и конвой. Оказалось, что конвой для заключённых, а отряд для нас, чтобы проводить до границы. А вернувшись на ферму, они увезут всех малышей в приют. Подросткам дали документы о свободном статусе. Мальчишки тут же напридумывали себе фамилии, ведь раньше их не было. Но главное, что всем оставшимся и подросткам, и мужчинам дали свободу. Как они ей распорядятся? Это теперь их выбор.
Я на радостях начала собираться, хотя чего мне там собирать-то было? А вот Татинкор поднял интересный вопрос.
– Фани, я понимаю, что ты стремишься домой, к родителям. Честно понимаю. Но… – как-то тяжело вздыхал он.
– Но? – насторожилась я.
– Тебе нужно поговорить с Понтером. Он не просто мужчина, он принц своей страны, а тут, как видишь, творится нечто.
– Ты клонишь к тому, что он должен быть здесь? Помогать своим людям?
– Да.
– Я это прекрасно понимаю, Кор. И не собираюсь его неволить. Он должен остаться здесь.
– Я неправильно выразился, – прикрыв веки, вздохнул он. – Вообще, не стоило заводить этот разговор.
– Так, – протянула я, обеспокоившись, – завёл – значит, посчитал нужным. Что не так?
– Поговори с ним перед тем, как оставишь его на границе. Ну, чтобы он не подумал… – Он отвёл взгляд.
– Чтобы не подумал, что я его отвергаю. Я поняла тебя. Спасибо, – улыбнулась я.
И да, разговор с Понтером был, как и с Аккутом. Обоих я уверила, что жду их, как только всё разрешится, и они без вреда смогут приехать. Интересным оказалось то, что Понтер попросил поцелуя, а Аккут нет, просто кивнул и даже хотел уйти. Мне пришлось его задержать и самой дотянуться до щеки. Пусть и такой вот невинный поцелуй получился, но лучше того холодного отстранения, с которым он собирался уйти.
Самое интересное, что про принца Кализа почти все забыли. Общаться с простыми воинами он считал недостойным себя любимого, а уж про рабов и говорить ничего не стоит. Он только в первые пару дней выходил из покоев, чтобы поесть, а в остальные ему приносили в комнаты. Чем можно заниматься целыми днями в одиночестве в закрытых комнатах, я не знаю. Сахен сказал, что ему книги носят. Ну и пусть.
Может быть, именно поэтому принц Кализ, покидая гостеприимную ферму, был так несказанно рад, даже с час рассказывал, как будет отдыхать во дворце от всего этого ужаса, и пенял, что потребует и с Икерии, и с Шамбуры компенсацию за такие малоприятные приключения. Вот из-за этих угроз возник конфликт, чуть не перешедший в вооружённый.
Дело в том, что Татинкор напомнил ему о возможной незавидной участи быть съеденным бешеными волками, и если бы не мы, то так оно и было бы. Только Кализ не хотел признавать очевидное и даже стал обвинять Кора в том, что как маг тот спокойно мог убить всех тех воинов и волков и послужить положенную ему службу принцессе. Кор тоже ему припомнил, что он был ранен в тот момент, а вот Кализу дали восстанавливающее зелье, которым тот не соизволил поделиться. На что получил ответ, что он принц и не должен делиться со всякими, мол, его жизнь важнее. Тут и Понтер вставил своё слово, за что тоже получил много разных эпитетов про якшанье с простолюдинами. Так слово за слово разгорался конфликт. Что делать?
Мне-то хотелось Кализа чем-нибудь огреть, чтоб замолчал. В этот момент я поняла, что была безумно счастлива все эти дни не видеть его. А ещё задавалась вопросом: как он мог мне понравиться в первую нашу встречу? Права мама, первое впечатление обманчиво, всегда надо узнать человека поближе.
– Тихо, – крикнула я, когда мои нервы сдали. И пусть меня простят мои мужчины, но я впервые решила воспользоваться своим положением. – Из всех присутствующих самой ценной являюсь я. Во-первых, я женщина, во-вторых, наследница трона, в отличие от вас – двух принцев. И я не желаю и дальше путешествовать в такой обстановке. Все мы устали и хотим домой. Так что будьте любезны не испытывать МОЕГО терпения. Я ведь тоже могу покапризничать. И вам это ой как не понравится, – последнее я постаралась произнести с угрозой в голосе. Смотрела я при этом исключительно на принца Кализа.
– Я… – начал он.
– Я не желаю слышать оскорбления более ни в чью сторону. Вообще желаю ехать в тишине, насладиться пением птиц. А тех, кто не согласен, я не задерживаю в нашем ужасно недостойном обществе.
Кализ некоторое время смотрел мне в глаза. Не знаю уж, что он в них увидел, но молча задрал подбородок и тронул коня пятками. Весь отряд в полной тишине двинулся в путь. И так было до самого вечера. Только поймав на себе грустную усмешку Понтера, я поняла, что где-то перегнула и мои слова задели и его. А поскольку мне этого было не надо, отозвала его в сторону на разговор. Так мы оказались на берегу широкой реки, которую нам предстоит перейти завтра.
– Я хочу попросить прощения, если задела своими словами тебя. Просто он меня взбесил, – начала я.
– Понимаю. И не обижаюсь.
– Почему же так грустно смотришь? Что тебя гложет? – У меня уже стало привычкой держать мужчин за руку. Вот нравилось мне это, легче как-то было их понять. И просто теплее на душе становилось. Странно? Возможно.
– Не могу точно сказать. Всё?
– Ты меня спрашиваешь? – удивилась я.
– Себя, наверное. Не обращай внимания. Сейчас не до моих заморочек, – махнул он рукой.
– Нет. Понтер, мама частенько даёт мне мудрые советы, многие вынесены из её опыта с отцами. И знаешь, раньше я не воспринимала эти истории в серьёз. Ну мало ли что у них с отцами случилось, у меня же будет не так. Я вообще не особо стремилась замуж, не понимала или скорее не принимала. Это внезапное путешествие по двум странам заставило меня многое обдумать, посмотреть иначе, оценить совсем не те вещи, что ценились раньше. И если тебя гложет, что предложение тебе я сделала при таких обстоятельствах, то знай, что, если бы ты мне не нравился, я бы не пошла на такой поступок. Татинкор уже к тому времени дал своё согласие просто устно. И да, скорее бы я осталась сидеть на том дереве и, сжавшись, попыталась не видеть бойню. Ведь если бы вступили
