– Этот? – спросил у соседки блюститель порядка.
– Он самый. Члена Политбюро поносил, пытался подбить на антисоветские действия…
– Что же вы творите, гражданин? – вздохнул мент. – Собирайтесь, пройдёмте-ка с нами…
7.
Пока меня вели в ментовку, я пытался объяснить, что произошла чудовищная ошибка.
– Товарищи милиционеры! Эта Людка наизнанку вам всё вывернула! Ни на какие антисоветские действия я её не подбивал! Да такого патриота СССР, как я, ещё поискать-то! А она просто злыдня, людей ненавидит! Вечно злится на шум, а я, что, виноват, что тут слышно всё?! Дом так построен! Пусть ковёр на потолок повесит! Я причём?
– Не волнуйтесь, гражданин, разберемся, – ответил один из милиционеров.
По его интонации ощущалось, что не больно-то он мне поверил. Смотрит так, будто я его классовый враг… И наверное, про звукоизоляцию напрасно я сказал: это могут расценить как очернение советского домостроения…
– А вообще-то дом у нас хороший. Дом отличный. Только при советской власти такие дома могут строиться! Это очевидное достижение партии и правительства! – поправился я.
– Хорош изгаляться, – холодно отозвался сопровождающий.
Я загрустил пуще прежнего. Но всё же решил не сдаваться. Как-никак, моя деятельность это единственный шанс для СССР! Если посадят меня за антисоветскую агитацию, кто же тогда Горбачёва и Ельцина остановит? Нет уж, буду я сражаться до последнего!
– Вообще-то, товарищи милиционеры, я Людмилу не против советской власти агитировал, а как раз даже за неё! Эта дура ничего не поняла! Я сказал ей, что спасать Союз нам надо! Предлагал спасать вместе, а она по скудоумию своему всё извратила…
– От кого его спасать-то? – обронил один из милиционеров.
– От внутренних врагов, продавшихся Западу! – выпалил я, не задумываясь.
– Каких врагов? Буржуев? Кулаков? Дворян? Кадетов? – спросил мент насмешливо. – Ты с какого дуба рухнул, дядя? У нас социализм еще при Сталине построили. А теперь он развитой – слыхал такое? Нет врагов, все советские люди!
– Сто процентов партию поддерживают! – Добавил второй то ли в шутку, а то ли всерьёз. – Все, ёпта, в едином порыве!
– Вы просто не знаете, что в высокие кабинеты уже прокрались изменники, – буркнул я.
– Вот это и есть очернение советской действительности.
– За такие разговоры ты и сядешь.
* * *
В отделении я вновь увидел Рогожкина. Я его узнал, он меня – тоже.
– Колобков?! Снова вы?
– Я.
– Что он натворил?
– Соседка утверждает, что пытался разводить антисоветскую агитацию.
– Абсурд! – Вставил я. – Я не вставил ей, поэтому и бесится!
– Помолчите, Колобков, – сказал Рогожкин.
– Да его, блин, не унять! Такой болтливый! – Сообщил один из милиционеров. – Всю дорогу строил из себя шута горохового! Рассказывал, какой он патриот и как ему якобы надо спасти от кого-то там СССР.
Рогожкин нахмурился:
– У меня вчера он эту же комедию ломал. Полчаса придуривался вместо того, чтоб по-человечески сообщить место работы и то, что он не на смене. Что вы вытворяете, Колобков? Специально в тюрьму сесть хотите?
– Никак нет.
– «Никак нет»! А что тогда? Пытаетесь отвлечь силы милиции, чтобы помешать ей заниматься настоящими преступниками?
– Нет, и в мыслях не имел!.. Товарищ милиционер! Это не я вас от работы отвлекаю, а Людка! Ну, та, что ноль-два позвонила! Я с ней просто о жизни болтал, а она что надумала! Говорю ей: о Родине надо заботиться! Мало ли, случиться-то что может! Вдруг враги какие вылезут! А она, овца, решила, будто я Политбюро хочу обидеть… Да я за Политбюро жопу порву, кому хочешь!..
Сзади послышался резкий короткий смешок.
– Кто наряд вызвал? – спросил Рогожкин.
– Слесарёва. Дом семнадцать по улице Софьи Перовской.
– Ясно всё. Эта дамочка стабильно вызывает нас четыре-пять раз в год. Полоумная тётка! То соседи там ребёнку спать мешают, то бабки у подъезда её якобы убить хотят…
– Да, я тоже её помню, – сообщил один из тех, что привели меня. – Прошлый раз, как приезжал к ней, она клинья подбивала. Говорила, одиноко ей живётся…
– Может, ей просто нравится видеть у себя дома мужчин в форме? – Улыбнулся второй.
Я немного расстроился: Васильевна, выходит, ко всем клеилась. А я-то подумал… Блин, мозги надо было включить, притом, сразу! Если он в старости обожает звать ментов по поводу и без, то почему бы ей не быть такой и в молодости?! Дурень я тупой!
– Ладно, – заключил Рогожкин. – Получается, одна умалишённая жалуется на другого себе под стать… Я с этим бредом возиться не буду! Напишите, что вызов был ложный.
– Но антисоветская агитация… – Начал один из милиционеров. – Этим, наверно, должно КГБ заниматься…
– Вот пусть и занимаются. Пускай ловят этого придурка, я не против! Они в нас, милиционерах, врагов видят. А я, что, им помогать буду? Пускай сами свой план выполняют! А мне не до этого, знаешь ли. У меня у тёщи нынче день рождения – так я ей подарок ещё не купил. А ты мне – «КГБ»…
Я спросил:
– Так я могу идти?
– А вы, гражданин Коробков, радоваться-то не спешите, – переключился на меня Рогожкин. – Я к вам на работу позвоню. Помню, что вы с «Красного компрессора». Загадка, конечно, как такого клоуна начальником цеха могли назначить… Ну да ладно. Пусть вас коллектив перевоспитывает.
– Понятно, – сказал я, скрывая радость о того, что коллектив завода, где я всё равно не собирался работать, подумает плохо про деда-предателя. – Буду исправляться под чутким руководством трудовых товарищей… А идти-то всё же можно?
– Только скажите сначала: зачем вы всё это устроили? Только вот честно. К чему этот цирк про спасение Союза и про машину времени?
Я хотел ещё раз сказать правду, но не стал. Всё равно не поверит! Моему делу менты не помощники, так что убеждать их бесполезно. Главное – скорей свалить отсюда.
– Я тренируюсь для поступления в эстрадно-цирковое училище, – ляпнул я. – Простите, товарищи, за беспокойство. Я так репетировал.
– Ясно, – ответил Рогожкин. – Я так и подумал.
8.
Возвращаясь домой из милиции, я рассудил, что рассказывать всем подряд о своём времени и о своей задаче, в самом деле, ни к чему. Не воспринимает всерьёз обыватель моих предостережений! Наслаждается стабильностью и думает, что это будет вечно. А Горбачёва ругать тут нельзя, получается… Он, видите ли, член Политбюро! Фу-ты, ну-ты, шишка важная какая! Вот при Сталине и членов Политбюро расстреливали запросто, если выяснялось, что они враги народа. А теперь размякли, подобрели – вот и не заметили, как гидра империализма пробралась в самое сердце нашей Родины! Не дорабатываешь, товарищ Андропов!..
… Кстати, может, написать ему письмо? Попросить расстрелять Горбачёва и Ельцина. Вскрыть проблемы, распахнуть ему глаза… Хотя, конечно, снова могут обозвать меня сумасшедшим, а то и осудить за оговор больших чиновников… Ещё и очернение реальности припишут… Да и всё равно – Андропов не жилец. Эх, знал бы я, что жизнь так повернётся, научился б на врача, небось, бы спас его!.. С другой стороны, стоящего одной ногой в могиле вождя самое время предупредить насчёт выбора и подготовки наследника…
Рассуждая над этой темой и пока не придя ни к какому решению, я набрёл на книжный магазин. Ух, надо же, я и забыл, что он был тут! В 90-е это торговое помещение прихватизирует тип с глупой фамилией Кофтёнкин. Хотя подозреваю, не Кофтёнкин он даже, а какой-нибудь Кофтёнкиндт или Кофтёнкер. Или даже Кофтенштейн… Вместо книг он начнет продавать видеокассеты и видеомагнитофоны. А потом ещё и телеки, бумбоксы, магнитолы… Называться его лавка станет многозначительным и псевдоиностранным буквосочетанием «KOFF».
Помню, мы с друзьями заходили после школы в этот КОФФ, чтобы посмотреть на голых женщин на обложках порнофильмовых кассет. Хозяина магазина такое вот развращение малолетних нисколько не беспокоило. Кстати, не исключено, что именно из-за этого торгаша и я увлёкся подобными фильмами. В дальнейшем их просмотр так мешал мне учиться в техникуме, что пришлось отчислиться с третьего курса. А из-за поисков видео в интернете со служебного компа меня со скандалом уволили с одной из работ. Вот так капитализм ломает судьбы! Но Кофтёнкину, конечно, до всего этого дела не было! На таких, как я, он наживался. Вырастил из магазинчика целую сеть, обвесил весь город её рекламой самого похабного свойства. Потом, кстати, даже в мэры баллотировался. Наливал у избирательных участков стакан водки каждому, кто будет за него голосовать. Не избрался, но зато поураганил. В нулевые он переключился на торговлю телефонами, а в десятые скрылся из виду. Надеюсь, что сдох, спекулянт!
