ехидный голос старухи. – Спускайся, я попотчую тебя своим гостеприимством. Так попотчую, что ты возвращаться не захочешь, на веки тут останешься. Мне куклы нужны. Старые уже почти все сгнили.
- Ты что задумал? – Заволновался знахарь, увидев, что Федогран собирается спуститься в склеп.
- Тварь убить. – Обернулся парень, пожав плечами, словно спросив: «Что тут непонятного». – Она по доброй воле на поверхность не поднимется, из склепа не выйдет. Что бы биться, нам придется самим спускаться.
- Но она там не одна, там еще кто-то есть. – Амирдовлат схватил за руку, удерживая богатыря. – Там их территория, они там хозяева… Нам придется тяжело.
— Вот и посмотрю, что там да как. Не впервой мне. Я уже два года по лезвию между жизнью и смертью хожу. Привык. – Сверкнул глазами парень. - Ты со мной, или тут подождешь?
- С тобой. – Кивнул знахарь. – Только помни, о чем мы договаривались, не лезь на рожон, дай мне время сделать то, что задумано, и помни… Там еще кто-то есть. Старуха не просто так к себе заманивает. Она что-то задумала. Будь повнимательней.
- Пошли. – Кивнул Федогран и улыбнулся. – Убьем ее и того, кто там есть, а потом назад вернемся, к Ешпору. Я что-то проголодался. Соскучился по жаренному мясу, сырая свежатина и орехи, чем потчуют Агач-киши, в глотку не лезут.
— Вот это другой разговор, вот это мне по нраву. – Рассмеялся Амирдовлат. – А-то помирать он собрался. Пошли. Сделаем то, зачем пришли. Освободим мир от заразы.
- Кап! Кап! Кап! – Говорили гулкие капли отражающимся, предупреждающим об опасности, многоголосым эхом.
Вы думаете, дорогой мой читатель, что капли не разговаривают? Ошибаетесь. Попробуйте спуститься, пусть даже солнечным днем, в мрачное подземелье, начитавшись перед этим страшных историй, или насмотревшись до дрожи фильмов, где ужасы выпрыгивают из экрана кровавыми щупальцами уродливого страха. Прислушайтесь к гробовой тишине… И…:
- Кап! – Громко, жутко, по темечку камнем паники, и по телу изморозью дрожи, а спустя время еще раз, — кап! – Словно вопль: «Беги!!!». И уже что-то совсем не хочется тут оставаться. И вся смелость рухнула куда-то вниз, а еще, вдобавок: «Хрусть», — песок под ногами, и ты не понял, как уже оказался снаружи, под теплым солнышком, но тебя почему-то колотит мелкая дрожь.
Попробуйте на досуге, и поймете, какие чувства испытывал наш герой. Вам вряд ли понравиться. Ведь неизвестно, что там ждет впереди, в темноте. Может смерть, а может просто привиделось, померещилось что-то? Неизвестность, это вам не кино, и не игрушка, и воскрешения, если случится умереть, в месте сохранения не будет, вы уйдете к предкам, один раз и навсегда.
Страшно?
Сапоги хрустели по рассыпанному по полу веками накопленному мусору, а где-то впереди капала вода. Полумрак склепа туманил взгляд, рисуя все черно-белыми тонами теней. Федогран осторожно шел вперед.
Странный склеп. Узкий коридор с нишами, где белели холмики осыпавшегося праха истлевшей плоти и обломков разгрызенных кем-то костей скелетов, как напоминания о неизбежности.
Не так себе представлял парень древние усыпальницы. Не должно быть в них длинного тоннеля. Спуск и дальше зал, с каменным гробом, вот и все, что рисовало раньше воображение, а здесь убегающий в мрак путь, словно это не склеп, а пещера.
Сзади шуршал сапогами настороженный Амирдовлат, его учащенное, слегка хриплое дыхание, говорило о крайней взволнованности старика.
Федогран вспомнил полученную от него оплеуху, и улыбнулся. Действенное оказалось средство. Вместе с оскорблениями, в миг всю хандру сняло. Сразу захотелось жить и сражаться, и успокоительных пилюль не надо. Антидепрессанты не понадобились. Хрясть, и все, как водичкой ключевой из ведра окатили. Дед настоящий врач, ничего не скажешь. Знает, как лечить и душу, и тело.
Света было достаточно, чтобы не спотыкаться и не держаться за стены, выбирая дорогу. Время подгадали удачно. Вход располагался на востоке, поэтому проснувшееся утром солнце, заглядывало в узкий проход, делая видимость относительно комфортной, еще и выставленный вперед, наполненный божественной силой меч, полыхал огнем, напоминая собой разозлившийся на темноту факел.
Шли молча, внимательно всматриваясь в полумрак, и ежесекундно ожидая нападения. Шли довольно долго. Толи путь был действительно длинный, то ли двигались очень медленно, то ли Числобог пошутил, растянув, как это он иногда делал, время, заставляя поволноваться того, кто торопиться или чего-то ждет с нетерпением.
И вот, впереди налилось черное пятно.
- Вход в зал могильника. – прошептал взволнованно в затылок Амирдовлат. – Будь осторожен, там может быть любая гадость, старуха в состоянии неприятно удивить. Я ее знаю.
Федогран кивнул не оборачиваясь, и пошел еще медленнее. Прощупывая носком стопы дорогу, в надежде обнаружить ловушки. Кто его знает, что взбрело в голову злобной бабке. Какие пакости она приготовила?
На входе их встретила кромешная темнота. Что впереди? Неизвестно. Парень остановился, пытаясь рассмотреть, хоть что-то:
- Надо было хоть факелы взять. – Не поворачиваясь к спутнику произнес он. – Все продумали, а об этом не позаботились.
Амирдовлат не ответил, а лишь обиженно засопел. «Сам виноват, — подумал богатырь, — вместо того чтобы собираться, нюни распустил. Тряпка».
- Что встали, гости дорогие? Не стесняйтесь. Я вас уже заждалась. – Прозвучал насмешливый голос Аджу, и в тот же момент вспыхнул свет. По стенам зажглись сотни факелов, на миг ослепив привыкшие к тьме глаза. Когда же зрение вернулось, то Федогран увидел огромный зал.
Помещение, высланное мраморными плитами, с влажными, словно плачущими стенами, чьи слезы и капали на пол, леденящим звуком безысходности. Гранитный свод, поросший длинным, желто-зеленым мхом и плесенью с сине-красным оттенком, а по периметру, полукругом, выстроились каменные гробы, с приоткрытыми крышками в которых виднелись полуразложившиеся трупы людей.
Посередине этого жуткого зала, застыл трон из цельного черного алмаза, с высокими подлокотниками и царственной спинкой, покрытых замысловатыми, прорезанными насквозь узорами, изображающими мучения и смерть, и стоящим на выгнутых горбами ножках, в виде кусающих змеиными пастями мраморный пол гадов.
Не было никакой доброй бабушки, на троне, вместо нее, сидела черная королева. Антрацитовые глаза сверкали ненавистью на белоснежной до синевы коже, а угольные губы сжимались желанием убивать. Гордо расправленные плечи говорили о решимости и уверенности в себе. Это была другая Аджу – истинная повелительница смерти, красивая и страшная одновременно.
Она величественно подняла руку с клюкой, единственным, что напоминала в ней старую ведьму, зашуршав черной порчей пышного
