Незаметно для меня самого ноги принесли меня в Малый Левшинский переулок, к нужному подъезду. Вот и дверь на втором этаже. Ключи… Ключи в кармане. Когда я оказался в своей комнате, ее пустота вдруг навалилась на меня со всех сторон, громко крича — «Ты здесь один! Один! Один!..» Внезапно подкрался приступ дурноты, стало трудно дышать, закружилась голова, держать ее прямо не удавалось — казалось, что сейчас я грохнусь посреди комнаты. Согнувшись и уставившись в пол, я медленно опустился на паркет, бросив свертки с продуктами там же, где и сел.
Накрыло меня всерьез, сил подняться не было. «Так и копыта откинуть можно» — тревожно пронеслось в голове. Я постарался освободить голову от любых размышлений о смысле бытия, потихоньку приходя в себя. Где-то через четверть часа мне удалась попытка встать на ноги. Даже шатало не особо. Держась за стенку, доплелся до кухни, разжег «на автомате» примус, поставил чайник — неполный, чтобы вскипел побыстрей. Затем снова совершил поход в свою комнату, подобрал с пола пакеты с продуктами, прихватил заварку и снова осторожненько двинулся на кухню. Вскоре я уже отхлебывал горячий, крепко заваренный чай, и закусывал, чем бог послал, по-прежнему изгоняя из головы любые размышления. Да они уже и не проявляли былой настырности, не пытались взять за душу. Понемногу я успокаивался…
Лишь после получасового отдыха на кровати у себя в комнате я осмелился снова включить голову, и на этот раз со вполне обдуманной целью. «Изводить себя тоской об утратах можно до бесконечности, и мысли эти будут сами в голову лезть, тут к гадалке не ходи» — решил я. — «Посему голову свою надо загрузить работой, чтобы пустым умствованиям и рыданиям о своей несчастной судьбе в ней места не осталось. Хочешь ты эту реальность слегка оттюнинговать? Хочешь. Ну и флаг тебе в руки — пахать не перепахать. Работы хватит, в том числе и для головы. Вот и работай головой, а не используй ее для того, чтобы фигней маяться!». И я начал работать головой.
Нереальных задач я себе ставить не буду. Выигрывать там восстание в Германии, или в Болгарии, или в Эстонии — это глупость. Не то, что не сумею — это и так очевидно, а по любому не светит там ничего. Хотя, признаюсь сам себе, лет еще в двадцать пять, а то и в тридцать такие намерения у меня в башке завестись могли. Но вот сорвать ближайшую партийную дискуссию, — или, точнее, не сорвать, а спустить на тормозах, ибо сорвать мне уж точно не под силу, — это сделать нужно. Попытаться хотя бы.
Что это дает? А отсрочку это дает. Отодвигает партийный раскол, окончательное деление на «чистых» и «нечистых», замедляет вызревание всеобщего убеждения, что в борьбе со своими все средства хороши. Разумеется, грызню за власть между партийными вождями это не отменит. Но методы ее могут немного скорректироваться. А если внутрипартийная атмосфера будет хоть чуть поспокойнее, больше шансов, что и социально-экономическая политика не станет заложницей подковерных дворцовых интриг и сопровождающей их «охоты на ведьм».
Итак, ближайшая задача поставлена. Кто у нас был инициатор дискуссии? Троцкий. С него и начнем. Надо искать подходы. Разумеется, объяснять ему, что он неправ, я не собираюсь. Не поверит. И людям куда как авторитетнее меня не поверит. Тем более что и не по всем пунктам он неправ. А вот нарисовать ему расклад, при котором дискуссия приведет к остракизму его сторонников и к полной потере их позиций в партии (сегодня весьма и весьма немалых) — можно. Эту логику он воспринять, вероятно, сумеет. Дело за малым: найти к нему подход, и добиться того, чтобы он выслушал меня с доверием. Ну, совсем пустячок. Хотя, чует мое сердце, свернуть его с пути — шансов мало. Но пока гадать рано. Пока я даже подходов не имею. Буду искать.
Легко сказать — искать! Но где же мне искать человека, который сведет меня с Председателем РВС СССР? И под каким предлогом к нему набиваться на личную встречу? Хотя… предлог у меня как раз есть. Вскоре — а именно двадцать третьего сентября — на Политбюро Льву Давидовичу подложат хорошенькую свинью — расширение состава Реввоенсовета и, разумеется, отнюдь не его сторонниками. Вот предупреждение об этом и может стать завязкой для встречи. Но через кого? Через кого?
Из контактов в партийной верхушке у меня только один Красин. Что у него за отношения сейчас с Троцким? Не знаю, не помню… На прошедшем недавно XII съезде Красин Троцкому отнюдь не подпевал. Однако… В прошлом, кажется, они были до какой-то степени дружны. Да и совсем недавно по вопросам монополии внешней торговли они выступали заодно. А, все равно! Других вариантов меня нет, и наработать их нереально. При моей-то коммуникабельности. Ну, нет у меня способности внаглую подкатиться к нужному человеку и быстренько его обаять. Ценная способность, но я, увы, таковой не обладаю. Значит, остается только Красин…
Все, все! Спать! Остальное — завтра. Уже засыпая, я встрепенулся от какой-то неясной мысли, напряг мозги и вспомнил — будильник! Будильник надо завести и поставить на половину восьмого. И свои мозеровские тоже завести надо. Лишь проделав эту необходимую работу, я, наконец, со спокойной совестью уснул.
Глава 3. Да здравствует НОТ!
Мысль по поводу наведения порядка у себя в отделе меня не оставляла, и новый рабочий день я начал прямо с визита в Рабкрин. Ха! Вы думаете, там, у себя, они уже бюрократию вывели? Как же! Пока я путешествовал из кабинета в кабинет, будучи, где вежливо, где не очень, посылаем от Понтия к Пилату, чего я только не наслушался! И что обследование Наркомвнешторга у них на ближайшие месяцы не запланировано, а на будущий год планируется проверка представительств Наркомвнешторга за границей. И что с письмом о внеочередном проведении соответствующих работ за подписью своего наркома мне надо войти в коллегию РКИ, добиться включения в повестку дня очередного заседания коллегии и ждать соответствующего разрешения этого вопроса. И что все ответственные работники РКИ и так перегружены сверх всякой меры, а я еще хочу взвалить на них внеплановую нагрузку…
Наконец, какой-то хитроватый мужичок в управлении по счетоводству и отчетности, где я в очередной раз излагал свою просьбу, вдруг встрепенулся и пробормотал себе под нос:
— А в этом что-то есть… Внеплановое обследование… Ведь и сверху такие указания частенько спускают. Вот! Нам надо еще одну, специальную инспекцию завести! Как раз для внеплановых обследований! Штаты под нее получить…
Потом мужичок в опрятном, но несколько поношенном френче поднял на меня глаза и с ходу предложил:
— Услуга за услугу! Я вам, так и быть, подкину троих студентов из числа практикантов Свердловского университета. Ребятки молодые, горячие, даром, что опыта маловато, зато они готовы горы своротить! Но вы уж меня тоже не подведите. Леонид Борисович Красин человек весьма уважаемый, и если вы притащите письмецо за его подписью на имя нашего наркома — так, мол, и так, очень мы благодарны за внеплановую помощь, и видим большую пользу в том, чтобы и впредь РКИ могла выделять бригады для необходимых и срочных внеплановых обследований, — это нам очень даже поможет.
— Если ребятки ваши будут не совсем безрукие, — отозвался я, — то почему бы и не помочь столь душевному человеку. (К слову сказать, вскоре я узнал, что инспекция внеплановых обследований в НК РКИ таки была создана, а уж какую там роль сыграло подписанное мною у Красина письмо — не выяснял).
На том и порешили, и вскоре я уже знакомился с тройкой студентов Коммунистического университета им. Я.М.Свердлова. Мы быстро договорились с ними, что со следующего дня, прямо с утра, я введу их в курс дела, и мы приступим к работе.
В среду утром они сидели напротив меня в моем кабинете. Я постарался обрисовать им задачу, а сам присматривался к студентам, изредка заглядывая в блокнот, где в кадрах Рабкрина мне надиктовали их краткие характеристики.
— Наша задача не в том, чтобы искоренить бюрократизм в системе Наркомвнешторга, или хотя бы в моем отдельно взятом отделе. Искоренение бюрократизма — дело долгих лет упорной работы, и одними организационными мерами тут не справиться. Для этого нужно обеспечить множество социальных, политических и, главное, культурных предпосылок, как писал по этому поводу Владимир Ильич, — начал я. — Наша задача в том, чтобы, по крайней мере, не дать бюрократу и волокитчику спрятаться за неразберихой в учете и отчетности, не дать ему пользоваться путаницей в прохождении дел. Задача в том, чтобы было прозрачно ясно — кто какую работу и в какие сроки должен сделать, и кто за что отвечает. Поэтому наша первая задача — регистрация документов, картотека документов, система контроля за движением документов. Вторая задача — распределение функций и ответственности: кто, что, в какие сроки должен сделать, кому что передать, от кого что получить.
