После этого мысленного выговора Лежнев решительно убрал руки от скафандра, похлопал Гаврюшу, чтобы выпустил, и вылез на поверхность ликса.
— Так что долой малодушие и низменные инстинкты! — громко сказал вслух Герман. — Мы не будем искать жратву. Ну, если только попутно. Мы будем искать, как отсюда убраться!
Вокруг, насколько хватало глаз, висели, летели из ниоткуда в никуда и медленно вращались обломки разбитого флота технофанатиков, и эта картина придавала некоторого оптимизма.
— Не могли же они раздолбать вообще всё? — сам себя спросил Герман. Его уже давно не смущали разговоры вслух сам с собой — человеческий голос, даже свой собственный, успокаивал и даже отодвигал одиночество. Чуть-чуть.
— Будем искать подходящий гипердвижок. Не зря ж я столько общался с инженерами маригов. Да и документацию читал. Соображу что-нибудь!
Тиана не раз удивлялась, зачем Герман так старательно пытается разобраться в чужой технике:
— Я ещё могу понять, если бы ты пытался разобраться, как устроен Кусто или иная киннарская биотехника. Но зачем тебе так подробно разбираться в… этой технической дряни? Мы же не собираемся ей пользоваться!
— Вообще-то пользуемся, и очень активно! — Герман тогда продемонстрировал ей свой обожаемый вибромеч. — И вообще — знания за плечами не носить. Чем больше я знаю, тем меньше у меня будет оправданий, что чего-то не получилось, в случае чего.
Тиана тогда только плечами пожала. Зато теперь Герман гордо улыбнулся — когда они встретятся, он непременно припомнит ей этот разговор. Конечно, инженером он так и не стал, но некоторая надежда теперь есть. По крайней мере, он доподлинно знает, как выглядит гипердвигатель, а так же что и куда нужно подключить, чтобы он заработал. Теоретически.
— Сначала нужно проверить всю мелочь! — решил Герман. — Большие корабли мне в любом случае не подходят. У них гипердвигатели рассчитаны на совершенно другую массу переносимого, они нас с Гаврюшей и не заметят. Остаются только крейсеры или, лучше, кто-то ещё более мелкий. Вроде летали там какие-то кораблики сопровождения…
Довольный своей сообразительностью, Герман вернулся в тихохода и вошёл в слияние. Гаврюша изо всех сил транслировал грусть оттого, что большой и добрый сородич куда-то пропал без него, ещё и бросил. Герман, как мог, постарался объяснить, что Кусто попал в беду, и им обязательно нужно его спасти. А для этого нужно научиться прыгать так же, как он. Парень не был уверен, что у него получилось донести ситуацию во всей полноте, но в поиск и разбор обломков Гаврюша вроде бы включился с энтузиазмом.
Следующие трое суток Герман тщательно и методично носился между разбитыми кораблями, выискивая более-менее целые и при этом небольшие. Поначалу ещё осторожничал, из-за киннарских датчиков, которых в системе, ясное дело, полным-полно. Потом сообразил, что их чувствительность наверняка понизили, по крайней мере, на время. До тех пор, пока пространство не очистится само собой, иначе была бы масса ложных срабатываний. Безусловно, будь у него на Гаврюше какие-нибудь технические двигатели, его бы всё равно засекли, но вот ликсу, да ещё такому небольшому, вполне удавалось оставаться незамеченным.
«Незаметность» для следилок киннаров — это было хорошо. Плохо, что ничего полезного киннары ему, похоже, не оставили. Герман изучил все обломки кораблей подходящего размера. Все пять дней он так ни разу не выходил из слияния, экономя количество попыток. Всё-таки Гаврюша — это не деликатный Кусто, специально оборудованный для того, чтобы принимать в свои объятия людей — пассажиров. Каждое слияние с Гаврюшей — это тяжёлый удар по организму, и медицинской капсулы, легко устраняющей последствия слияния, у него нет. Поэтому Лежнёв носился от одного обломка к другому, стаскивал в одну кучку те из них, которые выглядели наиболее перспективными, но с каждым новым обломком, оптимизм таял всё стремительнее. Невооружённым… точнее, очень даже вооружённым ликсовым взглядом было видно, что ничего хоть условно живого в этих несчастных, искорёженных кораблях не осталось. «Нет, в принципе, натаскать оттуда чего-нибудь полезного, безусловно, можно, — отчётливо понимал Герман. — Если б этот хлам, скажем, земным учёным достался, они бы описались от восторга и мгновенно двинули науку вперёд лет на триста. Вот только именно гипердвигатели тут, похоже, в хлам. Полностью. И из частей собрать не вариант — у них ядро только на заводе делается!»
Дальнейшие исследования показали, что в своих предположениях парень не ошибся. Убедившись, что он собрал всё, что когда-то имело на борту двигатель подходящих размеров, Герман вышел из слияния. Парень переждал полчаса, пока «похмелье» не пройдёт, и направился их, обломки, исследовать уже вручную, самостоятельно.
Целый день методичной и упорной, тяжёлой работы на уже прилично так голодный желудок позволил вынести печальный вердикт: ни одного целого ядра. Оболочку он, вероятно, мог бы и собрать, но без ядра это совершенно бесполезно.
— Ладно, — вздохнул Герман, с сожалением оглядев огромную гору покорёженного металла, по которой он ползал целый день. — Глупо было надеяться. Зато конвертор рабочий нашёл. С голода я теперь точно не помру… осталось найти способ поесть, не померев от отсутствия подходящей атмосферы.
Про отсутствие гипердвигателя парень пока старался не думать. Пять дней в слиянии с ликсом — это, конечно, не то же самое, что пять дней активного отдыха. Когда он вышел из слияния голода почти не чувствовалось, а вот теперь, после целых пятнадцати часов тяжелой работы, желудок уже ощутимо сигнализировал, что он долго простаивать не любит. «Ничего, авось, пожру, и жизнь уже не будет казаться столь мрачной и безысходной», — понадеялся Герман и отправился подключать технофанатский конвертор к найденным элементам питания. Проблему с воздухом решить так и не удалось. Точнее, Герман даже примерно представлял себе, что именно нужно сделать, и возможности все были, только работа заняла бы несколько суток, а есть хотелось уже сейчас. Желательно, даже вчера. Так что он наготовил десяток порций отвратительной, серо-зелёной каши, в которой, тем не менее, присутствуют все необходимы вещества, и с ней отправился обратно к Гаврюше. Маленький ликс так и не научился наполнять выращенную внутри для Германа камеру кислородом. Процесс еды был очень неудобным. Космический скиталец задерживал дыхание, открывал забрало, запихивал полный рот каши, закрывал забрало, после чего старательно дышал. Потом цикл повторялся. Запил свой «королевский» обед Герман полезным коктейлем, на вкус здорово напоминавшем земные изотоники.
— Ладно, признаю, — подытожил процедуру Лежнев, — Жизнь — не совсем полное дерьмо. Я жив, помирать теперь, в ближайшее время, не собираюсь. Что-нибудь обязательно придумаю. В крайнем случае найду следилку и так ей напинаю, чтобы тревожный сигнал отправила. А потом захвачу прилетевших на абордаж! Буду пиратом.
С этой приятной мыслью он и провалился в сон. Нет, космическим пиратом становиться было рано — судя по тому, сколько народу прилетело сюда в прошлый раз, никакой возможности кого-то там захватить у него не будет. Но у парня появилась ещё одна идея, и он был полон энтузиазма её проверить на следующий день.
Проснулся бодрым и даже относительно весёлым.
— Вот ты думаешь, Гаврюш, не получилось. Неудача и всё такое. Но ведь ты не учитываешь один момент. Небось даже насмехаешься надо мной мысленно — типа вот дебил, собрался тут из говна и палок делать гипердвигатель, и на первом шаге обломался. Но ты не учитываешь, что отрицательный результат — это тоже результат. Да, все мелкие корабли мы уже проверили. Но мы не проверяли крупные! А кто сказал, что внутри них нет более мелких? Может же такое быть, что они там есть? И тогда велика вероятость, что эти мелкие кораблики обделили своим вниманием киннары, а мы, соответственно, сможем их себе получить. Вот так-то!
Лежнев понимал, что вот эта вот речь — это уже почти истерика, но ничего поделать с собой не мог. Действительно ведь, последняя надежда. Только вероятность такой находки ну очень невысока. Может, ему и удастся найти какой-нибудь неповреждённый истребитель. Вот только технофанатики на истребители гипердвигателей не ставят. Слишком мелкие корабли, слишком малоценные — там даже живых пилотов почти никогда не бывает.
