Ознакомительная версия.
– Как видишь, есть выбор. Ты мне в одном деле помогаешь, я тебе справку даю – для получения нормального паспорта, денег, сколько тебе и за пять лет не заработать. И дело-то копеечное, пустяшное совсем. Так что, думай, голова садовая, думай.
– Чего надо-то?
– Пустяки просто. Доедем с тобой до одного ручья, называется – Жаркий, вода в нём теплее, чем в других. Покажешь этот ручей, обратно с тобой вернёмся, тут всё обещанное и получишь. Дальше – тебе решать. Делай, чего душа пожелает, без ограничений и советов.
– Доедем до ручья, развернёмся и вернёмся обратно?
– Так точно.
– Не, не пойдёт, – ещё больше помрачнел Обезьян. – Как только возле ручья остановимся, так сразу всех и пристрелят, и документов не спросят.
– Кто это – пристрелит?
– А Бог его знает – кто. Охраняют устье Жаркого, это точно. Год назад с Петром Петровичем там ехали, жарко стало, вода в радиаторе начала закипать, думаю, остановлюсь, зачерпну из этого ручья водички. Не разрешил Пётр Петрович, ругаться начал. «Не смей никогда, если жить хочешь, возле этого ручья останавливаться!», – велел. Вот так оно.
– Куда это вы ездили – вместе с Петром Петровичем? – вкрадчиво спросил Ник, понимая, что совсем близок к разгадке.
– Да там дальше, километрах в тридцати от ручья, есть рыбацкая деревушка одна. Пыжмой прозывается. В той деревушке сельпо имеется, в нём Лидия Николаевна директрисой трудится. Видная такая женщина, кровь с молоком. Вот к ней-то товарища капитана я и возил пару-тройку раз. То ли амуры между ними были, то ли – другие совсем дела. Чего не знаю, того не знаю. О том они мне не докладали.
Минут на пять Ник взял паузу в разговоре, соображая, что дальше делать.
– Тогда так поступим, – принял окончательное решение. – Ты меня до этой Пыжмы довозишь, знакомишь с этой барышней, Лидией Николаевной, получаешь всё обещанное и сдёргиваешь – на все четыре стороны. Обратно я и сам дорулю, не маленький. Так – устраивает?
– И у этого Жаркого ручья не будем останавливаться? – уточнил Обезьян.
– Не будем.
– Тогда я согласный, вписываюсь. Такой расклад мне нравится…
Утром к Пыжме стартовали. Ник с Обезьяном – в кабине, Айна и Сизый – в кузове, для подстраховки. За старшего в лагере Банкин остался: с установкой дрессировать бойцов нещадно, проводить ученья на предмет возможного штурма лагеря потенциального противника.
Спустились по ручью к морю, по прибрежной гальке снова на юго-запад поехали. Первые минут десять ехали в тишине, потом Обезьяна пробило на душевный разговор:
– Ты интересовался, начальник, как, мол, это я на Чукотку попал. Слушай теперь. Главная опасность на Большой Земле – скука. Работа, дом, работа, всё по расписанию, – и так до самой смерти. Вот, от тоски той и сорвался раз – морду одному гаду по пьянке набил. А может, и не гаду вовсе, а просто – по пьянке. Но три года потом отсидел, от звонка до звонка. Отсидел – вернулся. Немного совсем продержался, с месяц, опять скука заела. Опять что-то учудил: сарайку председателя колхоза нашего сжёг, кажется. Уже пятёрку дали – рецидивист как-никак. Отсидел, ну, думаю, больше я в эти игры не играю. Вот, и завербовался на Чукотку. Здесь хорошо, в смысле – скучать не приходится, всегда при деле, всегда работа какая-то найдётся. Человеком здесь себя чувствую. Только зимой плохо: работы мало совсем, волей-неволей в пьянку срываешься…
Через час Обезьян предупредил:
– Смотри внимательно, начальник. Сейчас через этот твой Жаркий переезжать будем.
С первого взгляда – совсем обычный ручей. Вот только везде вдоль берега пологая коса тянулась, а вокруг места впадения этого ручья в море – холмы из песка и камней насыпаны. Получается, кто-то искусственный фарватер рыл, чтобы судно вплотную к берегу могло подойти? Интересное дело, о многом говорящее…
Вверх по течению ручья посмотрел. Показалось или действительно солнечный лучик отразился от линз бинокля?
Откуда ни возьмись, набежала целая свора злобных собак, значит, деревня где-то рядом. Псы бежали следом за машиной, надсадно лаяли, так и норовили укусить за колёса.
Обезьян с интересом покосился на собак:
– Гляди-ка, какие упитанные. Прям, поросята!
Он резко вывернул руль, раздался громкий визг покрышек, через несколько секунд – собачий визг.
– Что это ещё за фокусы? – рассердился Ник.
– Так ты же своим солдатам запретил охотиться, – невинными глазами посмотрел на него проводник. – А те семеро чалдонишек уже три месяца мясца не видели, пусть уж порадуются, бродяги.
Вышли из кабины, в десяти метрах, в луже крови, лежали две задавленные собаки.
Обезьян подхватил с земли собачьи тушки, передал их сонной Айне, выглянувшей из-под брезента кузова.
Наконец, и в Пыжму въехали: покосившиеся избушки, два серых барака, один из которых сельпо, с десяток чукотских яранг.
Затормозили, чуть не доехав до магазина, не торопясь, с чувством собственного достоинства, вылезли из машины, размяли затёкшие поясницы.
Возле закрытой двери сельпо скромно тёрлись неприметные личности: чукчи разного пола и возраста, несколько откровенных бичей, трое рыбаков в потрёпанных зюйдвестках.
– В чём дело, товарищи? Почему это двери закрыты? – вежливо поинтересовался Ник.
– Так это, обед у них, кушают, – откликнулся один из рыбаков.
Сизый достал из заранее расстегнутой кобуры браунинг, щёлкнул предохранителем:
– НКВД Советского Союза. Даю ровно одну минуту на эвакуацию. Потом начинаю стрелять на поражение. Шементом у меня, собаки Павлова, так вас всех – да во все места…
Народ, даже не оглядываясь, разбежался в разные стороны секунд за десять.
Обезьян постучал в двери, пророкотал добрейшим басом:
– Лидочка Николаевна, открывай! Это я, Леонид, шофёр Петра Петровича…. Открывай, ласточка наша!
Через десять секунд обитая железом дверь приоткрылась, из образовавшей щели выглянул подозрительный карий глаз.
– А это кто ещё с тобой? – поинтересовался недоверчивый голос.
– Так солдатики же. Выпить, понятное дело, хотят.
– Мы взрывчатку, сахар, патроны и тушёнку на Холодный привезли, – козырнул глазу и голосу Ник. – Обратно, в Анадырь, только завтра выезжаем. Вот, думали попариться сегодня в баньке – с устатку, выпить немного. Не сомневайтесь, у нас и деньги имеются, – старательно потряс перед щелью толстой пачкой с купюрами.
Очевидно, последний аргумент оказался решающим, в щели мелькнула пухлая рука, послышался звук вынимаемой из гнезда цепочечной заклёпки, дверь широко распахнулась.
– Проходите, раз приехали, – нелюбезно пригласила пухлая низенькая тётка, облачённая в мятый тёмно-синий халат. Тут же насторожилась: – А куда это все остальные подевались?
– Так нам конкуренты и на фиг не нужны, мы покупатели солидные, оптовые, – совершенно серьёзно заверил директрису Сизый.
Оригинальностью внутренности магазина не отличались: обшарпанный прилавок с лежащими на нём деревянными счётами и стоящим пузатым графином с водой, стеллажи с пакетами, банками и бутылками, на стене – портрет Сталина и толстый настенный календарь.
Ник потянул носом: пахло очень хорошим табаком, точно – не махоркой и не самосадом.
На голове у дородной начальницы размещалась интересная кепочка: прямо бейсболка, по козырьку которой шли совершенно иностранные буковки.
– Меня зовут Лидия Николаевна, – представилась тётка. – А вас, товарищи военные, как кличут?
– Меня – Никита Андреевич, – мягко ответил Ник и хуком справа отправил тётку в глубокий нокаут.
– Что это ты такое творишь, начальник? – искренне возмутился Обезьян.
Ник расстегнул полевой планшет, достал картонную папку с «делом» гражданина Большакова, бросил на стол, сверху добавил справку, пачку денег и, внимательно посмотрев на Обезьяна, криво улыбнулся.
– Всё, Леонид Григорьевич, забирай обещанное и выметайся. Если в ближайшие дни попадёшься мне на глаза – пристрелю. Пшёл вон отсюда!
Обезьян сгрёб в охапку всё, что лежало на столе, включая деревянные счёты, не отрывая от Ника глаз, попятился к выходу, задом толкнул дверь и вывалился наружу.
Сизый усадил всё ещё находящуюся в бессознательном состоянии директрису сельпо на крепкий стул, достал с ближайшего стеллажа моток верёвки, старательно связал пленной руки и ноги, вылил ей на голову полграфина воды, залепил несколько звонких пощечин.
Тётка пришла в себя и испуганно завращала по сторонам круглыми карими глазами.
– Это что – налёт? Деньги в ящики стола возьмите, только, ради Бога, не убивайте…
– Нам деньги не нужны, Торговка. – Ник устало потёр переносицу. – Нам надо знать: сколько сейчас стволов на Жарком ручье? Где посты располагаются? Когда часовых меняют? Пароли? Подходят ли к берегу корабли? Как часто? Когда? Где капитан Курчавый?
– Не пойму – о чём это вы? – директриса явно была не настроена на плодотворное сотрудничество.
Сизый отыскал на стеллаже пассатижи, примерил в руке, несколько раз демонстративно свёл и развёл ручки.
Ознакомительная версия.
