Посмотрев на часы, трофейные, это с диверсантов в роще, понял, что проспал пять часов. В принципе, уже нужно вставать. Генерала я встретил утром тридцатого, сейчас как раз было два часа дня, до заката еще немало времени. Покинув танк, прихватив сапоги и автомат, обулся и стал готовить, есть хотелось.
В этот раз побаловал себя яичницей с копченой колбасой, свежим хлебом и стаканом молока. Потом костерок развел и воды для чая вскипятил, купил пирог с капустой и кусочек съел. Как же это все вкусно, да на природе. Остальное оставил на потом. Ночь длинная. Да, ту банку с тушенкой, где треть осталось, я еще в пути съел с двумя сухарями. Вполне ничего пошло. Сухари сунул в банку, они с желе смешались, пропитались, очень вкусно было, черпал ложкой. Поев, медлить не стал, вернулся в танк и погнал к дороге, а там уже на максимальной скорости, сдерживал меня немец, он самым медлительным оказался, и я двигался к передовой. Громыхало на горизонте, уже дымы было видно. Приметив на пути пост, явно отступающие подразделения перехватывали и возвращали на передовую, я спустился в танк и погнал дальше, не останавливаясь, хотя мне махали руками – какой-то командир, кажется полковник, выскочил наперерез, размахивая пистолетом и стреляя в воздух, но я ушел дальше. Знаю, что будет, если остановлюсь. Переподчинит себе и отправит вперед в атаку на укрепленные немецкие позиции, любят они так танки отправлять, чтобы их немцы жгли. Не умеют командовать и управлять танковыми соединениями и нечего лезть. Я в этих командирах еще в сорок первом разочаровался, хотя встреч с крупными военачальниками было мизер.
Так и катил по дороге. Причем отметил, что настырный полковник прыгнул в машину, «полуторку» с несколькими бойцами, и погнал следом, сигналя. Даже обогнал и встал на пути, ну не давить же их. Полковник оказался подполковником. Даже не подполковником, а старшим батальонным комиссаром, политработником. Открыв люк, я выглянул и зло рявкнул:
– Какого надо?!
– Немедленно следуйте за моей машиной, – ответил с подножки политработник. – Я вас переподчиняю себе.
– Иди на х…
– Что?! – тот аж рот открыл, и лицо его в ярости исказилось.
– Я могу повторить. Нах иди. У меня своя задача, и закрывать зады таким долбое… как вы я не собираюсь. Обосрались, сами и подтирайтесь.
После этого закрыл люк и, не слушая вопли комиссара, что обещал меня из-под земли достать, погнал дальше, объехав машину. Горели все зеленым, потому давить и не стал. А хорошо, что реально я к РККА никакого отношения не имею и могу посылать таких вот мозгоклюев куда подальше, что и сделал. И совесть меня не мучила, даже мурлыкал себе под нос. А вспомнив о сборнике музыки до шестидесятых, нашел, включил и дальше слушал. Хорошая музыка, заводная. Вскоре на пути попалось село, трасса через него пролегала. Бои уже где-то недалеко шли, глухая канонада слышалась, немцы добивали войска, что их сдерживали. Скоро выйдут на оперативный простор, лишь редкие заслоны попытаются их притормозить, даже не остановить. Однако в селе я остановился и, покинув танк, с фляжкой и термосом, поглядывая на пустые улицы, брошенное поломанное армейское имущество (два автомобиля явно столкнулись и их бросили), с помощью журавля спустив вниз ведро, стал доставать воду. Свежая и ледяная, аж зубы ломит. Сам напился, флягу наполнил и как раз термос наливал, когда услышал рев движка, а посмотрев, кто это, досадливо скривился. Это все тот же старший батальонный комиссар. Передвинув автомат на грудь и, дистанционно управляя, развернув танк, я перегнал китайца так, чтобы тот стволом сопровождал подъезжающую «полуторку», явно нервируя как тех, кто сидел в кабине, так и тех, что в кузове находились, шесть бойцов. Комиссар покинул кабину и, поправив ремень, направился ко мне, с ним трое бойцов.
– Лейтенант, сдайте оружие, вы арестованы.
Тут прозвучала очередь, мой китаец выпустил, и дорожка пылевых фонтанчиков перегородила путь комиссару с бойцами. Отчего они замерли. Я уже налил воды, так что закрывал термос, но решил все же высказаться:
– А я еще удивляюсь, почему Красная армия все время отступает. Если ею командуют и руководят идиоты, это не удивительно.
– Да как вы смеете?! – сорвался особист на фальцет.
– Смею я, смею. И оружием махать не стоит, иначе расстреляю вас к черту. И да, такое право я имею, и мне за это ничего не будет.
На несколько секунд воцарилось молчание, я поднял термос и флягу и направился к танку, своему китайцу, поворачиваться спиной к комиссару я не боялся, держал его на прицеле пулеметов. Открыл люк мехвода и убрал емкости в танк, а когда закрыл люк и собрался уже подняться на башню, то комиссар остановил, каким-то усталым надтреснутым голосом сказав:
– Подождите, лейтенант, – он на миг замолчал, но все же продолжил: – Я прошу, я умоляю помочь моему подразделению. Командир дивизии, того, что от нее осталось, велел мне без подкреплений не возвращаться. В дивизии едва полторы тысячи активных штыков осталось, и они тают под немецкими атаками как свеча. Наши взорвали плотину и мост, все вода залила, дорога для немцев только через нас, или обход в пятьдесят километров. Артиллерии нет, гранат нет, ничего нет, только настоящая храбрость наших бойцов и командиров. А на дороге лишь тыловые части, набрал вон шесть бойцов из дезертиров, да твои танки. Я прошу, помоги.
Спрыгнув на пыльную дорогу, я подошел к комиссару и минуту смотрел ему в глаза, и тот их не опустил и не дрогнул.
– Хорошо, помогу. Только есть условие. Умение управлять танковыми соединениями не каждому дано, так что покажите, где тяжелее всего, дальше я сам. И поверьте, если знать, как танками управлять и вести их в бой, немцы понесут куда больше потерь, чем, если ими командуют обычные армейские командиры, которые ни черта в этом не разбираются и гонят их на убой в атаки.
– Договорились, – слабо улыбнулся комиссар. – Нужно спешить, можем не успеть.
Он вернулся к машине и возглавил колонну, мои танки пошли следом. Кстати, в «полуторке» я приметил ящики, на которых бойцы сидели, по маркировке гранатные. Вроде оборонительные, а вот есть ли противотанковые, не знаю. До расположения дивизии было около двенадцати километров, мы их за полчаса пролетели на максимальной скорости, машину водитель грузовичка не жалел, а мы вполне способны были держать высокую скорость. Вскоре тактическая карта стала давать информацию по месту боя дивизии. Да уж, комиссар скорее даже преуменьшил, чем преувеличил положение дивизии, шесть немецких танков утюжили стрелковые ячейки, пять еще горели, так что в бой пришлось вступать с ходу. Мы проскочили мимо КП штаба дивизии, оттуда выскочил перемотанный бинтами командир, какого звания – не понятно, он что-то орал вслед нам. «Полуторка» именно там остановилась, бойцы споро разгрузили машину, и она направилась к медсанбату, где было огромное количество раненых, а сам комиссар побежал с бойцами следом за мной, цепью, в атаку. Танки я видел визуально, но до них уже было с полутора километров. Дальность высока. Так что, скатившись в овраг и объезжая походные кухни, да разное армейское имущество, я на полной скорости погнал к позициям. Выскочил я наверх в четырехстах метрах от позиций и с ходу открыл огонь. Два выстрела – и две «тройки» заполыхали. Пушки БТ «немца» тоже работали, только далековато для них. Однако сбить гусеницу одной «четверке» и поджечь «тройку» смогли, я их добил, а потом и два других, что не прекращали кататься по позициям и крутится над ячейками с бойцами. Дальше мы рванули вперед и, выскочив на позиции, я остановил танки, и их пушки забили без перерыва. Только сейчас на карте проявилось огромное количество красных точек, сообщавших о противнике. У меня даже волосы зашевелились, перед позициями низина была, и нас атаковало больше ста танков. Вот это я попал. Похоже, немцам действительно в обход влом идти, решили тут себе дорогу проложить. Пехоты немецкой два полка точно, и следом третий выходил, но я думаю больше. По ним били некоторые уцелевшие станковые пулеметы, причем короткими очередями, явно патронов мало было, но никто не бежал, видели, кто на них надвигался, но не отступали. Не люди, кремни.
