— Есть связь, командир, — подбежав, доложил радист. — И сообщение…
— Давай, я расшифрую, — протянул руку Зимин.
Как и многие одаренные, командир «Бурана» умел читать зашифрованные радиограммы, практически не тратя времени на декодирование текста. При условии, конечно, что шифр был знакомым.
— Значит так. Наши близко. Будут минут через десять. Начать подготовку к эвакуации. Васенька, садись за штурвал и смотри у меня, чтобы птичка взлетела!
— Есть.
— Подготовить раненых к транспортировке на борт. Тела Шульгина и Смагина завернуть в плащ-палатки и забрать. Вернемся на базу, похороним по-человечески.
Досмолив тем временем сигарету до самого фильтра, капитан с недоумением посмотрел на окурок и сплюнул.
— Что за дрянь сюда суют! — покачал он головой, после чего повернулся к Вахрамееву и привычно устроившемуся рядом с товарищем Киму и окинул их пристальным взглядом.
— Хлипковат ты, конечно, — заметил он Витьке, — но соображать умеешь, не растерялся, а значит, толк из тебя выйдет. Кто таков?
— Оружейник-стажер Ким.
— У Иваныча в мастерских?
— Так точно.
— Ну-ну. А ты? — поглядел он на Марта. — Одаренный и только техник?
— Я только из приюта, дар открылся три недели назад.
— Как говоришь твоя фамилия?
— Вахрамеев.
— Где-то слышал…
— Мой крестный Игнат Вахрамеев служил боцманом на «Палладе».
— Точно, был такой. Интересная у тебя родня и кровники тоже…
— Вы про кого?
— Да все про тоже. Уж больно сильно этот японец хотел до тебя добраться. Видно, крепко ты его зацепил, что его так заязвило… А ты хорошо держался. Это ж надо, с самураем в поединке на мечах выстоять. Сказать кому — не поверят! Думал, он тебя первым ударом снесет… Как догадался, что пистолет не поможет?
— Я уже в него стрелял неделю назад. Почти в упор. И не попал ни разу.
— И как же выжил?
— Бегал, уклонялся.
— Да, зрелище, пожалуй, было занимательное. Нас бьют, мы крепчаем и учимся, так, стажер? Сильные враги говорят о человеке не меньше, чем добрые друзья.
На счет десяти минут Зимин все же погорячился. Однако через полчаса над занятой ими вершиной все-таки возник рейдер с гордой надписью «Енисей» на борту.
Причесав ближайшие склоны осколочно-фугасными снарядами, он завис на короткий срок, приглашающе раскрыв заднюю аппарель. Погрузка не заняла много времени. Сначала вернувшийся за штурвал бота Акинфеев виртуозно завел его на погрузочную палубу, а затем следом попрыгали остальные члены экипажа. Последним, как водится, поле боя покинул командир, после чего воздушный корабль, отчаянно гудя двигателями от перегрузки, взмыл в небо и ушел в облака.
— Здорово, Зима! — прорычал вышедший встречать товарища капитан корвета. — Поднимайся в рубку, что застрял?
— И тебе не хворать, Демьян. Спасибо, что выручил.
— Не за что. Так ты идешь?
— Сейчас своих раненых устрою…
— И без тебя справятся. Лазарет у нас, конечно, не такой, как на фрегатах ВВФ, но помощь окажем. Пошли, покажешь, где «Буран» спрятал.
Не прошло и четверти часа, как вставший к штурвалу Зимин провел «Енисей» к расщелине, где они всего лишь сутки назад оставили свой корабль.
— Что, брат, по земле ножками-то оно тяжелее? — ухмыльнулся Демьяненко.
— Особенно, если по горам, — хмуро кивнул рейдер.
— Что-то я ни черта тут не вижу!
— А тебе и не надо, — ухмыльнулся тот, и, взяв в руки мегафон, приказал оставшимся членам экипажа выходить на свет божий.
Некоторое время было спокойно, но затем стена леса раздвинулась, и через нее стали один за другим выходить вооруженные приватиры. Последим, как колобок, мелко перебирая коротенькими ножками, катился кок. В руке у него был зажат пистолет, которым он то и дело тыкал в спину рыжего, как огонь, пленника.
— Это еще что за тело? — удивился командир «Енисея».
— Подданный его величества.
— Да ладно!
— Был техником на японском корвете. Судя по всему, обслуживал торпеды, которыми они «Цесаревича» бомбили.
— И ты его просто в плен взял?
— А что делать, надо же с этим чудо-оружием разобраться.
— Стареешь, брат!
— Ничего, в контрразведке он еще сам пожалеет, что жив остался.
— Ну-ну. Ты сам-то не пожалеешь, что «Буран» здесь оставил?
— Без маршевых двигателей не дойдем.
Пока шла погрузка команды, захваченной документации и невезучего мистера Калтропа, друзья стояли у откинутой аппарели и глазели, как буквально из ниоткуда появляются навьюченные различным имуществом люди и проходят на корабль.
— Магия! — восхищенно прошептал Витька и для надежности протер глаза. — Нет, ну ведь ничегошеньки не видно!
— Никакого волшебства, — усмехнулся Март, сам до конца не веривший тому, что наблюдал собственными глазами. — Оптическая иллюзия и никакого мошенничества!
— Я и не знал, что такое бывает…
— Я до недавних времен тоже.
— А ты так можешь?
— Нет, дружище. Такое под силу только настоящему мастеру, до которого мне еще расти и расти!
— Но ты ведь научишься?
— Обязательно. Лет через двадцать, и если не буду отвлекаться… Ладно, пошли назад, а то нас скоро погонят отсюда, — видишь, как «енисейский» боцман на нас зыркает.
Если не считать раненых, которых со всем возможным бережением отправили в корабельный лазарет, остальную команду «Бурана» разместили без особых удобств, прямо на грузовой палубе. Благо, там имелись откидные скамьи, на которых и устроились измученные бойцы. Через некоторое время для рядовых принесли бачки с кашей и чаем, а господ-офицеров, как водится, пригласили в кают-компанию.
Впрочем, Зимин недолго наслаждался кофе с ромом и горьким шоколадом из капитанских запасов, а при первом же удобном случае спустился вниз к своему экипажу, чтобы убедиться, все ли с ними в порядке.
Без спешки обойдя всю палубу и уделив внимание нуждающимся, он, наконец, добрался и до державшихся наособицу друзей, хлебавших по очереди кашу из одного бачка.
— Ну как вы, ребятки?
— Благодарствуем, — отозвался с набитым ртом Витька, не переставая при этом работать ложкой.
— Оголодал, бедняга, — скупо улыбнулся командир.
— Нет, он всегда такой, — хмыкнул Март.
— Понятно. Напомни-ка, герой, как твоя фамилия?
Услышав вопрос, Вахрамеев отложил в сторону «орудие труда», после чего подскочил и вытянулся.
Наблюдая, как отставной капитан второго ранга постепенно приближается к ним, он упорно размышлял, подходящий ли это будет момент для откровенного разговора или лучше еще отложить его. И вопрос Зимина показался ему весьма удобным поводом.
— Вам сказать мое настоящее имя или то, что в приюте дали? — вопросом на вопрос ответил он.
— А ты знаешь настоящее? — напрягся приватир.
— Скажем так, имею основания полагать, что я — сын вашего друга Андрея Колычева, — тщательно подбирая слова, проговорил Март и протянул изрядно потрепанную визитку.
— Вот значит как, — играя желваками, процедил Зимин. — Почему сразу не сказал?
— Никак не мог дождаться подходящего момента. Все как-то впопыхах, в суете. Вот и решил отложить до поры до времени.
— А теперь, стало быть, больше соответствует?
— Не совсем, но уже лучше.
— Зачем же ты сначала Вахрамеевым назвался?
— Так это и была моя фамилия последние восемь лет.
— Н-да, — немного расслабившись, выдохнул командир. — А я все думал, кого ты мне напоминаешь… И внешность, и манера, и аура… Старею!
— Говорят, я сильно похож на отца?
— Есть такое дело. Только глаза мамины. Такие же синие. А ведь забавно…
— Что именно?
— Да как тебе сказать. Нам ведь с Андреем, когда мы познакомились, по семнадцать лет было. Примерно столько же, что и тебе теперь. Мы тогда в авиашколу поступали…
— И какой он был?
— Хм. Да, в общем, такой же, как ты. Тоже никому спуску не давал… Знаешь, Тима, я ведь долго тебя искал. После того дня… А ты спустя столько лет сам нашелся. И даже дар у тебя проснулся…
