теле на диване, а одна — отец поковырял дырку.
— А ничего что ты её ковыряешь? — указал я взглядом на выбоину под обоями.
— Все улики уже сняли. И даже отмыли, как ведёшь.
— Кровью всё равно воняет. — не согласился я с таким постулатом.
— Да, что верно то верно. Стоп! А ты откуда знаешь, как кровь пахнет?
Смешной вопрос для того, кто всего-то пару недель забрал свою дочь из больницы с хирургического отделения. Но я не буду банальным! И скорчив обиженную гримасу уперев руки в бока, отвечу по оригинальней:
— Пап! Ну я-ж ребенок! Синяки, царапины, ссадины... тебе же мама рассказывала, как я в начальной школе дралась по поводу и без?
— Да уж, рассказывала. И про то, как ты мальчиком себя считала до третьего класса, тоже.
Упс.
— Ихихи — почесал я свою правую лопатку — было дело.
— Почему перестало?
— Ну так — многозначительно указал я на собственное тело смотря на мужчину снизу вверх.
— Сиськи у тебя до сих пор не наросли — не оценил папаша.
— Народ! Идемте кушать! — заглянула в комнату ма, при фартуке и с поварёшкой.
И мы пошли ужинать, и думать, как нам жить дальше. Вернее, они, стали думать, а я тупо есть. Ибо лезть в их взрослые разговоры со своим велико мнением — себе дороже. Не оценят. Я для них вдруг стал... просто ребенком.
Хорошая норка — подумал я, выудив из-под ванны автоматный патрон.
Новенький, в масле, еще и не думающий отсыревать лежа в воде под текущим сифоном. Хотя, он там пробыл от силы недели две — чего бы ему отсыревать? И масло ружейное с него еще не смылась — по его запаху я его и нашел — от бати вечно пахнет чем-то схожем, даже больше чем собаками.
Вернее — псиной от папки вообще не пахнет никогда! Другие запахи в разы покруче будут. И этот запах выглядел как роза средь помойки, как скунс средь клумбы... инородно! Как и сама мышиная норка в стыках бетонных плит, без единой трещинки, где и покоился этот патронщик.
И что мне теперь с ним делать? — почесал я свою репку, в спохватившись через миг — руки-то, того! В масле! И еще и в...
— Фи!
Чем-то, что обитает в канализациях. В каких-то отложениях, плесени, или...
— ФЕ!
В общем — в чем-то! В чем сейчас мои волосы тоже. К ним в принципе подобное не пристает, здоровый блеск они берут родом от гуся, но все же — и я поднес патрон ко рту.
Вытащил зубами из гильзы пулю, отложив её в сторонку, и открыв кран горячей воды — холодная тут как видно с постройки не водилась, старательно смочил весь порох.
Нафиг мне подобные сюрпризы в доме! — подумал со злостью, сменяя гильзу в нечто схожее со хлебным мякишем. Увидел почти выпавший капсюль, торчащий из мятого метала наружу, и пошёл на кухню за ножом.
Выковырял, спустил пулю и желтенький шарик метал масла и порах в унитаз, и принялся изучать «стрелковый детонатор» как под микроскопом. Нифига не понял, ибо не рентген, и коснулся его своей Силой.
— «Пах!»
— Вот...
Вот и какого фига я спустил целый патрон порах в унитаз?! Надо опять к отцу в тир напросится, как все наконец устаканиться и батька нормально устроится, а сейчас... хорошенько смыть все следы — вообще не известно кому принадлежал тот выстрел, каким образом он попал нам под ванну, и что нам за его нахождение могло грозить.
Всё же, мне вот совсем не хочется подставлять родителей под криминал. — подумал я, и выглянул в окно — там только что кого-то насильно затолкали в минивен. Но выехать со двора ребята не успели — путь им преградил серенький УАЗ, и ребята в одинаковых ботинках с автоматами наперевес.
Пальба? Нет! Все тихо, мирно, мордами в асфальт, и вот уже две машины с «пленными» почти бесшумно покидают двор. Идиллия! — растянулся я в улыбке, и отлип от окна, вернувшись к делу — делу поломойки! Пока родителей дома нет заняться все равно особо не чием.
Свою норму тренировок отпущенных на текущее здоровье я уже давно выполнил, а качество линолеума тут ужасное. И пыль, и грязь, и запахи, всё практически впитывается в него! И я не удивлюсь, если где еще валяются патроны к автоматическому оружию.
Интересно, каких соседей мы подтапливаем через тот крысиный ход?
— Саш, ты куда?
— Гулять. — похлопал я глазами, глядя на вышедшею в коридор из комнаты, к уже обувающемуся мне, мать.
— Не ходи! Поздно!
— Так и что? — не понял я подхода, и натянул наконец туплю, так и стоя до этого на одной ножке с полу надетой.
— Не ходи!
— Мам! — похлопал я глазами — Ну а когда мне еще гулять то, мам?! И так целыми днями взаперти сижу — погрузнел я, напоминая, что деверь родители уходя запирают с той стороны.
Я мог бы вскрыть замок! Но
