честность заказчика и не стала перемеривать рулон ткани, что ей принесли. В итоге — ей не хватило самую малость, всего парочки метров. Чтобы не лишиться хороших и щедрых заказчиков и закончить заказ, тёще пришлось побегать по магазинам, чтобы купить похожую ткань. Всё успела, всё сделала, а тут — бац! Фининспекторы пришли. И сразу, с ходу в лицо копии чека из магазина. Потом обвинения в спекуляции. А следом и угрозы о возможности возбуждения уголовного дела. Попугали маленько, а потом предложили замять это дело, но с небольшим условием…
— Парень твоя очередь, — я очнулся, в коридоре больницы и какой-то мужик толкал меня в плечо, — ты что заснул что ли?
— Да, — ответил я, — задремал малёхо. Всё иду.
В кабинете терапевта, я сразу прошёл к столу, плюхнул выписку из истории болезни, перед врачом и без разговоров сел на стул. А что? Не в первый раз, знаю как себя вести. Фигли нам какой-то терапевт, когда в Конотопе я месяц был под надзором у местного хирурга. А это вам не хухры-мухры — это высший класс.
Не знаю, что там такого наваял конотопский эскулап, но калужский терапевт зачитался этим бестселлером надолго. Я даже успел соскучиться и опять вспомнил разговор с тёщей…
Я долго пытался ей объяснить как выйти из под опеки фининспекторов:
— Конкордия Прохоровна, поймите, что межродственные отношения никоим образом не входят в сферу подконтрольную финансовым инспекторам.
— Ну, а как же мой с ними договор? Они же возбудят дело? Я так не могу, только дочку замуж собралась отдавать, а тут тюрьма! А я хочу внуков успеть понянчить.
— Эх, Конкордия Прохоровна, — спокойно и уверенно ответил я, — всё у вас будет. Будут и внуки, и внучки… и правнуки с правнучками, если сделаете так как я вам сказал.
— Но они же…
— Ничего они вам не сделают, — я махнул рукой и уже более твёрдо добавил, — а если попытаются, то есть кому их взять на горячем. Что я, просто так что ли с грабителями боролся. Есть хорошие люди в милиции и мне, как я надеюсь, они не откажут в помощи.
И уже мысленно, про себя, добавил: — "А нет, так я сам с ними поговорю — по своему". Не, ну а что? Я почему-то думал, что в этом времени не могло быть такого явления, как милицейский рэкет. К тому же такой наглый. То есть, моя тёща шьёт некоторые вещи сверх заказа, а эти ушлёпки не возбуждают на неё уголовное дело. Или это называется как-то по другому?
Тёща тогда долго думала. Мы успели с Ритой весь чайник с кипятком опустошить. А он у Конкордии Прохоровны был не маленький — по моим прикидкам литров семь, не меньше. Про маленький, заварочный не скажу, там на вид не определить. Но тоже, вроде, допили до последней капли. Зато Рита перестала смущаться и начала вести себя, как и положено будущей жене. То есть стала хозяйничать за столом и кормить своего мужа(будущего). В общем тренировалась с большим удовольствием. Пока не обратила внимание на часы. Тут я ничего сделать не смог. Работа есть работа и опаздывать туда нельзя.
А пока, Рита в суматохе бегала из комнаты в комнату, чего-то там выискивая и переодевая, тёща всё-таки родила. Согласилась с моими доводами и решила поступить так, как я посоветовал. Ну и слава товарищу Микояну, что мои мучения закончились. Дальше начнём действовать сообща. У меня для этого есть великолепный план!
Расстались с Ритой возле педагогического института. Ей прямо, а мне, как и положено нормальному мужику налево. Там больница, где мне, наконец-то, разрешат выйти на работу. Надоело отдыхать — честное слово. Случайно или опять по какому-то жуткому стечению обстоятельств, по пути встретил Евгения, того самого который меня знакомил с калужским маклером. Разговорились так, что забыл про время совершенно. Столько новостей, что аж дух захватывает. Но вовремя я спохватился. Пришлось попрощаться и пообещать зайти на днях. Всю недолгую дорогу думал — как же фигово без велосипеда! По идее тут идти-то сто метров, а всё равно, как-то не то. Дальше всё, больница…
— Да-с! — терапевт наконец-то прочёл триллер конотопского хирурга и решил по этому поводу, высказаться, — удивили вы меня, молодой человек. Почему вы не соблюдает постельный режим? Как вы вообще смогли дойти до моего кабинета с хр-пр-мяу-мяй-тау (ну это мне так показалось, на самом деле он что-то произнёс на латыни, а я её не знаю).
— Мне кажется, — с лёгким нажимом, ответил я, — что меня хорошо вылечили. Никакого дискомфорта я не ощущаю. Чувствую себя превосходно. Пора бы и на работу выходить. Думаю, что с завтрашнего дня это будет в самый раз.
Удивлённую Исинбаеву в лице Катерины, я видел. Удивлённого милиционера в исполнении Собкина, тоже наблюдал. А вот теперь, увидел изумлённого до невозможности терапевта. Блин, такое ощущение, что перед ним сидит ожившая мумия фараона и разглагольствует про погоду на крайнем севере. У него глаза стали в два раза больше и слова неожиданно закончились, что русские, что латинские без разницы. Сидит, весь такой изумлённый, молча и потеет. Ну и чего-то там пытается изобразить своими руками. То ли собрать всё что лежит на столе и бросить мне в лицо, то ли просто собирает макулатуру чтобы её выкинуть. Не знаю точно, но я терпеливый, подожду чем закончится этот терапевтический затык.
— Гм! Кхе, — подал признаки жизни терапевт, — вы наверное шутите?
Пришлось подыграть этому медицинскому работнику:
— Вы правы, я очень люблю хорошую шутку. Но только, если она не про моё здоровье. И поэтому, ещё раз, внятно и без всяких задних мыслей, заявляю вам, что я здоров.
— Да? А вот в этих бумагах, я вижу совершенно обратную картину. Мур-мур-мур(опять что-то на латыни) брыжеечной артерии. Гав-гав-гав(опять латынь). Поэтому, чтобы внести ясность в ваш диагноз, вам придётся пройти более тщательное обследование в нашей больнице, — терапевт с ожиданием посмотрел на меня.
А я что? Мне на работу надо, поэтому согласился с этим фанатом латыни. Тот, тут же предложил мне снять рубаху, чтобы провести осмотр. Сначала, этот товарищ меня долго крутил из стороны в сторону. При этом заставлял поднимать, опускать и разводить в стороны руки. Несколько раз пришлось наклоняться вперёд, чтобы дотянуться пальцами рук до пола. Потом положил на кушетку и занялся шаманской практикой — стучал по моему животу и слушал, как он отзывается. Затем меня начали мять, пытаясь, наверное, выдавить последние капли крови. Не знаю, чем бы это всё
