– Хорошо, – продолжал Гесс. – Хотелось бы еще получить письменные заверения, что Британская империя признает фактическое изменение европейских границ.
– Кроме Нормандских островов, – ответил Мосли. – Они должны вернуться в состав Британской империи. Но мы готовы отдать их в аренду Германии до конца войны за символическую сумму – например, один фунт стерлингов в год.
– Допустим, герр министр-президент, – кивнул Гесс. – И последнее, самое важное – в вашем документе нет ни слова о вступлении Британской империи в войну с жидобольшевизмом.
– А вот это лучше зафиксировать в секретном приложении, – ответил Мосли. – Соединенным Штатам, да и другим странам, в данный момент совершенно ни к чему владеть такой информацией.
После этих слов Рудольф Гесс встал.
– В таком случае, господа, – торжественно произнес он, – я предлагаю послать проект договора моему правительству на экспертизу. Сам я поддержу немедленную его ратификацию – после разрешения всех юридически спорных моментов – при условии включения пунктов, которые мы с вами обсудили.
Мосли взял ручку, написал на листке несколько пунктов, после чего тоже поднялся на ноги.
– Мы немедленно переработаем этот документ, – сказал он, – после чего покажем его вам, и, в случае вашего согласия, перешлем его одним из кораблей Флота Его Величества в Бремерхафен. Надеюсь, что ваши моряки не примут их за врагов.
– Герр министр-президент, – ответил Гесс, – я уже разослал телеграммы об изменившемся положении вещей в Британской империи. Более того, я уже получил ответ от фюрера, в котором он согласился на немедленное и бессрочное перемирие. Вашему кораблю ничего не угрожает.
Рамзи взял папку с проектом договора и листок, написанный Мосли, и вышел из кабинета. Мосли улыбнулся:
– Герр рейхсляйтер, капитан Рамзи позаботится о том, чтобы договор немедленно переработали и дополнили. А мы с вами давайте пока выпьем еще по стаканчику портвейна – там его осталось ровно на двоих.
28 мая 1942 года, полдень. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего
Верховный работал с документами. Его стол был завален стопками сводок о выпуске на заводах новых танков, самолетов, артиллерийских орудий, радиостанций и всего прочего, что идущая вот уже почти год война потребляла в невероятных количествах. По результатам полученной информации часто нужно было принимать немедленные решения.
К примеру, заводы закончили комплектование новой техникой мехкорпуса особого назначения генерала Катукова, теперь надо думать, под кого создавать следующий такой мехкорпус: под Ротмистрова, Лелюшенко или Рыбалко. Кого вызывать в этот кабинет, посвящать в тайну и лично ставить задачу. Ротмистров сейчас на 3-й танковой армии, и снимать его оттуда до завершения летней кампании нецелесообразно. Коней на переправе не меняют. Значит, остаются Лелюшенко или Рыбалко. Еще раз просмотрев личные дела кандидатов, Сталин удовлетворенно кивнул, остановив свой выбор на генерал-майоре Павле Семеновиче Рыбалко, тем более что человек сам просится с преподавательской работы на фронт. Будет ему фронт, только чуть попозже.
Авиазаводы закончили комплектовать новыми истребителями авиакорпус Савицкого, и теперь пришла пора задуматься о создании следующего такого авиакорпуса ОСНАЗ. Но на этот раз не смешанного, а чисто истребительного. Небо над полем боя в грядущем летнем сражении для птенцов Геринга должно быть закрыто наглухо. Так, Савицкий рекомендует на эту должность генерал-майора Руденко. Вполне возможно. Только вот кого назначить на его место? Те же Савицкий и Руденко рекомендуют Василия, грамотно командовавшего полком в ходе отражения налетов немецких бомбардировщиков на войска генерала Бережного во время Брянско-Орловской наступательной операции, Покрышкина, соответственно, в командиры полка. С Покрышкиным, конечно, все ясно, а вот Василий…
Нет, он, разумеется, сильно изменился в последнее время, но не слишком ли это для него много? Хотя, наверное, надо вызвать его к себе и поговорить, тем более что по итогам боев за Брянск и Орел к званию Героя Советского Союза представлено более пяти десятков летчиков, и в том числе и Василий с Покрышкиным.
Вот сводка о советских военных перевозках и сведения разведки о том же самом с противной стороны. Две реки собираются из мелких ручейков и застывают друг напротив друга, сдерживаемые линией фронта как плотиной. Части 3-й, 5-й и 6-й резервных армий в ЭТОТ РАЗ сосредотачиваются не у Волги, а на рубеже построенных прошлой осенью УРов, протянувшихся в тылах Центрального и Юго-Западного фронтов с севера на юг почти на четыреста километров. Это и подстраховка на случай неблагоприятного развития событий, и резервы, непосредственно приближенные к месту будущих наиболее ожесточенных боев. В ТОТ РАЗ эти УРы, не заполненные войсками, никак не смогли повлиять на продвижение немецких танков к Дону и Волге.
Но не только фронтом единым живет страна. В таком же фронтовом режиме работают КБ и секретные лаборатории.
Вот отчет об испытательных стрельбах из трофейных немецких 88-миллиметровых зенитных пушек и 50-миллиметровых противотанковых пушек по танку Т-34, дополнительно оборудованному модулями пассивной защиты из кварцевой керамики. Результат – на основных дистанциях боя эффективность применения вражеских противотанковых пушек должна упасть чуть ли не вдвое.
Вот отчет об освоении в производстве отечественных полевых, авиационных и танковых радиостанций нового поколения с применением монтажных плат из фольгированного стеклотекстолита, пальчиковых ламп и шинных разъемов. В результате вес, размеры и время сборки или ремонта аппаратуры значительно уменьшились.
А это отчет из Коврова, там под руководством конструктора Горюнова уже освоили производство единого пулемета на основе пришедшего из будущего «Печенега». Правда изделие получилось почти на полтора килограмма тяжелее прототипа, и ресурс ствола у него оказался не тридцать, а всего двадцать тысяч выстрелов. Но по сравнению с «дедушкой Максимом» или с в общем-то неудачным станковым пулеметом Дегтярева это уже великий прогресс. Резолюция: «Отработанную технологию срочно передать на Тульский завод. И. С-т.»
Неожиданно на столе зазвонил телефон, связывающий кабинет вождя с приемной и сидящим в ней Поскребышевым.
– Товарищ Сталин, – сказал его бессменный секретарь, – звонил британский посол Арчибальд Кларк Керр. Он желает срочно встретиться с вами. Говорит, что это очень важно.
«Так, – подумал Сталин, – вот и господин Кларк Керр примчался в Москву из Куйбышева. Интересно, что он скажет? Лично ему, скорее всего, эта затея британских фашистов должна прийтись не по нраву. Надо будет внимательно посмотреть на его лицо, когда я скажу, что его король Георг находится на борту нашей подводной лодки и через два дня прибудет в Мурманск».
– Хорошо – сказал он Поскребышеву, – скажите, что я готов принять его, скажем… – Сталин посмотрел на часы, что-то прикинул и добавил: – …через час.
После чего снова занялся текущими делами…
Британский посол Арчибальд Кларк Керр, похоже, настолько спешил встретиться с советским лидером, что не успел сменить слегка помятый костюм и не совсем свежую рубашку. Следом за ним в кабинет неслышно вошел молодой человек настолько бесцветной и невзрачной наружности, что его профессия переводчика угадывалась с первого же взгляда.
– Здравствуйте, господин Керр, – сказал Сталин. – Какие новости вы хотели бы сообщить мне? Похоже, что они очень важные и срочные…
– Здравствуйте, господин Сталин, – ответил британский посол. – Новости, которые я хочу сообщить вам, весьма и весьма дурные. Два дня назад в Британии произошел профашистский вооруженный переворот. Правительство Клемента Эттли и сам король Британии Георг Шестой низложены. Теперь у нас новый премьер Освальд Мосли и новый-старый король Эдуард Восьмой. Старая добрая Англия окончательно сошла с ума.
Арчибальд Кларк Керр сунул руку во внутренний карман и вытащил оттуда сложенный в несколько раз документ.
– Вот, – расстроенно сказал он, разворачивая несколько помятую бумагу, – нота нового правительства Британии о разрыве дипломатических отношений и объявлении войны между нашими странами, переданная из Лондона от имени нового министра иностранных дел Арчибальда Рамзи.
Сталин покачал головой.
– Господин посол, о том, что произошло у вас на родине, нам уже известно. Наши специальные службы еще две недели назад по секретным каналам отправили своим британским коллегам предупреждение о предполагаемом путче. Но, как показало случившееся, нам там не поверили. В качестве меры безопасности мы подготовили и провели операцию по эвакуации персонала нашего постпредства в Великобритании. Чтобы не вызывать подозрений, эта эвакуация происходила постепенно – под благовидными предлогами наши люди отправлялись по воздуху и морем в нейтральные страны или в США.
