откуда к вечеру у Мии появился позитив, если весь день она ходила, как курица, опущенная в воду.
— Можно сказать «перебесилась». Просто твоя клоунада с луком — это не бродячий балаган, а целое шапито. Я как представила, что мне придется тратить ресурсы, время, силы, чтобы снова твою тухлую душонку сунуть в это тело. Опять потом блевать дальше, чем видеть. А тут повезло, поэтому, — она плюхнулась на стул, подперла подбородок рукой и смотрела мне в глаза своими изумрудными радужками. Такими обворожительными. О разрезе в районе груди я и заикаться даже не хочу. — Можно отпраздновать эту идиотскую победу, а затем пойти спать и начать выполнять твой гениальный план. Как ты его там назвал?
— План «капкан»! — ответил я ей, засовывая кусок хлеба с тушеным ребром в рот. И нормальный план. Что за ирония в голосе на слове «гениальный»? Рабочий и надежный, как часы.
— Те самые, что тебе чуть на голову не упали в центре? — усмехнулась она, наклонив голову на бок, от чего челка упала ей на лицо.
— Куда надежнее! — парировал я.
— Как скажешь, умник, — ответила мне Мия, отправляя кусок отбивной в рот. — Только вот скажи, в чем гениальность-то?
— В том, что я жив. В том, что меня видели все. И если не видел «он», то сто процентов услышит от кого-нибудь другого.
— Допустим. А дальше?
— Его работа не окончена. Он придет ее доделывать. Надо просто быть начеку.
— На «че» что? — уточнила она.
— Держать ухо востро. Так понятнее? — спросил я, ткнув вилкой в ее сторону. В таверне снова играла музыка, народ пьянствовал, танцевал и отдыхал.
— Куда более, чем ты думаешь. Доел?
— Мгм, — кивнул я, засовывая последнюю ложку картофельного пюре с кусочками мелко порезанных грибов. Все же еда здесь тоже была го-о-о-о-ораздо вкуснее той, что в моем мире.
— Отлично. Пошли домой. Спать я хочу в своей кровати, а не с тобой ютиться на одной койке.
— Да ладно тебе, не так уж и плохо было, — закинул я удочку, вставая из-за стола и двигаясь к ней на выход.
Мия расплатилась с Розеттой. Я попрощался с Роналдом, пообещав ему, что вскоре мы непременно сыграем в его любимую игру и вышли на улицу. Свежий ночной воздух хорошо прочищал мозги после намешанного алкоголя. Слегка пошатывало, но в целом идти было нормально. Мы двинулись по главной улице, едва не касаясь плечом плеча.
— Не знаю, — наконец сказала она. — Может и неплохо. У меня почти ничего не отложилось в памяти про ту ночь, кроме самого факта, что был секс. И был он потому, что я была пьяна в хлам, потеряла голову, а тут ты в теле Вильгельма. Одно на другое, так и вышло.
— Я понимаю, — ответил я. На душе стало теплее от того, что Миянна перебесилась, как она сказала, и теперь мы могли спокойно все обсудить. — И понимаю, что тебе тяжело, грязно и тошно от одной мысли о совершенном. Так?
— В какой-то мере да. Я не отличалась сильной моногамией до Вильгельма. Ну, как сказать… не все мужчины хотят иметь дел с такой, как я. То, что безродная — полбеды. А вот некромантша… Вот это уже многих пугает до усрачки.
— Меня не пугает, — сказал я, улыбнувшись ей и приобнял здоровой рукой за плечо. Я почувствовал, как Мия напряглась, но через несколько мгновений расслабилась.
— Секса не будет, — ответила она мне, а затем картинно приложила кисть тыльной стороной ко лбу. — Ведь я грешна и теперь никогда не смогу себе этого простить. И вообще — только после свадьбы.
Я хыхыкал в себя с ее пьяного представления.
— Неплохое актёрское мастерство.
— Мне было у кого поучиться, — сказала она, улыбаясь. —
