Ознакомительная версия.
«Унисекс».
Что?!
— Ладно, за каникулы обрастешь, — решительно закончила Екатерина Максимовна. — Иди, Любимова. Про встречу с ветераном не забудь.
— Не забуду, — Катька подхватила свой боевой портфель и поскакала к двери.
— Стой, тезка! — Складывая стопкой тетради, классная глянула поверх очков. — Во-первых, перестань прыгать. Не первоклассница уже. Во-вторых, ты так и не сказала, где стриглась. Меня про твою прическу, представь себе, спрашивали.
— В Бродниковом переулке, — с недоумением сообщила Катька. — Тут через дорогу…
— А, знаю. Иди, иди.
Катька выскочила в коридор.
Классная что, тоже в парикмахерскую собралась?
«А ты как думала?»
Но она же старая! Ей же, наверное, уже за сорок?
«Глупости не городи. На ботанику опоздаешь».
С ветераном обманули. Героем Советского Союза он не был. Имел грузноватый Николай Николаевич два ордена Красной Звезды, орден Славы 2-й степени и полтора десятка медалей, — какие из них боевые, а какие юбилейные, рассмотреть было затруднительно. Чувствовал себя старший лейтенант в отставке неловко. Перед непоседливыми пятиклассниками он выступать явно не привык. Смущенно пристроил коленкоровую папку на учительском столе.
Екатерина Максимовна командно хлопнула в ладоши.
— Тихо всем! Николай Николаевич выкроил время, пришел нам рассказать о героических днях битвы за Москву. Человек он занятый — заведует 32-м автокомбинатом, который, между прочим, каждый день возит нам завтраки и обеды. Давайте послушаем. Кузин, я кому говорю!
Николай Николаевич откашлялся, пригладил порядком облысевшую макушку и начал:
— Битва за столицу, ребята, шла жестокая…
Катрин развлекалась тем, что пыталась разглядеть медали. По цветам колодок, к своему стыду, она ничего вспомнить не могла. Ну, медаль «За отвагу» наш Николаич заработал — серую колодку узнать нетрудно. Еще, кажется, «За боевые заслуги». Остальные «за города». Ну, и юбилейные, конечно.
Рассказывал Николай Николаевич плохо. То ли спутал пятиклассников с подготовительной группой детского сада (собственно, они не так уж и отличались), то ли просто не был хорошим рассказчиком. Класс впал в привычное школьное оцепенение. Катя раздумывала о том, как же это воевать в заснеженном поле в лютый мороз? Замерзнешь же мигом. Кузин ковырял в носу карандашом, — очевидно, конспектировал термин «мы окопались насмерть». Остальные развлекались мечтами о каникулах. Только Леночка Щукина, сидящая рядом с классной, дисциплинированно пялилась сквозь ветерана в плохо протертую доску.
Наконец Николай Николаевич изнемог и закончил:
— …Ну, а уж отбросив фашиста от Москвы, мы его гнали до самого вражеского логова — до Берлина!
«Угу. Безостановочно и с криками „Ура!“».
Обрадованная Екатерина Максимовна подскочила:
— Спасибо, дорогой Николай Николаевич, за интересный и познавательный рассказ. Вот так, ребята, ровно тридцать четыре года назад начался разгром немцев под Москвой.
Класс очнулся и с энтузиазмом зааплодировал. Всем хотелось домой.
Екатерина Максимовна одобрительно кивнула и поинтересовалась:
— Может быть, у кого-нибудь будут вопросы?
Леночка Щукина подскочила и заученно пропищала:
— Николай Николаевич, скажите, пожалуйста, где вы начали войну и где закончили?
Ветеран показал пальцем на медаль:
— Закончил я войну под Берлином. Там, у зоопарка, меня в последний раз ранило. А начал я войну, ребята, аж двадцать второго июня. Наша дивизия входила в состав 8-го мехкорпуса. Так что, можно считать, приняли мы бой в самый первый день войны.
Опа! Вот тебе на!
Катя-Катрин подскочила, потом вспомнила и вытянула руку:
— Товарищ Николай Николаевич… Тьфу, Николай Николаевич, а вы в то время где служили? Случайно не в 34-й танковой дивизии? 64-й танковый полк не знаете?
— Знаю, — с удовольствием сказал ветеран, глядя на любознательную девчонку. — Служил я в 12-м отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе, во взводе связи. Так что в 64-м танковом неоднократно бывал по делам службы. Знал лично его командира, Героя Советского Союза подполковника Васько. Слыхали про такого?
— Как же, — поспешно пробормотала Катрин. — Товарищ старший лейтенант, если вы из 12-го зенитного… Ваши батареи прорыв 2-й Ударной группы прикрывали?
— Не только прикрывали, но и непосредственно вошли в прорыв в составе Ударной группы. Между прочим, я в этой операции принимал личное участие. Мы тогда в Люблин прорвались. К сожалению, о той операции мало кто знает. А мы ведь фрицев до конца сентября держали. Считайте, целую немецкую армию на себя оттянули. А у тебя, девочка, в 8-м мехкорпусе кто-то из родственников воевал?
— Бабушка, — пробормотала Катрин.
— Бабушка? — изумился Николай Николаевич. — У нас женщин, считайте, и не было. Тогда армия была не то что потом. Кто в прорыв женщин брал бы? Только боевые части шли. 2-я Ударная группа — это, я вам доложу, сила была. Мало кто из тех людей в живых остался. Героическая операция была. Действительно, до последнего патрона в Люблине дрались. А как твоей бабушки фамилия?
Со всех сторон с интересом смотрели одноклассники. Екатерина Максимовна неуверенно улыбалась.
— Вы бабушку вряд ли знаете, — с трудом проговорила Катя-Катрин. — Она была прикомандирована к 64-му танковому полку. Обеспечивала подготовку прорыва, но сама на Люблин не пошла. Была такая группа под командованием танкиста лейтенанта Любимова. Я запомнила, потому что он наш однофамилец. Он у Васько тогда вроде порученца был.
— Женька Любимов?! Да я же его знаю! — ахнул Николай Николаевич. — Мы же вместе в Люблине на аэродроме в последние дни сидели.
— То есть как?! — Девочка двумя руками уцепилась за парту. — Он же в прорыв не пошел. Он после войны жив остался, я точно знаю.
— Так и я жив, — Николай Николаевич широко улыбнулся, блеснув золотыми коронками. — Мы вместе эвакуировались. Я с перебитыми ногами, а он с документами штаба. Женьку прямо на моих глазах подполковник Васько пообещал пристрелить, если тот приказ не выполнит. Это уже в последних числах августа было. Мы, считайте, чуть ли не последним самолетом, что с Люблинского аэродрома взлетел, эвакуировались. Васько тогда почти весь госпиталь вывез. Об этом тоже мало кто знает…
За окном уже стемнело. Только на гигантском скелете-стройке нового корпуса Третьяковской галереи вспыхивали синие огоньки электросварки. Екатерина Максимовна оставила ключ от класса, и девочка с Николаем Николаевичем сидели за первой партой.
— Операция была из ряда вон, — хрипловато повторил Николай Николаевич. — До сих пор не пойму, почему о ней так мало говорят. В сорок первом рейд на Люблин по всей стране гремел, боевой дух поднимал. А потом разве что между делом упомянут. У нас всегда так, — грузный мужчина посмотрел на девочку и поправился: — Нет, историки все правильно освещают, другие операции напрямую судьбу войны решали. Как говорится, каждый со своей колокольни глядит.
— Понятно, — Катька шмыгнула носом. — Война большая, про все операции не расскажут. Вот и про крымскую осаду не всегда все вспоминают. Там тоже… было.
— Это точно, — согласился Николай Николаевич и принялся разминать сигарету. — Кать, так как твою бабушку зовут? Здорово она тебе все рассказала. Ты молодец. А мои оболтусы ничего слушать не желают. Один хоккей на уме.
— Хоккей тоже хорошо, — улыбнулась девочка. — Пусть лучше клюшками стучат, чем гранаты швыряют. Хотя в свое время, может, и им придется. Бабушку мою Екатериной зовут. Меня в честь ее назвали. Жаль, она сейчас за границей работает, а то бы обязательно встретилась. Она о прорыве на Люблин очень часто вспоминает.
— Еще бы, — Николай Николаевич сунул незажженную сигарету в рот. — Такими делами гордиться нужно. Я, например, горжусь. Я тебе как умной девочке говорю. Ни медали, ни ордена я тогда не заработал. Зато горжусь. Все на восток пятились, а мы на запад рванули. Эх, что за парни были! А танки? Я, чтобы так танкисты работали, ни до, ни после не видел. Знаешь, как ходили они в контратаки под Люблином? Цвет армии, эх!
— А как же лейтенант Любимов в Люблине оказался? Он ведь за Львовом остался, мне бабушка точно говорила.
— Женька мне уже после войны рассказывал. Он с киевского аэродрома прилетел. Тогда воздушный мост исправно работал. Боеприпасы в Люблин каждую ночь перебрасывали. Десантники, отчаянные ребята, прилетали. Вот и Любимов как-то умудрился на самолет попасть и в родной полк прибыть. Кстати, Женька тогда уже старшим лейтенантом был. Катя, твоей бабушке обязательно нужно с ним встретиться. Он мне, кажется, рассказывал, как с одной красивой чекисткой во Львове во время заварухи с бандеровцами оказался. Это часом не твоя бабушка была?
Ознакомительная версия.
