повторяет его слова на горданском, но никто из филитов не понимает.
Откуда им знать, что так называют в Империи мстителя-одиночку, потерявшего все и отринувшего саму жизнь ради чистой, холодной, яростной мести. Месть – это благородно. Рабы, трусливо цепляющиеся за жизнь, не мстят.
– Старший-три, – подзывает к себе Буонн начальника охраны. Ему трудно говорить, и слова приходится выдавливать из себя по одиночке. – Пусть... свершится... правосудие... В отношении... преступника.
Начальник охраны вскидывает игломет и мелкими шагами подходит к лежащему навзничь Чиру Чоллю. Он еще жив. Грудь его окровавлена, лицо искажено от боли, но он в сознании и тяжело дышит, хватая воздух широко раскрытым ртом.
Начальнику охраны очень жалко себя. Настолько жалко, что просто хочется взять и заскулить подобно обиженному псу. Две дюжины... Две дюжины лет беспорочной службы, вся его карьера летит под откос из-за какого-то филлинского сопляка с железякой в кармане. Прощайте теперь надежды на повышение! Все, что его ждет, – это трибунал, разжалование, постылая служба в глухом углу или позорная отставка без пенсии...
Не сдержавшись, начальник охраны испускает-таки тонкий скулящий звук, поспешно обрывает себя и со злостью смотрит на лежащего филита. И получает в ответ взгляд, исполненный такой ненависти, что отшатывается назад. Чтобы избавиться от этого взгляда, он поспешно поднимает игломет и стреляет – раз, другой, третий. Жалея только об одном: его оружие заряжено не разрывными, а обычными иглами, убивающими противника не менее эффективно, но не так эффектно.
И все же, что-то говорит ему, что от этого взгляда он уже не избавится никогда.
В толпе Дилер Даксель выкрикивает страшное, черное ругательство на баргандском и порывается куда-то вперед. Собеско хватает его за руку, и Даксель обмякает. Рабочие смотрят на них со страхом и пытаются отодвинуться еще дальше. Пришельцы не реагируют.
– Правосудие свершилось, – произносит ритуальную фразу Буонн, стараясь, чтобы его услышали и свои.
Один из охранников, проявляя запоздалую сметку, уже сидит на корточках возле него, держа в руке оранжевую капсулу болеутолителя.
– Но, господин департаментский советник! – вдруг протестует начальник охраны. – Они ведь тоже обязаны понести наказание.
Буонн вздыхает. У него нет сил спорить. Боль по-прежнему разрывает его тело, в голове шумит, и волнами прокатываются приступы слабости от потери крови. К тому же, формально старший-три прав. Законы Империи не знают исключений, а наличие Филлины в них пока не предусмотрено.
С трудом он снова поднимает голову. Горданские сопровождающие стоят тесной кучкой шагах в десяти, не решаясь подойти ближе. Они потрясены и напуганы, хотя, конечно, не подозревают, что им грозит. Просто, думает советник, им, очевидно, не поздоровится, если высокий инопланетный гость вдруг возьмет и откинет копыта у них на глазах.
Но пока он жив, он не даст и пальцем тронуть никого из горданцев. И вовсе не потому, что кто-то из них своими выстрелами спас ему жизнь. Взаимопонимание, достигнутое с Горданой, необходимо сохранить любой ценой.
Буонн переводит взгляд на рабочих. Двое из них стоят отдельно от остальных, в глазах – только горе и боль утраты. Родственники? Нет, родственников нет в живых. Тогда знакомые? Соседи? Друзья? Какое это теперь имеет значение?
Департаментскому советнику не хочется новых смертей. Особенно, когда собственная жизнь висит на тонкой ниточке.
– Все эти люди... неплохо потрудились, – негромко говорит он, еле заметным жестом показывая на группу рабочих. – Так пусть же они теперь...так же потрудятся... и на наших объектах... Приказываю... доставить всех на Центральную базу...
И только убедившись, что его приказ правильно понят и выполняется, он, наконец, раскусил упругую капсулу, отправившую его в успокоительный целебный сон.
«Наши объекты? Центральная база? О чем это он?» – мелькнуло в голове у Собеско.
Вдруг он понял, что имел в виду пришелец. И грустно переглянулся с Дилером Дакселем, который, конечно, тоже быстро догадался, что это означает.
– Нет, я не осуждаю, не могу осуждать его, – прошептал Даксель. – Эх, Чир, Чирок...
Он не договорил, горько махнув рукой.
В это время дошло и до верзилы-бригадира. Тихо, бочком, бочком, он попытался выбраться из толпы, но наткнулся спиной на ствол оружия одного из пришельцев.
– Я гражданин Горданы, я не с ними, отпустите меня! – истошно завопил он, но новый тычок стволом в бок заставил его замолкнуть.
Потом их долго вели по узким тропинкам и дорожкам вниз к берегу. Скалы и расщелины вокруг казались очень соблазнительными, но позади мрачно топали двое пришельцев с оружием наизготовку, оба на голову выше почти любого из филитов, и это парализовывало волю. Да и куда бежать на маленьком острове?..
На берегу их ждал летательный аппарат, похожий на самолет с раздутым фюзеляжем и короткими треугольными крыльями. Снизу на песок опускался узкий пандус. Их заставили взойти по нему, и пандус медленно поднялся, отрезав их от мира и оставив в кромешной темноте.
Всё.
И еле слышный шепот Дакселя.
– Знаешь, Кен, если поискать, во всем можно найти что-то хорошее. По крайней мере, я попаду, куда хотел, – на Восточный континент, и причем очень быстро.
Наверное, и сам Собеско вряд ли мог сказать, почему ему вдруг стало так смешно. Очевидно, потому что в безвыходном положении, когда все потеряно и исправить ничего нельзя, смеяться все же лучше, чем жаловаться на судьбу и плакать.
Выкладка последней главы в этой части начнется в четверг. Не пропустите!
Глава 11. Как это было... и как это было на самом деле (часть 1)
– Привет болящему!
– (вяло) Ну, привет.
– Слушай, ты чего такой скучный? Хочешь, хохму тебе расскажу?
Вялый кивок.
– В общем, заступил я вчера помощником оперативного дежурного. Работка – не мне тебе объяснять – муторная и беготная до невозможности. Так сегодня утром, за пару часов до смены, подзывает меня шеф. Спрашивает, ты, мол, принимал вчера катер с раненым?.. Да, ты же знаешь, одного нашего ранили вчера?!
– Знаю. Он в соседнем отсеке
