Спать с костерком, накрывшись одеялом и положив под голову мешок, было хорошо, хотя и не очень удобно. Имелось опасение, что упаду в черную воду.
Само собой, держать себя в руках, когда рядом бродят хищники непросто. И неважно, опытный военный или обычный человек… Я был спасателем, был специалистом по выживанию, был военным. Но выживание в дикой природе, это совсем не то же самое. Чувствовал какую-то неуверенность, однако чем она вызвана, так и не решил.
Однако с удивлением отметил, что откуда-то владею некоторыми знаниями, о которых ранее даже не догадывался. Вполне возможно, что предположение верно — они достались мне вместе с телом, так сказать, от реципиента.
Несмотря на сложную ситуацию, я старался сохранять спокойствие контролировать свои мысли. Не паниковать. Конечно, давалось мне это нелегко, но я хорошо понимал, что если буду бегать по берегу с криками «помогите, спасите», станет только хуже.
Я вовсе не социопат, но все же больше предпочитаю уединение. Шумные компании не очень любил и посещал такие мероприятия нечасто. Возможно, это еще одна причина, почему я до сих пор не обзавелся семьей. Подумав об этом, горько усмехнулся. Если я погиб под теми завалами в Турции, меня ведь и похоронить-то некому…
Ночь прошла беспокойно — то и дело был слышен волчий вой, причем то ближе, то дальше. Это не давало мне нормально поспать, к счастью за прожитые годы в армии я научился обходиться тем, что есть. К тому же, биологические часы никто не отменял — я все-таки заснул где-то в десять вечера, а проснулся перед самым рассветом. Где-то над лесом раздался громкий рев, а затем одиночный выстрел, отчего я тут же вскочил на ноги.
Неужели снова на кого-то чертов медведь напал?
Сон как рукой сняло и заснуть больше я не смог. До самого восхода я просидел у крохотного костерка, закутавшись в одеяло. Из тряпок соорудил нечто вроде капюшона, заменив этим утерянную шапку. Чтобы голова не мерзла.
К восходу солнца температура упала еще ниже, да еще и мелкий снег посыпал. Хорошо хоть ветра не было. Ухудшение погодных условий меня совершенно не обрадовало.
На месте ночевки ширина реки достигала около двадцати пяти метров, течения тут почти не было. Ловить рыбу я не стал, решил продолжать движение настолько, насколько это было возможно.
На всякий случай, быстро пробежался по берегу и собрал еще дров, после чего вернулся обратно. На суку заметил тетерева — что меня крайне удивило. Тот меня даже не испугался… Это что-то совсем странное.
Не теряя зря времени, я быстро отвязал плот и его потихоньку понесло дальше. За следующим поворотом реки, русло постепенно сузилось. Появились деревья, густые ветви которых нависали над водой, отчего мне снова пришлось орудовать веслом. Если я тут застряну, вытолкнуть плот в одиночку уже не получится.
Снег посыпал еще сильнее, видимость быстро упала до двадцати метров. Я начал переживать, что могу пропустить какое-нибудь поселение и просто проплыть мимо.
То ли стало еще холоднее, то ли сказывался тот факт, что я практически не двигался, но я начал подмерзать. Если бы я шел пешком, постоянное движение позволило бы организму согреваться естественным путем и поддерживать сносную температуру, а вот так, сидя на плоту, пусть и рядом с костром и под одеялом…
Через несколько часов я серьезно озадачился проблемой голода.
Желудок люто урчал — от съеденной вчера рыбы не осталось и следа.
Можно было бы попробовать вновь половить рыбу, но у меня не было червей. А учитывая усилившийся снег, искать гнилые бревна в округе было глупо. Да и рыбачить тут было совсем неудобно. От ружья толку не было — оно лежало рядом, но выбрасывать его я по-прежнему не собирался. Такими предметами не разбрасываются просто так.
Меня начали посещать беспокойные мысли, что я угодил в глухую тайгу и что людских поселений поблизости нет и не будет. Честно говоря, стало немного страшно. Сколько я так буду плыть? Вдруг, с каждой минутой я наоборот, все дальше и дальше уплываю от деревни или села? Черт возьми, сколько я протяну без еды? Без оружия?
Взял себя под контроль. Я прожил насыщенную жизнь, опыта и знаний — вагон и маленькая тележка. Конечно, к выживанию в тайге я был не приспособлен, но если захочешь жить — всему можно научиться. Человек вообще удивительное существо, может жаловаться сколько угодно, но при необходимости адаптируется к любой среде и приспособиться к любым условиям.
Человек может прожить без пищи около двух недель. Но даже тогда возможны варианты. Учитывая наступившее время года, прокормиться в лесу просто нечем… Какие-нибудь замороженные ягоды, мелкие звери или птицы. Нужны силки, но их ставить я не умел. Все это одна проблема, которую нужно было как-то решать.
За короткое время мой плот превратился в плавучую льдину — все засыпало снегом. Пришлось несколько раз сгребать снег в воду. В очередной раз я настолько увлекся этим процессом, что не сразу услышал голос…
— Эй, на плоту! — раздалось с берега.
От неожиданности подскочив, я завертел головой по сторонам. На заснеженном глинистом берегу, среди сухого камыша я увидел человека, в каком-то меховом тулупе, чудаковатой шапке-ушанке и сапогах. В руках у него было ружье, за плечами большой вещевой мешок. На боку висел топорик, а через плечо был перекинут патронташ. По заросшему седеющей бородой лицу сложно было определить возраст человека, но тот явно был уже не молод.
— День добрый! — громко поприветствовал я, тут же вооружившись веслом.
Кем бы он ни оказался, непременно нужно было выяснить где я нахожусь и куда двигаться дальше. Попытался направить плот к берегу, но получилось у меня это не сразу. Когда же бревна все-таки уткнулись в илистый берег и мне удалось кое-как пришвартоваться, я поторопился сойти на твердую почву.
— Э-э… Кто ж тебя так учил веслом орудовать? — прищурился охотник.
— Никто, — опешив, ответил я, остановившись в нерешительности.
— Странно… — тот медленно двинулся ко мне, с подозрением всматриваясь в мое лицо. — Кто такой? А-а, постой-ка… Из группы Снегирева?
— Чего?
— На Снегирева работаешь, говорю? — повысил голос тот.
Само собой, кто такой Снегирев я и понятия не имел. Но на всякий случай кивнул.
Несмотря на густую седую бороду и усы, я подметил, что охотник почти старик, возрастом за шестьдесят. Однако выглядел он молодцом. Высокий, широкий в плечах. Дряхлости ни в одном глазу — достойно уважения.
— Плот твой? — он кивнул на мое плавсредство, где только и лежала что заснеженная связка веток и смятое одеяло. Ну и еще догоравший костер, от которого вверх поднималась едва заметная струйка дыма. — Чего ружье бросил? Как ты тут вообще очутился?
— Заблудился, — брякнул я, затем торопливо добавил. — Слушай, отец… Далеко до города?
— Города? Какого еще города?
— Ну, я не знаю… — с сомнением произнес я. — Город, деревня. Хоть что-нибудь есть поблизости?
— Кроме Соболевки тут ничего нет, — задумчиво ответил тот, продолжая смотреть на меня хмурым взглядом. — В двенадцати километрах. Ты что ли сам дороги не помнишь?
Я шумно вздохнул. Оглянулся на плот, затем снова посмотрел на старика.
— Тут дело такое произошло… — неуверенно начал я. — Несчастье. Медведь на охотника напал, порвал его.
— Медведь? — удивленно поднял бровь тот. — Нет тут никаких медведей. Уже лет семь как. Ты самогонки перебрал, что ли?
— Да причем тут это? Трезвый я, ни в одном глазу! — вспылил я. Разговор не складывался. Старик смотрел на меня с явным недоверием, его вопросы начали меня раздражать. Наверняка, с виду я и впрямь выглядел странно. Как браконьер.
— Что за ерунду ты мелешь? Где остальные?
— Да блин, отец! — возмутился я, затем поторопился я объяснить ситуацию. — Ты прости меня… Я вообще ничего не помню. Ни кто такой этот Снегирев… Ни даже своего имени. Тут вот как получилось… Я на поляне какой-то очнулся, не помню ничего. Может головой стукнулся, может кто стукнул. Не знаю. Лес кругом, рядом река. В десяти метрах от меня тело разорванное лежит, палатка валяется, вещи разбросанные. Ничего не помню. Как на поляну попал, кого загрызли… Только оклемался, а тут медведь, откуда ни возьмись. Ружье есть, патронов нет. Недобро он на меня смотрел, как на добычу. Я отходить начал, а он за мной. Я развернулся и бегом к реке. Повезло, плот заметил. В общем, так и ушел. Ну и вот, почти сутки плыву, сам не знаю куда.
