Я замер. Гляжу на две монеты, уложенные в глазницы волшебника. Он неподвижен и спокоен как никогда. Поверить не могу, что это все-таки Архиус. Закрываю глаза, вдыхаю, открываю. Пристально смотрю на тело того, благодаря которому я еще жив.
— Знал бы ты, старый маг, что Таарис сделал с кодексом… Которому ты всю жизнь так безусловно следовал, — тихо проговорил я. — Ты бы восстал из мертвых и заставил бы его ответить за свои поступки.
Во мне совсем не осталось надежды на то, что скиталец жив. Я видел мертвых людей. Я похоронил в своем мире ни одного близкого человека. И Архиус ничем не отличается от них. Морщины растянулись, грудь неподвижна. Подношу палец к носу мертвеца — дыхания нет. Щупаю пульс. Тщетно. Применяю слух купидона, который позволяет слышать сердцебиения. Слышу только отделенный стук сердца. Скорее всего это одна из монашек, трудящихся в госпитале. Волшебника точно больше нет в этом мире.
— Но как ты… Как это произошло, Архиус? Ведь ты тянулся за кинжалом? Что должно было случиться, чтобы все обернулась именно так?
— Он дотянулся до кинжала, но не убил себя, — раздается голос позади меня.
Оборачиваюсь.
Глава 4. Поединок Чести
— Огла? — обронил я.
Орчанка подходит к телу Архиуса. Кладет руку ему на лоб и произносит:
— Он обманул всех. Своего гремлина, короля, Таариса. Каждого скитальца в Олимпусе…
Я огляделся, чтобы посмотреть не пришел ли следом за ней Другз. Нет. Во всем храме только мы одни.
— Не понимаю? Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что Архиус Бледный жив, — медленно проговорила моя сокурсница.
— Жив? — я как будто боялся произнести это слово и поэтому прошипел его хриплым голосом. — Но ведь…
— Он применил магию окаменения на себя, — орчанка приподняла верхнюю губу мертвеца, чтобы взглянуть на зубы. — Я слышала, что говорил тебе в чертогах Изорбус Трехтелый. О том, что Архиус зарежет себя, чтобы больше не испытывать жажды. Полагаю, маг нашел иной выход, раз Таарис не стал рассказывать о том, как все было на самом деле.
— Он наложил окаменение на себя?
— Полагаю, что волшебник направил древнюю магию на свое тело, чтобы успокоить гремлина. Он понадеялся на то, что его сочтут мертвым и вернут в Олимпус. Пока что план работает. Хитро…
— Ведь ты тоже использовала окаменение в Чертогах Вечности. Не хочешь рассказать откуда у алхимика такие способности?
— Мм… — орчанка задумалась и, кажется, советуется со своим гремлином. — В конце концов однажды он спас мне жизнь… Разве такой долг вообще можно отдать? Пожалуй, я рискну.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Я сохраню тайну, — кивнул я, обозначая что понимаю ее опасения.
— Я с детства была бесшумна, сильна и отличалась меткостью. На акрийском языке начала читать еще в восемь. Я способна была сдать экзамен на любой из факультетов. Просто выбрала тот, в котором больше остальных нужна практика.
— Что? — удивился я. — Но ты же неук…
— Неуклюжая? Все, что ты видишь, Кай, это всего лишь образ. Я не хочу афишировать свою силу. Это ничего мне не даст. Так что, когда выйдем отсюда просто забудь про это, ладно?
— Про что забыть? — улыбнулся я.
Орчанка кивнула и продолжила осматривать тело старого мага.
— И что ты думаешь? Хочешь сказать, что сейчас мы расколдуем старого скитальца и он придет в себя, словно Белоснежка?
— Белоснежка?
Я понял, что смолол фразу из прошлой жизни.
— Это такая сказка есть. Про девушку, которая… В общем, не важно. Потом как-нибудь расскажу. Ну дак что? Ты расколдуешь Архиуса?
— Все не так просто…
— М?
— Будет непросто расколдовать его, — орчанка приподняла веки мага по очереди. — Его магия слишком сильна. Чары может снять только кто-то, кто обладает хотя бы близкой к возможностям Архиуса Бледного силой.
— Что? — я огляделся, чтобы посмотреть, что нас никто не подслушивает. — Ты хочешь сказать, что мы сегодня не вернем к жизни Архиуса?
— Не получится, — помотала головой Огла.
— Но ведь завтра его выпотрошат и поместят в усыпальницу! Вряд ли мы сможем воскресить скитальца, лишенного внутренних органов!
В зал вошли купидоны с факультета боевых магов. Мы отступили, чтобы дать им возможность взглянуть на мертвого скитальца.
— Нужно найти возможность снять чары сегодня, — прошептал я. — Ни за что Таарис не отложит мумификацию. А если попытаться отсрочить процедуру, то он заподозрит неладное и еще быстрее казнит мага.
Сирена на улице возвестила о том, что наступил обед. Четыре коротких сигнала. В животе заурчало. Я достал одну из пробирок из нагрудного кармана и выпил. Опять лимон. Кислый. От которого немеет язык. Микстура прошла по пищеводу и оставила неприятный осадок. Зато жажда утихла. Но не голод.
— Сходим на обед, — предложила Огла. — Может Другз что-нибудь подскажет. До вечера время есть. В любом случае, мы не можем ничего сделать пока вокруг столько народу.
— Другз? — насупился я. — Ты не забыла, что уже весь день вы с ним довольно усердно избегаете меня.
Зеленые щеки орчанки покрылись румянцем. Все ясно. Это не она избегает меня. Вернее, она делает это из-за гнома. У них точно какие-то шуры-муры… И почему все вокруг пытаются найти свою вторую половину, кроме меня самого.
— Тебе приходится выбирать, верно? — предположил я.
— Он очень обижен на тебя, Кайлан, — выдохнула Огла. — Считает, что рисковал жизнью ради тебя, а когда пришла твоя очередь принести жертву, ты…поступил так, как поступил, — она пожала плечами.
— Но ты же понимаешь, что у меня не было другого выбора?
— Вот сейчас ты и постараешься ему это объяснить. Пойдем.
Я еще раз взглянул на Архиуса, и мы покинули храм, оставив старого волшебника прощаться с другими редкими скитальцами, пришедшими проводить его в последний путь.
Столовая находилась в одном из корпусов школы. Двухэтажная. Эльфийка Стрефа, местная повариха с излишним весом, стояла на первом этаже у двух огромных котлов и накладывала студентам гречневую кашу с мясом и макароны по-флотски. Правда здесь они назывались по-другому. Тушенкой несло за версту. Запах уже больше двух месяцев напоминал мне армию. Полевая кухня. Ммм. Есть в этом своя прелесть. Съесть порцию каши с куском хлеба и запить горячим чаем на морозе.
Мы отстояли длинную очередь и поднялись на второй этаж, где обычно сидели с Другзом. Гном уже доедал.
— Пора поговорить, — сажусь напротив и ставлю поднос на стол перед собой.
— Я уже закончил, — холодно отвечает гном и начинает подниматься с места.
Я хватаю его за руку.
— Сядь.
Другз хмурится.
— Это что? Приказ?
— Дружеская просьба.
— Пошел ты!
Гном вырывает свою руку. Встает. Хватает свой поднос, делает шаг и врезается в купидона, проходящего мимо. Тарелка вылетает из подноса, который в руках держит…Грром.
Орк вместе с окружающими долго смотрит на то, как железная миска катается по полу, вываливая остатки обеда на пол. Останавливается. Нелюдь поднимает злые глаза с пола на низкорослика.
— Ты че, утырок? — произносит орк. — Ты это меня без обеда оставил?
— Я…
Другз бросает взгляд на разбросанную кашу, на орка, снова на кашу, снова на орка.
— Я…могу взять еще, — наконец выдавливает из себя он.
— А знаешь, что он еще может, Грром? Сожрать все это с пола, — Борро стоит за спиной своего дружка и поддакивает.
— Мне нравится эта идея, — подхватывает Грром. — А ну становись на колени и жри то, что уронил.
За спинами орков уже стянулась целая толпа. В основном мечники. У всех татуировки с изображением меча, воткнутого в камень.
— Вставай на колени и жри, я сказал, — настаивает Грром.
Огла еще внизу. Нужно бы уладить конфликт, пока и она сюда не подтянулась. С ее силой вмешиваться в драку нельзя. А заступиться за Другза она, как пить дать, захочет.
— Ладно, парни, — я поднимаюсь с места и встаю между гномом и орком. — Он извинился. А вы проходите мимо. Нечего сцену устраивать. Возьмите мою порцию.
