песней? — поторопила меня Паймон, выводя из раздумий.
— Я знаю песню о вине, — вернула внимание к девочке.
— Хмф, бродяжка — грубиян, лентяй, еще и алкоголик, — сморщила носик она. — Паймон хочет песню о еде!
Я уставилась пронзительным, немигающим взглядом на фейку, обдумывая идею. Нет, не ту, где в котел отправляется она вместо рыбы. Хотя звучало заманчиво. Девочка от такого внимания невольно поежилась и опустила глаза, не выдержав моего взгляда.
— Давай я лучше расскажу сказку о волшебном горшочке, который мог бесконечно варить кашу…
В конце концов, я представилась перед ними как сказитель, так почему бы не рассказать девочке детскую сказку знаменитых братьев Гримм?
Говоря по правде, не так хорошо помнила историю, все-таки мне ее в детстве зачитывали, так что могла что-то изменить или приукрасить, интерпретировав по-своему.
Удобней устроилась у костра, скрестив ноги, и посмотрела на притихших слушателей. Паймон пристроилась на камушке и сложила ручки на коленях. Итэр продолжал заниматься готовкой, явно хотев обрадовать нас ухой. Но я все также не понимала, в каком огороде он выкопал картошку и морковку. Кто из нас еще бродяжка…
Откашлявшись, я начала рассказ, стараясь передать события в красках, играя голосом и словами, интонацией:
— В одном далеком северном королевстве жила девочка с мамой. Жили они небогато, а после неурожайного года еще и скромно. Как-то раз девочка пошла в лес за ягодами и встретила там горбатую старуху в поношенных черных одеждах. И та ей скрипучим голосом говорит — девочка, милая, поделись ягодами.
Девочка согласилась и протянула корзинку с ягодами старухе. Та ее поблагодарила и забрала корзинку, попросив подождать немного у дерева, пока старуха не вернется. Девочка ждала недолго, и старуха вернулась с горшочком в руках.
— Это не простой горшочек, а волшебный, — заговорила старуха, отдав тот девочке. — Если ты скажешь: «Раз, два, три, горшочек, вари!», то он будет варить вкусную пшенную кашу. А когда ты скажешь: «Раз, два, три, горшочек, не вари!», то он перестанет варить кашу.
Девочка поблагодарила и вернулась домой. Там она с мамой пообедали вкусной пшенной кашей, которую сварил горшочек. И девочка после обеда убежала на улицу играть с друзьями.
Мама захотела съесть еще каши, но слышала лишь первую часть заклинания. И пока она ела, каша начала «убегать». Когда мама спохватилась, то каши был полный дом, она начала переваливаться через окна и просачиваться через двери, сбегая по крыльцу во двор. Мама безуспешно пыталась собрать кашу, уговаривала горшочек перестать готовить, но тот не прекращал. Мама испугалась, бросилась искать девочку, но не смогла выбраться из дома — горячая каша была везде.
Город, как река, наводнила каша. Люди прямо из окон наполняли чаши, тарелки и кастрюли вкусной пшенной кашей. Лошади и возницы не могли проехать по наводненным улицам, как и люди покинуть дома.
Девочка, увидев случившееся, поспешила домой. И добравшись туда, перебралась через окно и громко произнесла:
— Раз, два, три, горшочек, не вари!
Горшочек перестал варить кашу.
А наварил он ее много — людям еще неделю приходилось проедать ее и убирать с улиц, чтобы куда-нибудь добраться.
Я замолчала и перевела дух.
— Кошмар! — среагировала Паймон и схватилась за голову. — Это же сколько каши пропало зря! Вот бы Паймон такой горшочек, тогда бы всегда могла поесть… — мечтательно вздохнула девочка.
Итэр покачал головой, а я хмыкнула.
Смысл истории от Паймон явно ускользнул.
— Ты ее не прокормишь, — кивком указала на фейку.
Юноша вздохнул, понимая очевидное.
Похлебка тихо булькала над костром. Небо все темнело и темнело, а звезды сверкали словно драгоценные камни, сплетаясь в незнакомые созвездия. Ветер шелестел в листве. А Паймон жалела, что мы не успели добраться до города, ведь тогда могли бы ночевать не на холодной земле посреди леса, а на кровати где-нибудь в гостинице.
А деньги у нее для этого были?..
— И давно ты путешествуешь? — негромко спросила у Итэра, когда он всем разлил по деревянным тарелкам ухи.
Запах шел от нее чудесный, и первым делом хотелось, обжигаясь, съесть, а не вести беседы. Но я же культурный человек, а не дикарка какая-нибудь. Так что крепче держать ложку и аккуратно хлебать горячий бульон.
— Два месяца, — с готовностью ответил юноша.
Все-таки мне лично он свою историю не рассказывал. Только факт, что ищет сестру и ему нужна помощь Анемо Архонта. Это я наперед все знала из-за игры.
— Я… путешественник из другого мира, — тихо говорил Итэр, согнув ногу в колене, а на вторую поставил тарелку с ухой. — Мы с сестрой путешествовали по мирам. Пришли в ваш мир, но… когда уходили, нам преградила дорогу неизвестная богиня. Она схватила мою сестру, Люмин. Я пытался бороться, но богиня запечатала мои силы и оглушила. Очнулся два месяца назад на берегу моря. И… вот, — он пожал плечами и криво улыбнулся.
Между нами потрескивал костер. Я докинула пару веток, отчего яркие искры взметнули в воздух. Паймон молча кушала, разве что добавки просила.
— Да-а, — протянула я со вздохом и долила из котелка немного бульона. — Тяжело тебе одному, в незнакомом мире. Но почему ты сразу не пошел в город? К людям? — я подняла взгляд на юношу, который безотрывно смотрел на огонь.
Отражение пламени в его медовых глазах зачаровывало.
На мои слова парень слегка смутился.
— Я надеялся, что сестра могла появиться рядом. Обошел все окрестности, но нигде не нашел следов. Пару раз встречал местных охотников и грибников, людей в зеленых одеждах. Заходил на ферму недалеко. Но… — Итэр замялся и поджал губы.
Я прищурилась, догадываясь, что у него могли быть свои причины не контактировать с аборигенами.
Паймон сонно клевала носом, явно держалась из последних сил, чтобы не уснуть после сытного и вкусного ужина, да и насыщенного дня. Итэр, заметив это, быстро свернул тему, а я и не настаивала.
— Я подежурю первым, — предложил парень, убирая пустую тарелку в сторону, к пустому котелку. Он также забрал у зевавшей Паймон ее посуду, а я передала свою.
— Спасибо за
