Я описал, как отдыхал после окончания школы, как вернулся в Париж, как меня взяли и доставили в Лондон. Вот там я не стал всё открывать, не хочу, чтобы меня считали полным отморозком, это может повредить. Выдал отредактированную версию, лишь о подрыве Бит-Бена описал чистую правду.
– …Я эту чёртову башню чуть не полночи искал. Город не знаю, спросить не у кого, улицы пустые, одни полицейские да солдаты на перекрёстках. Еле ушёл. Пришлось на крышу одного из домов подниматься, чтобы определиться. Ладно, дворец подсвечивался. Повезло, я находился на том же берегу, что и дворец с башней, все мосты перекрыты. Приехал, там взял охрану на прицел. Четверо было, ха, даже оружия не имели. Пристрелил одного, чтобы трёх других запугать, вот они и перенесли всё незаметно в башню. Потом я их застрелил, свидетели тревогу могли поднять, поджёг бикфордов шнур, у меня полчаса времени должно было быть, ну и рванул в порт. Подобрал скоростной морской катер, глиссер, с помощью охранника стоянки поднял на борт бочку с топливом, а когда покидал порт, и увидел вспышку и гриб взрыва. Думал, ядерный заряд рванул, а это мои шашки, оказывается. Покинул порт, еле ушёл от патрульного судна, скорость у меня выше была, и, пользуясь покровом ночи, свалил, тот меня потерял. Я ушёл за зону действия его радара, меня этому не учили на курсах военных навигаторов, но зато командир катера на практике многое дал. Потом путал следы. Ушёл подальше от берега и, сделав полукруг, выбросился на испанском побережье. Я же штурман, рассчитать не трудно было. Всё топливо ушло, но добрался. Дальше на попутке до Мадрида, и вот я здесь. Только осторожничал при контакте, повторения захвата, как в Париже, не хотел. В принципе всё.
– М-да, дать тебе основы – и готовый диверсант… – задумчиво протянул Братский.
– Так всё же в каком вы звании? А то на прямые вопросы вертитесь отвечать, как целка перед членом десантника.
– Фу, как грубо. Полковник я теперь, а когда мы впервые встретились, подполковника недавно получил, – ответил Братский, пребывая в задумчивости.
– Когда в Союз уходим, что-то мне здесь разонравилось?
– Оценил прелести социализма? – усмехнулся Олег Игоревич.
– Скорее хорошие границы государства и неплохую службу безопасности. Кстати, имена тех, кто меня сдал, хотите знать?
– Выкладывай.
– Лисицын, Жирев и Павлухин.
– Лисицына и Павлухина мы взяли, перекрыли канал утечек, а что за Жирев?
– В МИДе работает, курирует совместную работу с разведкой и конторой.
– Понятно, прибудем обратно в Союз, разберёмся.
– Лучше сейчас, мало ли что натворить может. Отправить сообщение – и его возьмут под контроль.
– Не учи отца яйца высиживать. Ладно, собираемся, машина уже готова, самолёт на аэродроме тоже.
Мне принесли одежду. В Испании было жарковато, но одежда была осенне-весенняя, для Союза приготовили. Я быстро оделся, и мы покинули номер и само здание посольства. Кстати, арендуемое. Везли меня на машине посла. Пришлось на пол сползти, чтобы снаружи не видели, посол был тут же. Обеспечивал прикрытие. Также незаметно меня подняли на борт, и уже через полчаса мы были в воздухе. Я попросил у стюардессы тетради и писчие принадлежности, а получив их, стал делать записи. Отвлёкся лишь раз, когда медсестра осмотрела повязки, меня уже осматривал врач в посольстве, наложил новые, но ещё тут проверили. Кстати, пока Братский разрешающе не кивнул, стюардесса за бумагой не пошла. Да и сам самолёт хотя и был реактивный, но не такой и большой, представительского класса, между прочим. «Як-40», это мне Братский пояснил, сидевший неподалёку. Я сидел за столиком и не отрываясь писал, Олег Игоревич уже заглядывал через плечо и констатировал, что писал я песни и ноты для них. Между прочим, в салоне мы были не одни, естественно, полковник прибыл с сопровождением, но нас так сопровождали, что я узнал о нём только в самолёте. Была боевая группа из одиннадцати человек, так что после того, как мы оказались в самолёте, они тоже поднялись на борт.
– Песни? – спросил Братский.
– Да, самые лучшие, разных жанров. Хорошие песни. Почему-то у меня появилось острое желание выложить их на бумагу.
– Понятно. Ну, пиши, дело хорошее, – вернувшись на своё место, сказал Братский. – Кстати, главы многих государств уже обратились к нашему генсеку насчёт тебя, требуют представить тебя публике.
– Хрен им. Пусть отвечают, что это были слухи и утка, мол, не существует попаданцев из будущего. Бред сивой кобылы.
– К сожалению, убедительные доказательства те успели получить, не пройдёт.
– Всё равно хрен им. Меня не уговорите. Сотрудничать буду только с Союзом.
– Тебе же он не нравится.
– Мне не нравится манера правления. В Союзе жить нравится, после России, где я родился, рай.
– Кстати, когда я был в последний раз у товарища Брежнева, он зачитал мне цитату из твоей тетради, сейчас вспомню: «Пока вы, идиоты, не наведёте социализм у себя в стране, какого… э-э-э… вы в других странах его проталкиваете? Социализма в Союзе нет». Как тебе?
– А где я не правильно написал? Всё верно, всё в тему. Сперва нужно, чтобы советские люди получили все блага, что им наобещали, пример показать другим странам, что социализм и коммунизм – это хорошо. А вы что делаете? Нет, Россия – родина моя, а Союз – государство. Терплю, но не сказать, что люблю.
– Антигосударственные речи ведёшь, – покачал Братский головой.
– А вы арестуйте меня. Пока я вижу тот бардак, что по глупости в правительстве наделали, уважения вы моего не получите. Сотрудничать буду, но не более.
Следующие восемь часов мы почти не разговаривали, а у меня одна за другой из-под руки исчезали исписанные тетради. Восемь тетрадей исписал, больше не было, дальше на бумаге писал, один из подчинённых Братского всё это архивировал и складывал в портфель. Вот и работал, пока не добрались до Москвы и не совершили посадку.
В Москве был вечер, часа полтора до наступления темноты, поэтому наш кортеж сразу помчался в Кремль, меня глава государства видеть желал. Мне так пояснили. Устав с писаниной в самолёте, я задремал в «Волге», в которой меня везли. Впереди и позади было по такой же машине, все чёрные.
Вдруг машину повело, и водитель заорал:
– Засада-а!
Подскочив, я успел только заметить, как сносит с дороги передовую машину ЗиЛ-самосвал, гружённый щебнем, он после столкновения полетел из кузова, и как к нашему борту несётся другой грузовик. Наш водитель почти увернулся, удар пришёлся в заднее левое крыло, отчего машину развернуло и опрокинуло. Ладно, хоть кувыркаться не стали, метров сорок проскользили на крыше, высекая искры из асфальта.
– Беги, – прохрипел Братский, сидевший на переднем сиденье, поворачивая ко мне окровавленное лицо.
– Безопасность гарантируем, да?! – зло спросил я, ворочаясь в осколках стекла и искривлённого металла, пытаясь перевернуться на живот. Да и нога разболелась, снова по больному месту удар пришёлся.
Послышался щелчок открытия ремня безопасности, и полковник грузно упал на крышу, после чего, подволакивая ноги, похоже у него был повреждён позвоночник, стал выбираться из машины на локтях с пистолетом в руке. Странно, удар, конечно, приличный был, но не до такой степени, чтобы вырубить водителя и нанести такие травмы Братскому. Тут я заметил, что у водителя расползается кровавое пятно на спине, и сообразил, что оба впередисидящих были обстреляны снайперами. Тогда всё сходилось. Дотянувшись до пояса водилы, я достал «Макаров» из кобуры и выбрался следом за полковником. Это было тяжело сделать, во время столкновения и аварии я не был пристёгнут, помотало меня по салону. В общем, как я уже говорил, нога жутко болела и плохо гнулась.
Братский сидел, привалившись к борту машины, редко и прицельно стрелял куда-то в сторону третьей машины, где палили несколько автоматов. Какофонию автоматных очередей со множеством хлопков пистолетных выстрелов заглушил хлопок гранаты, и третья машина запылала. Гранатомётом шарахнули.
– Беги, – хрипло повторил Братский и закашлялся. На губах у него показалась кровь.
Почти сразу, пятная грудь дырами и рвя одежду, по полковнику кто-то дал очередь из автомата. Очень точную, меня не задели. Стало ясно, что брали меня живым, и только живым. Быстро вскочив и застонав от боли, я, хромая, нырнул в дым горевшей машины охраны и добежал до смутно знакомого забора. Чёрт, да я же тут повис на ремне, когда убегал от парней из конторы! Точно, тот самый парк. С некоторым трудом и неловкостью перемахнув через забор, я похромал дальше. Преследователи были, трое, один в офицерской милицейской форме и с автоматом бежал впереди, почти нагнав меня, двое ещё только через забор перелезали, один вроде ранен. Не знаю, сколько человек участвовало в засаде, но эти три точно из недругов.
Навскидку выстрелив и свалив лейтенанта, я попытался было подскочить к нему, чтобы поднять автомат, но не дали, выстрелами отогнали от тела, пули так и свистели мимо или впивались в землю между мной и убитым, отчего приходилось метаться из стороны в сторону. Вдруг я вывалился на опушку в парке и увидел перед собой озеро с той самой вышкой для прыжков. Это меня подстегнуло, появилась безумная идея. Собрав последние силы, ногу уже почти не чувствовал, я рванул к ней, криками и маханием руками разгоняя прохожих, чтобы убегали. А то застыли, понимаешь, с удивлением прислушиваясь к уже стихающему шуму боя.
