Однако, силами правительства, в котором произошли небольшие перестановки после демонстративного наказания виновных в недооценке врага чиновников и награждения причастных к изгнанию орков глав Гильдий, порядок все же был восстановлен и начались действия по противодействию зеленокожим налетчикам и бедственному положению дел в стране.
Так силами Магов и вынужденных работников, коими являлись расплодившиеся в трудные времена преступники, всего за пятнадцать лет после нашествия орды, к северной части страны от западных городов был проведен пусть через горы, что тянулись от Большой Гряды до самой Алтонии. Он позволил караванам с продовольствием и прочими товарами избегать наиболее опасного участка водного пути выше Алтонии, где прорвавшиеся через кое-как выставленную оборону орки устраивали засады на медленно плывущие корабли.
Также, из года в год, в Республике увеличивалась добыча металла и количество изготавливаемого из него снаряжения для Воинов, в ряды которых стало записываться куда больше людей, чем до вторжения. Сама Гильдия, при этом, частично перешла под управление Верховного Совета, который направлял собранные ей отряды на защиту границ от нападок дикарей, а также на возврат контроля над утерянными территориями, на которое, временами насильно, вновь возвращались люди.
Гильдию Магов огосударствление тоже не обошло стороной — поступление на обучение магии стало обязательным для всех, у кого проявлялись зачатки магического дара. А само их обучение стало более жестким и направленным на увеличение боевой мощи отдельного взятого Мага, а также на разработку групповых атакующих заклинаний. При этом прослойка Магов, что зарабатывала на жизнь чисто мирными способами, такими как помощь в судоходстве, строительство домов и выращивания полей, со временем сокращалась из-за засевших в людских головах страха и ненависти к оркам, что привело лишь к значительному подорожанию подобных услуг, отрывая Магов от народа. Народ же, оставшись один на один со своими страхами, болью от утраты своих родных и близких, уповал на мудрость своих правителей, работал на обеспечение зарождающейся армии, и молился…
* * *
Шабату было уже семьдесят семь лет — красивое число, состоящее из одних только семерок. Но старый вояка семерки не любил, с семерками всегда связаны неприятности и беды.
Когда Шабату было семь лет — ему и его семье пришлось спешно бежать из родной деревни, так как та стояла на пути орды зеленокожих. В семнадцатый год своей жизнь он чуть не погиб во время нападения крупной стаи волков на поселения, куда они переехали, обзаведясь шрамом на плече от когтей хищника. Тогда, в клыках хищников, погибла его мать и младший брат, которому как раз на днях исполнилось семь лет. Еще через семнадцать лет он, и семеро его товарищей по оружию, выполняя патрулирование, наткнулись на отряд зеленых морд, который непонятно как обошел охранные посты. Выжил лишь он, потеряв лишь три пальца на левой руке и провалявшись в бреду от ранений около семи дней, так как сильных целителей в их захолустье не нашлось. С тех пор Шабат всегда старался избегать злополучной цифры, где бы она не пряталась. И ведь ради этого ему пришлось, в одном из боев, умышленно подставить кисть под удар, чтоб пальцев было пять, а не семь.
На этом противостояние с семеркой прекратилось на долго — даже в семьдесят лет ничего особенного не случилось. Однако почему-то именно сегодня, в седьмой день седьмого месяца, в вверенный ему, опытному и сильному Воину, пребывающему на пике своих сил, форт явилась делегация Церкви из семи человек, считая охрану. И имя у пришедшего служителя было соответствующее — Семён…
И ведь ровно семь лет назад Церковь объявила о первом послании от Исх’Кина, явившееся Иерарху во время дневной молитвы. И именно после данного события церковники стали наращивать свое влияние на Республиканскую Армию, которая, после почти шести десятков лет, смогла создать полноценный заслон от орочей плесени, что хочет лишь пограбить земли Республики и стащить девок для собственного развлечения. Не то чтобы Шабат был против Церкви — он скорее считал, что каждый должен быть занять своим делом. Армия — защищать границы, простой люд — жить своей жизнью под зашитой армии и снабжать её припасами, а Церковь должна заботится о людских умах и заниматься своими изысканиями. Начальство же, по всей видимости, считало иначе.
Шесть лет назад представитель Церкви вошел в Совет Республики, пять лет назад объявили о начале постепенного переформирования армейской иерархии, который, опять же, решили растянуть на семь лет. Что опять же заставило Шабата напрячься. Четыре года назад, ни с того ни с сего, церковники сунули нос в дела ремесленного люда. И пусть результат их вмешательства он, как и любой солдат получивший новое снаряжение, сумел оценить и признать, однако любви к Церкви ему это не прибавило. Все же качество железа, или, как правильней его именовать, "стали" — заслуга кузнецов, а не святош. Как и более удобные и крепкие доспехи.
Но как бы Шабат не относился к Церкви, приказ есть приказ. Сопровождающих Семёна надо принять под командование, а самого его считать посыльным от командования, оберегать и выполнять отдаваемые приказы. Ну а с какого перепугу он, командир форта, не пропустивший ни один отряд зеленокожих за время своего назначения, должен подчиняться, в письме было не указано. Лишь приписка о том, что вся информация будет выдана по прибытию
Вот и приходится ему изображать вежливость, принимая пришедших по всем правилам, чтобы не настроить старожилов против новоприбывших. И ведь не слабаков ему отправили — вместе с церковником пришли четверо не самых слабых Воинов, а также двойка Магов земли и природы. Маг земли точно усилит оборону, да и в атаке сможет проредить строй врага, ну или уронит этот самый строй наземь, а то и под неё, если достаточно силен. Хотя, когда это зеленые строем ходили… Маг природы также пойдет на укрепление позиций, а там уже по навыкам посмотрим — может и подлечивать бойцов сможет, или он из тех, кто носят с собой какую-то пакость и выращивают её на пути врага.
Церковник Семён же, во время официальной части, выглядел как-то отстранённо, словно не тех грибов объелся. Странный тип. В любом случае, после её окончания, Шабату предстояло переговорить с ним с глазу на глаз, чтобы узнать "информацию по прибытию".
По окончанию официального приветствия и представления новых бойцов остальной части форта с распределением тех по отрядам, Шабат вместе с Семёном направились в сторону небольшого бревенчатого здания на цельном каменном фундаменте. Эта, с виду, ничем не примечательная постройка являлась и рабочим кабинетом, и жилым домом командира. Внутри дом оказался таким же, как и снаружи — ничем не примечательным. Оно и не удивительно, ведь вдали от крупных городов максимум, на что могли рассчитывать защитники Республики, это хорошо сколоченный шкаф для вещей, а не вешалка из бревна с сучками.
— И так, мы с тобою здесь одни, лишних ушей нет. Рассказывай. — сказад Шабат, садясь деревянную кровать, покрытую соломой для мягкости, оставляя гостю право восседать на сколоченном из досок стуле в нескольких шагах от него. Впрочем, Семён этим правом не воспользовался, оставшись стоят посреди комнаты в походной мантии.
— Прибыл я по поручению Иерарха, находясь пред этим в Прибежище Императора, служенье проходя. — Начал он равным, спокойным и слегка отстраненным голосом. — По воле Исх'Кина, посчитавшего меня достойным, обрел я его благословение, подобно сестрам моим и братьям по храму. Мы бла…
— Так, я очень рад за вас, но давай подробнее о том, зачем мне тебя прислали и какие приказы тебе надо мне передать. И, желательно, коротко и по существу. — перебил его речь Шабат. Он прекрасно знал, как проповедники могут разойтись в растягивании короткой мысли на долгие часы красивыми речами. Такого ему уж точно не надо.
