Я шагнул вперед.
Все, почти все, кроме разве что синоптиков, были вооружены. Никого не разоружали при входе в замок. Напасть на королеву? Немыслимо. В этом плане город был похож на пчелиный улей, а королева — на матку. Я никогда не совался к местным со своими мыслями по этому поводу, еще одно правило от отца, но все же наблюдал. В этом мире не знали иной формы правления. Здесь у каждого города был король. Или королева. Или вождь. Или вожак. Они могли быть хорошими и плохими. В некоторых городах, судя по хроникам, даже бывали бунты. Но никакой другой власти, кроме как неограниченной монархии, здесь не придумали.
И каждый город, который процветал, процветал за счет мудрости его властителя. Поэтому королева в этом городе была не просто властью, она же была и чем-то вроде наместника бога, если бы в этом мире была хоть сколько-то развитая религия.
Так что никто не забрал мои ножи, а я лишь убрал руки с рукояток, скорее следуя этикету.
— Скиталец может присесть, — прервалась она лишь на секунду, чуть повернув голову в мою сторону и улыбнувшись, лишь слегка.
Этим разрешением она одновременно и оттолкнула меня, попросив подождать. У нее действительно было много дел. Высокий туман.
Большинство в зале стояло, так что мне пришлось занять стул рядом с синоптиками, единственными, кто предпочитал сидеть. Это не запрещалось в присутствии королевской особы, просто было не принято на деловых приемах. Тем более, что даже в тронном зале чувствовалась некоторая лихорадка подготовки к большому сражению.
Синоптики, кроме тех, кто общался с королевой, сидели. Большинство — старики. Поговаривали, что их срок жизни сравним с королевским. Я верил. Потому что у них не было ни запоминающих приборов или баз данных, ни волшебных таблиц или компьютеров, ничего. Они смотрели в небо, нюхали воздух, смотрели на свои измерители и лишь иногда рылись в книгах. Запомнить тысячи нюансов местной погоды, — и почти всегда правильно, пусть не всегда своевременно, их интерпретировать, — не мог никто. Если только не прожил несколько жизней.
Я вот, например, до сих пор не могу даже научиться определять, какой сезон будет следующим. Хотя этим навыком здесь владеют даже мальчишки.
Доклад сменялся докладом, и на меня никто не обращал внимания. Здесь много любопытных людей, даже больше, чем в любом другом мире. Они слишком редко видят незнакомцев и слышат новые истории, чтобы пренебрегать ими. Это тебе не мегаполисы Земли, где люди замыкаются в себе просто для того, чтобы не перегореть от избытка информации.
Здесь много людей, которые с удовольствием бы повыпытывали у меня что-нибудь, даже зная мою немногословность относительно всего, что не касалось этого мира. Но только не во время высокого тумана.
Когда разговор идет о жизни и смерти, любопытство чаще всего пропадает. Как и желание. Только не у меня. Только не у королевы. Я чувствовал ее желание, распространяющееся на меня, накрывающее меня волнами, почти не позволяющее отвлечься. Иногда я вообще с трудом воспринимал, о чем идет речь на королевском совете, настолько далеко оказывались мои мысли.
В другом мире я бы подумал, что это мои фантазии. Здесь я знал, почти наверняка, что королева думает обо мне. Может, даже не думает, вряд ли ее мысли могли быть сосредоточены на мне во время такого важного разговора. Но желает. Здешние королевы это умеют, разделять свой рассудок и свои желания, держать их в отдельных потоках.
Но от этого ее желание не становилось слабее. Наоборот, оно жгло меня, до такой степени, что я можно сказать подкованный в этих вопросах, не мог думать ни о чем другом. Я был готов умереть за ночь с ней. По крайней мере, отдать за это одну из своих жизней.
* * *
Она начала говорить лишь на рассвете. Мы занимались любовью, и это было великолепно, хоть я и чувствовал ее отстраненность. Обратная сторона медали — она могла думать о сексе в любое время, но она могла думать и о чем угодно во время секса. В первом случае желание не мешало ей думать, но сейчас — мысли не мешали ей наслаждаться.
Это, конечно, мешало мне. Но высказывать претензии королеве — глупо, по меньшей мере.
— Ты уйдешь на рассвете, — в тоне не было приказа, но слова королевы — это всегда приказ. Тем более, слова королевы в постели. — Уйдешь вместе с двумя бойцами тумана и слепцом, по тропе Надежд.
Я молчал. Знал, что все, что мне нужно, она скажет сама. А то, что королева не хочет говорить, я не услышу все равно, какие бы вопросы ни задавал.
— Мы не переживем этот туман. Слишком высоко он поднимется. Этого никто не понимает, даже синоптики, но я это знаю. Даже если переживем, то заплатим за это такую цену, что нас можно будет брать голыми руками. Как только туман осядет, нам следует ждать нападения, и я знаю лишь один город, который будет способен напасть. И обязательно нападет. Слухи, доносы, сообщения — все говорит о том, что им не сидится в своем городе. У тамошнего короля три сына, и либо он отпустит их на войну, либо они сожрут его самого. Так он их воспитал. Сначала не смог даже проконтролировать их количество, а потом так воспитал. Возможно, и первое, и второе — это его осознанные действия. Желание экспансии. Нам это неважно — важен результат. Мы ждем атаки оттуда, сразу как туман уйдет в низины. Тропа надежд слишком высока, а их желание завоеваний слишком велико. И их холм выше нашего, они наверняка переживут туман лучше, чем мы.
— Что нам даст этот поход? — спросил я просто для того, чтобы беседа текла более плавно. — Мы должны встать насмерть в узком месте?
— Почти, — королева плавно перевернулась на живот, легкий шелк накрыл лишь небольшой кусочек еe тела, и я тут же подумал, что перед походом неплохо было бы повторить. И это после бессонной ночи. Королева.
— Почти. На тропе надежд есть мост. Никто и никогда не решался его разрушить, потому что тогда мы потеряем торговый путь, связь сразу с тремя городами станет возможна лишь в самые низкие сезоны. Но и такой ситуации никогда не было. Мы будем слишком слабы, чтобы защищаться. Даже если вообще выживем. И эта причина того, почему я прошу тебя присоединиться к походу. Ты доверил мне все свои тайны, я знаю, как ты приходишь в этот мир. Наверное, я даже призываю тебя, когда не хочу в своей постели никого другого, хоть это и происходит неосознанно. Я знаю, что если наш город погибнет, и править в нем будут сыновья чужого короля, то тебе некуда будет приходить. Ты же знаешь правила — если город падет, они не оставят в живых никого. Холм важнее людей. И вряд ли смогут понять, откуда ты появился, когда ты придешь в следующий раз. Единственный шанс для тебя — единственный шанс для города. Лучше, если ты погибнешь в этом походе, чем тебя поймают при следующем возращении. Они умеют пытать перед смертью.
К тому же, ты единственный, для кого эта смерть не станет окончательной.
I. Глава 3. Мертвецы в тумане
Мои спутники не представились. На Холме все знают друг друга, и уж тем более все были наслышаны обо мне. Два гвардейца, оба высокие и гибкие, в легкой стеганой одежде — не доспехах, доспехи против монстров бесполезны, один с классической глевией — любимым местным оружием. Второй с более редким здесь коротким мечом, хорошо помогающим, когда монстры уже навалились.
Слепой — ну он и есть слепой. Весь их крохотный орден, все они были похожи друг на друга. Не специально, просто образ жизни накладывал отпечаток.
Если с кем и можно выжить в тумане, то со слепцом. Хотя, по большому счету, в тумане выжить невозможно.
Мост слишком далеко от нашего холма и слишком близок к чужому. Как только туман начнет опускаться, противник возьмет над ним контроль, и тогда — их воинам прямая дорога к нам. По тропе Надежд, сколь бы насмешливо ни звучало название в нашей ситуации, прямо в обескровленный город. Если город вообще выживет. Возможно, что мы разрушим лишь путь в мертвое царство, не более того. Если королева говорит, что угроза существует — значит, так оно и есть. Королева не способна шутить на тему выживания своего маленького улья.
