Зажав топорик подмышкой, я вытер вспотевшие ладони о китель, потом вновь вооружился и заглянул в пролом перед тем, как пролезть через бывшую дверь. Дальнейшие события показали, что это было правильным поступком. Справа от двери в коридоре стояла крупная собака с длинной чёрной шерстью с рыжими подпалинами на лапах, груди, морде и ушах. Её пасть была приоткрыта, губы подняты, демонстрируя крупные желтоватые клыки. Шерсть на загривке стояла дыбом, придавая фигуре животного сильную горбатость.
— Р-р-р! — когда наши взгляды встретились, она издала горловое рычание и через мгновение бросилась на меня.
— Мать! — одновременно вскрикнул, отшатываясь назад. По пути ободрал щёку о неровные края двери.
Промахнувшись, собака решила забраться ко мне в комнату. И тут мне на руку сыграл тот факт, что я не стал вырубать панель в дверной коробке полностью, от потолка до пола. А ограничился дырой от верхней доски до середины моего бедра. В этом месте в двери шёл отдельный декоративный элемент, по которому треснула эмдээфная панелька. Собаке пришлось положить передние лапы на это место, тем самым подставившись под мой удар.
— На-а! Фу, тварь, фу! — крикнул я, рубанув топориком по конечности животного. — На-а!
Та взвизгнула, дёрнулась назад, но потом удивила — повторила попытку добраться до меня. На этот раз решила совершить прыжок через пролом. Но раненая лапа подвела, и зверюга упала животом на перерубленную панель МДФ. На этот раз я ударил с достаточной силой и точно в голову, между ушей. Мясницким топором я разрубаю надвое свиную голову в этом месте двумя ударами! Рассчитывал, что собачья черепушка будет слабее и топорик войдёт минимум наполовину в неё. И каково было моё удивление, когда лезвие соскочило, не справившись с костью. Вместо того, чтобы познакомиться с глубинами собачьего серого вещества топорик оставил глубокую борозду на голове и срезал кусок шкуры с мясом, попутно лишив собаку одного глаза.
Животное вновь болезненно взвизгнуло и отпрыгнуло назад. Из глубокой раны на голове ручьём текла кровь, а ещё там проглядывала розовато-белая кость. Кусок шкуры и часть мяса вывернуло наружу там, где должен был быть левый глаз. Зато в правом ненависти и желания добраться до моего горла было полно. Я даже невольно сделал шаг назад. В ответ зверь дёрнулся опять к двери.
— Фу-у, пшла нах! — справился я с секундной слабостью и взмахнул своим оружием крест накрест перед дверью. — Вали!
Собака повторно неприятно удивила. Истекающая кровью, припадающая на раненую лапу, полуслепая, она… совершила третью атаку! В этот раз прыжок ей удался. Она молнией пролетела сквозь пролом, метясь в меня. Только чудом я успел отшатнуться в бок, извернуться, пропуская чёрную тушу в считанных сантиметрах мимо. Топором… нет, не ударил, так как размаха не было, а оттолкнул псину от себя. Ещё попытался при этом резануть острием, как ножом. Вроде бы и получилось, но рана вышла хоть и длинная, ладони в полторы, но неглубокая.
Раненая лапа в очередной раз подвела зверюгу. При приземлении она у неё подогнулась, от чего собаке пришлось чуть ли не на брюхо упасть, опустив голову и грудь к самому полу и подняв зад. Ещё и оказалась она от меня со слепой стороны. Тут у меня сработали рефлексы, разогнанные адреналином, щедро влитым в кровь надпочечниками: при виде такой цели в пределах досягаемости я ударил раньше, чем успел обдумать. Спасибо инерции тела, которое ещё не успело остановиться при уходе от чужой атаки. Благодаря ей я изогнулся как червяк на крючке, одновременно разгоняя корпус и руку, и ударил топором в собачью спину примерно на ладонь выше места, где начинался хвост. Постарался приложить кончиком оружия, чтобы поглубже врубиться и достать до уязвимого места. И это у меня получилось!
Собака вновь завизжала и дёрнулась вперёд, разрывая дистанцию между мной и собой. С секундным запозданием я повторил её движение, сместившись в сторону дивана, возле которого стоял подкатной крошечный высокий столик, немного напоминающий барный стул с изогнутыми ножками. Эту вещь можно легко ударом ноги отправить навстречу псине, если той и сейчас окажется мало и она в очередной раз решит попробовать меня на вкус.
Но нет, последнего ранения ей хватило с лихвой, чтобы увидеть во мне невкусную и опасную добычу. Сначала собака развернулась ко мне мордой и вновь зарычала. При этом её зад подгибался, ноги то вправо виляли, то влево. Видно, что я серьёзно повредил ей спину. Или досталось позвоночнику, или задел какие-то важные мышцы с сухожилиями.
Пару минут мы стояли напротив друг друга, готовые нападать или отбиваться. Наконец, зверь попятился назад, к окну. Там он несколько раз громко рыкнул, потом неловко повернулся и выпрыгнул наружу, помогая себе передними лапами. Будь у меня оружие получше, топор побольше или даже мой деревянный меч из укреплённых духовными искрами дощечек, то я бы добил псину в тот момент. Очень она удобно подставилась, когда выбиралась на улицу через окно. Но с маленьким топориком решил не рисковать. Всё-таки, даже раненая крыса может напасть и доставить кучу неприятностей человеку. Чего тут говорить про крупную овчарку.
Я только выглянул в окно спустя несколько секунд, чтобы посмотреть в каком направлении собака пойдёт. Не хотелось бы, чтобы мы оба выбрали одно и то же и вновь столкнулись на узкой тропинке. Вдруг, оклемается от моих ударов? К счастью, собака ушла сильно вправо относительно выбранного мной маршрута.
Встреча с животным показала мне ещё одну опасность, которая может угрожать в этом месте. И это домашние животные, которых Сияние перенесло вместе с людьми и постройками. Без еды они быстро одичают и станут видеть в бывших хозяевах добычу. Они и на Земле частенько нападали на людей даже в городах, чего уж тут говорить по леса. Придётся утроить осторожность и подбирать себе для ночлега наиболее безопасные места.
Глава 4
Через два дня после встречи с бешеной собакой, я оказался в месте буквально заваленным городскими зданиями. На пятачке примерно полкилометра на полкилометра неизвестная сила собрала десятка два построек от панельной пятиэтажки до шлакоблочной двухэтажной хрущёвки. Увы, но перенос сказался крайне негативно на их целостности. Я не увидел ни одного целого дома. Или хотя бы немного целого. Панельные дома выглядели горкой костяшек домино, небрежно высыпанных на стол. Шлакоблочные и вовсе смотрелись кучей мусора, прикрытого неким навесом из бывшей деревянной крыши из шифера или железа. Большая их часть ушла под воду.
При виде этого безобразия захотелось махнуть рукой и отправиться на поиски куда более лучше сохранившегося «привета с Земли». Но скудная и надоевшая диета из хлеба заставила остаться в надежде, что смогу найти нормальные продукты питания. К слову сказать, хлеб стал портиться: на некоторых кусочках появились мелкие зелёные пятна плесени. Из детства, проведённого с бабушкой, я помнил, что более-менее безопасной считается белая плесень, уже серая и тем более зелёная вредна для здоровья. А чёрная и вовсе яд. Те продукты, которые я прихватил из «пенсионерского» дома частью успел съесть, а частью превратил в НЗ. Эта участь коснулась консервов. Их я съем тогда, когда от голода слабеть стану.
Пришлось засучить рукава и взяться за осмотр развалин. В первую очередь шёл к панелям, которые встали «домиком». В щелях между ними иногда попадались различные вещи. Так я стал обладателем двух шикарных чемоданов. Оба были плотно набиты тряпками — стандартным набором отдыхающих. Всевозможные купальники, лёгкие платья, шорты с футболками и майками, полотенцами, трусами и трусиками и так далее. На два чемодана полтора приходилось на полотенца и женское шмотьё. Остальное занимал мужской гардероб. И опять меня ждал облом в виде маленьких размеров. Ни шорты, ни футболки, ни новое — с бирками — нижнее бельё мне не подходило. Возможно, попались чемоданы матери с сыном-подростком.
