стенания и шепот выдавали глубокий кризис веры. Лишь несколько постарше держались спокойно.
— Бесполезные дикари, — так «богиня» оценила свою паству, выйдя из зала. — Здесь все разваливается. Они должны были защищать меня. — с обидой говорила волшебница. — Когда я проснулась прошлый раз тут все было очень плохо. Сейчас же, понятное дело, стало ещё хуже. Первый раз меня пробудила шайка мусорщиков, которые по недоразумению называли себя магами.
Это она, видимо, про ребят из Первого Цикла.
— Заняты они были тем, что растаскивали или просто ломали здесь все. Пришлось их остановить. Хотя они даже хотели мне помочь, но не могли. Слишком рано. Шифр точно был не готов. В итоге лишь потеря времени и повреждения системы жизнеобеспечения. Пришлось найти тех, кто будет поддерживать работу комплекса. Я заключила с их предками соглашение. Простое, понятное, разумное. Их работа в обмен на ресурсы и новые возможности для выживания. Что же я наблюдаю после пробуждения? Все вокруг на грани коллапса. Система вот-вот развалится, а мое с ними соглашение превратилось в какой-то безумный культ.
Ага. Так она вообще не собиралась становиться божеством. Сразу вспомнились слова из старенькой песни:
'Привет, вам, друзья и братья
У моих не валяйтесь ног
Должны поскорей понять вы
Что я вам никакой не Бог'.
Волшебница остановилась около одного из примитивных алтарей плакальщиков. Белый женский силуэт, нарисованный на стене, а под ним подношения и какие-то символические фигурки.
— Что это⁈ — с раздражением воскликнула она. — Какой же бред!
Изображение на стене, алтарь и подношения рассыпались прахом. Не сотвори себе кумира.
— Просто смех, но мне почему-то не смешно, — продолжала жаловаться волшебница. — Этот мир накрыл мрак. И я совсем не про пыльную бурю за стенами комплекса.
Глава ордена хотел, что-то сказать. Возможно, предложить сделку или оскорбить, но прежде чем слова прозвучали, губы меченосца срослись между собой как у Нео в первой Матрице.
— Мне не о чем разговаривать с дикарями, — бескомпромиссно заявила «богиня милосердия». — Хватит с меня вашего убожества.
Я понял, что между мной и пробужденной «богиней» есть кое-что общее. У нас обоих явно серьёзные проблемы с психикой. Судя по голосу и поведению, волшебница, во-первых, находилась опасно близко к грани нервного срыва, во-вторых, она явно прошла через тяжелые, а главное жестокие испытания. Ценность чужой жизни не входила в топ десять её приоритетов. Иронично для богини милосердия.
Каменные двери и даже стены расступались перед нами. Волшебница колдовала без всяких телодвижений и пасов руками. Она просто медленно плыла по воздуху вперед, а вещи вокруг двигались будто сами собой. Вскоре мы оказались на одном из балконов храма. Песчаную бурю отсек от нас незримый барьер.
— Начнем с внутренних помещений, — ледяным тоном произнесла волшебница.
— Постойте, — вмешался я. — Там в одном крыле сидят не враги. Мои союзники.
— Могут быть еще полезны? — уточнила она.
— Да.
— Ладно. Сейчас будут искать.
Колдунья закрыла глаза и на секунд сорок замолчала. Снаружи завывания ветра, а рядом иногда бряцала броня скованного магией меченосца. Судя по лицу ему сейчас было очень хреново. Впрочем, как и нам всем. Отчаяния в этих краях было не меньше чем пыли и оно также проникало всюду.
— Эти? — небрежно спросила «богиня» и передо мной вспыхнул типа экран.
Картинка, висящая прямо в воздухе. На ней я увидел ракурсы с нескольких камер. Комната, где сидели Рок, Игла и Арайт. Затем двое райдхор из компании Хастла, караулящие у решётки. Сам железнозубый рядом с проходом на балкон. Ульма в соседней комнатушке.
— Да. Они.
— Какой-то сброд, — разочарованно произнесла «богиня».
Ну уж извини. Отряд дружелюбных космодесантников по дороге не попадался.
— Ладно. А это твоя?
Зажглась новая камера да ещё и с режимом ночного видения. Мне показали дно какой-то расщелины. Там лежал сильно искореженный скелет перевертыша. Гелла. Я пригляделся. На ее костях в центре тела и головы еще оставалось какое-то количество уцелевшей плоти.
— Ей можно помочь? — с надеждой спросил я.
— Починить? Да, наверное. Но поломка серьезная. Не проще ли найти новую?
— Лучше починить, — вежливо настоял я.
— Дестархан любил такие игрушки. Здесь их раньше было полно, — поведала «богиня». — А вот Касаару они, кажется, не нравились. Мне, признаюсь, тоже. Хотя… Соглашусь, что лучше уж фальшивый человек чем полоумный дикарь.
Плоть Геллы забурлила и начала разрастаться. Сложный гибкий скелет перевертыша снова наполнялся странной формой жизни. Я смотрел на это заворожено и едва дышал. Хоть что-то хорошее! Хоть что-то светлое в этом говне. А волшебница испарила экран, немного помолчала и объявила:
— Теперь зачистим снаружи. Там никаких союзников у тебя нет?
— Нет.
— Хорошо. Мне будет проще.
Проще? Это звучало так спокойно и буднично. Ветер за пределами барьера усилился. Его потоки полностью изменили свое направление, устремившись теперь сверху вниз. Пелена пыльной бури исчезла. Весь песок осел, накрыв палатки орденцев, самих воинов и чудищ жрецов.
Небо прояснилось и стало заметно светлее. Огни древних станций сияли над нами, будто приветствуя возвращение одной из чародеев минувшей эпохи.
Ветер все набирал силу. Крылатые твари больше не могли подняться в воздух. Они беспомощно копошились внизу. Хлопали крыльями, но ветер трепал и рвал их, прибивая к земле. А потом земля содрогнулась.
То, что я увидел, имело размах и величие библейской кары. Песок под армией меченосцев обратился зыбучим. В нём как в бурном море начали тонуть палатки, вещи, люди и чудовища. Смотря на это я не мог сдержать счастливую улыбку. Угроза, висевшая над моей головой целые недели, просто гибла даже без шансов на сопротивление. Хотя… жрецы могут выжить. Я забеспокоился. Уверен, они способны долго не дышать. Возможно, тяжелые объятия песка хорошенько их промнут, но…
«Богиня» и это предусмотрела. Она действовала наверняка. Спустя пару минут, когда пески поглотили всех вокруг и сомкнулись, их структура начала меняться. Они обращались в камень. Земля оседала, становясь монолитной скалой. Сжимая и раздавливая своих жертв. Тут уже точно без шансов. Улыбка снова появилась на моем лице, а волшебница развернулась к лидеру ордена.
— Ты пойдёшь к своим и
