пытающиеся залезть злоумышленники часового увидят позже, чем он их. И еще одно новшество — увидев нарушителей, часовой должен не выскакивать из кустов с криками «Ату его!» и даже не гибнуть героически. Он должен, ни за что не догадаетесь что, он должен позвонить в караулку. Между караулкой и двумя постами была протянута бечёвка, дернув за которую, человек приводил в движение маленький колокольчик в кордегардии. И перед каждым ночным дежурством стражники должны проверять исправность системы оповещения. Народ просто выпал в осадок, когда познакомился с изобретением, заподозрил магию даже поначалу. Потом все долго смеялись сами над собой, дело оказалось проще пареной репы.
Мне даже уже хотелось, чтобы кто-нибудь напал, но подлый враг не спешил, издеваясь надо мною. И я решил сделать ход, тем более, что первый удар нанесли они сами. Если не считать ударом мой бизнес. Так что одним погожим осенним деньком я отправился в торговую гильдию. Деньги вокруг вина крутились не настолько большие, чтоб бутлегеры выделились в отдельную организацию, но они считались достойными и солидными купцами, я узнавал. Первое препятствие ждало меня на входе в здание, точнее в его холле:
— Ваша светлость, вас кто-то ожидает?
— Не думаю.
— Боюсь, в таком случае вы не сможете здесь находиться.
— Ха-ха три раза! Я да не смогу! Это кто же такой смелый мне помешает пребывать здесь, если я так захочу.
— Ваша светлость, я вынужден просить вас покинуть этот дом.
— Просить можешь, лучше всего даже не просить, а униженно умолять. И на коленях, так я получу большее удовольствие. — Рожа клерка, уже не знаю в какой должности побагровела, но он продолжал держать себя в руках.
— Я позову стражу!
— Лучше позови слуг, пусть принесут мне и моему оруженосцу вина, а мои охранники обойдутся. А можешь сам сбегать за вином, да поживее!
Не знаю, что за магия доступна купцам, но чуть не через минуту чуть не из воздуха материализовался чуть не десяток стражников. Вбежав в здание торговой гильдии, они осмотрели фронт предстоящих работ и сникли:
— Извиняйте, ваша милость! Ошибочка вышла. — И уже этому уроду, не побежавшему за вином для меня — С благородными сами договаривайтесь, особливо с ентим.
— Что ж ты, чернильная твоя душа, вместо слуги с вином стражника без вина прислал? — Оплеуха моя была по-отечески беззлобна — Ты где видел, урод, чтобы стражники вино приносили? Им же его в руки даже давать нельзя, они его силой мысли прямо через руки впитывают из любой ёмкости, даже закупоренной. — Присты знают про вино всё.
Спустя еще минуту и пяток оплеух встретивший нас менеджер торговой гильдии понял свою неправоту и проводил нас в главе гильдии. Нас, это меня и Жана, а своих боевиков я оставил в холле творить порядок и наносить добро по малейшему подозрению в умысле против моей милости. Глава гильдии оказался чуть толще давешнего клерка, и рожа у него была не такая красная. Что не удивительно, оплеух ему еще никто не выписал.
— Милостивый государь, по какому поводу вы творите бесчинство в здании нашей славной гильдии?
— Гостя приняли плохо. Сначала этот тип самолично выпихнуть пытался двух благородных господ, потом вместо слуги с вином вызвал стражу без вина. Он же тупой у вас, зачем такого привратника у себя держите? Это ж урон репутации всего шалмана купеческого.
— Позволю себе заметить, что это мой заместитель.
— Так ты тут главный привратник?
— Нет, собственно, я глава гильдии, избранный общим решением уважаемого собрания купцов! — завелся хозяин кабинета.
— А помощника выбирали или ты сам назначил?
— Сам. А какое это…
— Ну поздравляю, тупого помощника ты себе нашел. Отошли его, я при идиотах дела вести брезгую. И вина вели подать.
— Вы по какому праву тут распоряжаетесь? Мы не ваши слуги, мы свободные граждане!
— Отлично! Как свободные будете повешены, поркой не отделаетесь.
— Что?!
— Что слышал. Мне прямо здесь и сейчас дознание учинять или будем беседовать как культурные воспитанные люди?
— Хорошо, давайте спокойно побеседуем. Троцен, выйди! И распорядись насчет вина для нас.
Вот я и добился привлечения внимания к своей персоне со стороны уважаемого в узких кругах человека, можно начать переговоры.
— Простолюдин, перед тобой виконт …
— Жан, не утруждай себя. Этот человек достаточно умный, чтобы определить, кто перед ним сидит и с какой целью явился. Ведь так?
— Ваша милость виконт Дорд дер Прист, если не ошибаюсь. Но я совершенно не представляю цели вашего визита.
— Да неужто? То есть за твоей спиной разыгрывают опасную партию, а вы с помощником ни ухом, ни рылом? Да тогда вас обоих списали уже!
— Прошу пояснить ваши слова.
— Ладно, я пока держу тебя за умного собеседника, буду считать, что вы считаете нужным играть роли несведущих болванчиков. Члены вашей гильдии встали на путь войны со мной. И у меня сейчас два пути: принять вызов или удовольствоваться штрафом за попытку оскорбления со стороны возомнивших о себе простолюдинов.
— Что вы такое говорите, как можно?
— Крупные перекупщики вина сначала попытались отговорить меня начинать торговлю вином, моим вином! А потом организовали нападение на меня прямо в городе, ставившее целью унижение или убийство. Как тебе такой сюжет?
— Немыслимо! Я не верю!
— Ты подвергли сомнению слова дворянина?
— Нет конечно, просто я не верю своим ушам! Вы рассказываете о немыслимом злодеянии!
— Именно, а потому я назначил виру за оскорбление. Ваша гильдия, её члены или ты лично, мне всё равно, выплатите мне тысячу гроссов в качестве компенсации морального ущерба.
— Ваша милость, это невозможно.
— Замечательно. Тогда я принимаю вызов и объявляю войну.
— Что, всей гильдии? Или неизвестным вам лицам?
— Ага, то есть ты в курсе, что угрожавшие мне лица пока остаются неизвестными! Вот только я не ограничусь ни кругом лиц, с которыми буду воевать, ни собственными силами.
— И что вы предпримите? Если мне будет позволено полюбопытствовать, а то очень интересно стало! — лицо главы гильдии и впрямь лучилось неподдельным интересом и восторгом предстоящей торговой войны. Он пока не очень понимает, что войны бывают другого рода. Которые ведутся не серебром и золотом, а железом.
— Я дворянин и рыцарь, моё оружие — честь, правда и сталь! Очень скоро все дворяне узнают, что купеческое сословие подминает
