уехать, матушка, - ледяным тоном произнесла Френсис. Было видно, что этот тон давался ей нелегко. Грудь девушки высоко вздымалась, а руки сжались в кулаки.
- Леди Хоггарт, я отвезу вас на железнодорожную станцию, - граф поднялся и подошел к своей невесте. Его большая рука сжала ее кулачок. – Я так понимаю, вашей матушке не нужно собирать вещи? Она ведь прибыла сюда налегке.
- Но… Господи… Френсис… ваше сиятельство… - леди Хоггарт переводила растерянный взгляд с дочери на будущего зятя. – Что происходит?
- Мне нужно на свежий воздух, - девушка взглянула на Лероя.
- Я провожу вас, а потом заложу коляску, - граф взял ее под руку и повел к двери.
Через час, заливаясь слезами, леди Хоггарт уже тряслась по ухабистой дороге в сторону железнодорожного вокзала.
Ночь медленно захватывала уснувшую усадьбу в свои теплые объятия, и лишь в одной комнате горела одинокая свеча. Торнтон сидел рядом с Анжеликой, меняя компрессы. Его действия уже были машинальными, а взгляд стал стеклянным от бессонных ночей. Но сдаваться граф не собирался. После серьезного разговора, произошедшего между ним и тетушкой, та приезжала еще несколько раз. Нужно было отдать ей должное, герцогиня больше не пыталась разубедить его. Наверняка ей это далось непросто, но она приняла позицию племянника. Мортимер был уверен, что случись что, тетушка, не задумываясь, встанет на его сторону.
Новостей из столицы больше не было. Но граф не сомневался, что в скором времени его ждет расплата за своеволие. Король никогда не прощал пренебрежения к собственной персоне. Торнтон не боялся, нет… Сейчас его заботило только состояние Анжелики. Были вещи и пострашнее, чем обиды Его Величества.
Под окнами раздался стук колес, а потом голоса. Мортимер отставил миску с водой и поднялся. Кто мог приехать ночью? Возможно, тот, кто привозит дурные новости? Или это уже сразу приехали за ним? Ведь вестник мог проделать путь верхом, а не трястись в экипаже столь долгое время.
Значит, его в очередной раз возьмут под стражу.
Торнтон прикоснулся губами к виску Анжелики, поправил рубашку, надел сюртук. Вскоре в коридоре раздались шаги. В дверь постучали, и у графа мелькнула мысль: «Неужели люди короля настолько вежливы?».
- Ваше сиятельство, к вам посетители, - в комнату заглянула взволнованная Френсис.
- Кто? – брови Торнтона поползли вверх.
- Это я, друг, - над головой девушки показалось лицо Ричарда. – Давай спустимся вниз. Нам нужно поговорить.
- Вы позволите? – еще один голос, заставил графа напрячься. Это еще кто?
Ричард и Френсис отошли в сторону, и в комнату вошла Мелинда Шортер. Девушка смущенно взглянула на Торнтона, который находился в полном недоумении, а потом тихо сказала:
- Извините, если вмешиваюсь не в свое дело, но я кое-что привезла для вас… Вернее, не для вас, а для леди Саффолк.
Граф не мог сообразить, что происходит. Он непонимающе смотрел, как леди Шортер достает из ридикюля две баночки из темного стекла и протягивает ему.
- Получив письмо от герцогини Камберленд, Ее Величество настолько прониклась вашей историей, что пересмотрела некоторые свои решения, - продолжила девушка. – А это она передала для вашей возлюбленной, граф. Мазь… Она очень действенная и заживляет даже самые тяжелые раны. А так же порошок, который помогает от гнилокровия*. Это лекарство привозят для королевы из Мавристана.
- Благодарю вас, - Торнтон взял баночки, все еще не зная, как реагировать на происходящее. – Но какие решения пересмотрела королева?
- Например, выдать меня за вас замуж, - улыбнулась Мелинда. – Ее Величество — романтичная и сентиментальная натура. Ее сердце откликнулось на столь сильное чувство, заставляющее идти против самого короля.
- Но как же Его Величество? – Мортимер чувствовал стеснение в груди. Ну и тетушка! Интриганка!
- Его не переубедить, и королева это знает. Поэтому она дала свое благословение на наш побег с Ричардом, – Мелинда оглянулась на мужчину, стоящего за ее спиной. – Мы едем в Маллахо, чтобы тайно обвенчаться. Со временем король простит нас. А вы сможете жениться на леди Саффолк… Теперь никто не обвинит вас в том, что наша свадьба не состоится по вашей вине, граф. Изумлению Торнтона не было предела. Он перевёл взгляд на своего друга, и тот смущённо пожал плечами.
- Мне остается только поздравить вас… - растерянный граф поцеловал девушке руку и выдохнул: - Боже, храни королеву…
* * *
- Когда же вы решили жениться на леди Шортер, Ваше Высочество? – Мортимер все еще не мог прийти в себя. Ночные гости остались до утра, так как Мелинде нужен был отдых. Девушка хотела принять ванну и сменить платье.
- На меня произвели впечатления ее речи в королевском саду. Леди Шортер оказалась довольно умной девушкой, как вы успели заметить. А еще, несмотря на то, что она скромна, в ней есть стержень. Мелинда будет хорошей матерью для Лианы и наших будущих детей, – Ричард выглядел довольным своим выбором. – И не забывай, что она родственница королевы. Мне это очень на руку. Может, Генрих перестанет вечно меня в чем-то подозревать. Конечно, он придет в ярость, но ему все равно придется смириться.
- Как же я рад за вас! – искренне произнес Торнтон, чувствуя настоящую свободу, от которой начинала кружиться голова. – Пусть все сложится удачно.
Мужчины крепко обнялись, и Ричард со смехом произнес:
- Но все равно вы должны мне, граф! Но я не стану наглеть, ящика хорошего виски будет достаточно!
*гнилокровие - сепсис
Мое тело горело, его пронзала такая боль, что нечем было дышать. Постоянно хотелось пить, а сознание ускользало. Я пыталась выкарабкаться, но все глубже проваливалась в темноту. А потом ко мне стали приходить видения…
Громкая музыка, сияние бокалов, людские голоса. Веселый смех. Перед глазами все плывет, мне весело и хочется танцевать, но меня уводили все дальше от клуба. Да ведь это «Электричество»!
- Как же ты надоела… Дрянь… Кошка драная…
Я пьяно захихикала, цепляясь за поддерживающую меня руку.
- Лёва-а-а-а… ты ведь такой хороши-и-ий… Почему ты так выражаешься-я-я-я? Я не драная кошка, а-а-а очень даже красивая девочка-а-а…
- Заткнись! – мой провожатый больно сжал мое предплечье и затолкал в салон автомобиля. – Сиди тихо!
Машина помчалась по трассе, набирая скорость. Через некоторое время мое веселье понемногу начало спадать, уступая место страху. Хмель выветривался, начинала раскалываться голова.
