы не забыть, координаты мира. Но произнести не успел.
— С-S35197/Н? — изумился Шарль.
Я сверился с листом.
— Ну да. А чего орёшь-то? Тоже, что ли, в кружок декламаторов ходил?
— Нет, — прекратив причитать, встряла тян, — я знаю всех членов кружка!
— Удивительно. — Шарль её восклицание, похоже, не услышал. — И что же ищет Диана в этом мире?
— Не «что», а «кого». Какого-то перца, который знает другого перца, которого она ищет. Тот перец, который на Серени, Диане на самом деле не нужен. Ей через него надо выйти на другого перца. И вот тот перец ей офигенно нужен.
— Спасибо, достаточно. Я понял. А как зовут того… э-э-э… перца, который
