наголову разгромят. Порвут как тузик грелку. А там и наши совершат освободительный поход в западную Украину и Белоруссию. А все свое оружие поляки побросают, останется его только собирать. И выбрать лучшее.
Так что придется мне в сентябре-октябре лоббировать среди знакомых в Москве командировку от тамошнего института в освобожденные области. С целю изучения местного биологического разнообразия фауны. Не можем же мы верить на слово буржуазным специалистам? Мы, коммунисты, должны сами во всем убедиться.
Правда, боюсь, такое стремление сэкономить может стоить мне головы, но я тут не в цацки-пецки играю. Одним риском больше, одним меньше, одна хрень.
Между тем, в мае месяце до меня дошли слухи, что в Мары приезжает немецкий корреспондент газеты «Берлинен цайтунг». Написать про достижения Советской власти на национальных окраинах. Как они расцветают с каждым днем.
Немцы стремительно превращались в «друзей Советского союза». Да так, что наш народ искренне охреневал, запутавшись от таких причудливых зигзагов политики. Давно ли мы с фашистами в Испании воевали? Но сейчас Франко уверенно победил и более делить нам нечего.
Хотя до сих пор в нашем «дворцовом» байрамалинском санатории еще можно встретить размещенные на жительство две-три семьи испанских эмигрантов — мужественных борцов с кровавым режимом Франко. А советские газеты нет-нет да и разродятся передовицей о том, что «диктатура в Испании изжила себя».
Вернее, потенциально делить нам с немцами много чего. Польшу, Румынию, Прибалтику, Финляндию. «Делайте Ваши ставки, господа!» Но пока об этом никто вслух не говорил. Даже немцы еще действовали исключительно мирным путем. Дипломатическим.
Пытаясь в результате переговоров надавить на Польшу, чтобы та предоставила немцам сухопутный «Данцингский коридор». А заодно и на Литву, чтобы те вернули на родину Клайпеду. Но без особого успеха. В политике понятие «справедливость» у каждого противоположно разная.
Так вот, союзниками мы с немцами еще не стали, но уже «наводили мосты». Мы же дружим со всеми. Миролюбивые наши. А немцы под сурдинку стали засылать к нам под видом инженеров и журналистов шпионов. Все разведать, набрать агентуры из местных. Сообразить, что можно разбомбить, а что взорвать при помощи диверсантов.
Ах вы гниды! Кишки на сук намотаю!
Вот я и призадумался. Хороший немец — мертвый немец. И не надо мне петь про антифашистов. Все они уже с 1933 года по тюрьмам сидят. А на свободе — одна сволочь. Так что чем раньше гада прикончишь, тем легче будет в 41-м.
Вот только в НКВД мои помыслы не поймут. Задень я немца, так чекисты меня сразу без комплексов забьют сапогами, а перед журналистом только извинятся. И даже в задницу этого немца поцелуют. Так что надо думу думать. Пока черепушка не закипит. Как и рыбку поймать, и на крючок не попасться.
Байрам-Али в 20 км от Мары. Пол часа по железной дороге. Так что, в один прекрасный день, мне стало известно, что журналист берлинской газеты Хельмут Лепке, широко известный в германских журналистских кругах под беспонтовым прозвищем «Сивожопый», прибыл в культурную столицу советской Туркмении. В рамках сверхсекретной операции «Оборотень». Предусматривались торжественные мероприятия по встрече, банкеты. Выступление народных коллективов.
А у меня уже все готово. Заждался. Кто начинает тот, как правило, и выигрывает.
Уже несколько месяцев, как я сделал для себя бесшумное оружие. Большую рогатку из самшита. У медиков на станции выбросил списанные резиновые бинты и моя рогатка стала дальнобойной. Осталось только подготовить себе алиби. Ибо попадать в чекистские застенки мне как-то не с руки. Там быстро инвалидом могут сделать.
Железной дорогой до места мне добираться не вариант. Не хочу там светиться, чтобы против меня свидетели были. Меня тут уже многие знают. Можно, конечно, устроить пеший марш-бросок через полупустыню, четыре часа туда, четыре обратно, но я же задолбаюсь от таких нагрузок. А мне еще дело делать…
Поэтому, в этот вечер я попросил у одного из соседей на утро ослика. Дорогой Махмудкули, мол, так и так, я поеду в пустыню далеко, наблюдать за животными, бабочками- жуками и прочей мошкарой. Ищу себе новые охотничьи угодья. Так что ослик очень нужен, а то раньше времени я из сил выбьюсь.
Деньги заплатил — осла в аренду получил. Сразу взял трудолюбивого ишака с собой, чтобы рано утром уважаемого человека не будить. Это азы местной политики.
Утром проснулся часа в четыре. Ночь лежала над всей страной. Но у меня энергия била через край, я был готов к любым подвигам. Электричество в доме у меня имелось, так что я подоил гюрзу, получил свежий яд. Капельку спрятал в аптечный пузырек. И сразу выехал на ослике из города.
Сачок-пинцет с собой не брал, да и вообще оделся как для прогулки на природе. В черном небе как раз появилась серая полоска — первый признак рассвета. Видимость была, как в полнолуние при ясном небе. Как только я выехал из города, то сразу свернул на запад. К Мары.
В мае светает рано. Так что минут через пять, после того как я покинул город, небо начало светлеть. А мне надо преодолеть 20 км. Немало. Еду на целый день, так что взял еды и воды и для себя и для осла.
Двигался я по старой и заброшенной тропе, проложенной с незапамятных времен проходившими здесь караванами. Где почва глинистая — тропа глубокая и узкая, как желоб, оттиснутая верблюжьими лапами; где песчаная — там ветром наносятся груды легкого песка, сметаются следы, и приходится ориентироваться по белеющим скелетам, священным деревцам с подвязанными цветными тряпочками и по верблюжьему и бараньему помету.
После девяти часов утра я стал приближаться к Мары. В подходящем месте, где имелась кое-какая зелень, привязал осла. Накормил и напоил его. Теперь пусть меня длинноухий здесь ожидает.
— Жди меня тут, Серый! — приказал я привязанному животному. — Не балуйся!
Я же переоделся. С собой я взял в мешке давно закупленный стандартный выходной наряд туркмена. Малиновый халат и каракулевая шапка. Штаны и сапоги пойдут и мои. Из шкуры каракулевого ягненка у меня была сооружена накладная борода на завязках. Подвязал ее к подбородку, завязки спрятал под папахой. Цвет
