Опрошенная Зинаида Печенкина показала, что пригласила свадебного коллегу Вязовскина к себе в общагу, потому, что её соседка по комнате Евдокия Котенёва с утра уехала к родителям в деревню. Уехала на все выходные и аж до понедельника. А, значит, комната была свободна для общения с новым интересным и таким многознающим знакомым. Поскольку запасливый Алёша спиртным уже затарился, прихватив со свадебного стола бутылку водки, то дело встало только за закусью. Особо не мудрствуя, Зинаида дала Вязанкину ключ от комнаты, назвала её номер и показала, в какой стороне та находится. А сама направилась в ночной буфет общаги, предназначенный для жильцов, трудящихся на «Прогрессе» во вторую смену.
Но вот тут все пошло не совсем по тому плану, который выстроили свидетели Зина и Алёша. И, если Зинаида всё исполнила безукоризненно и успешно закупилась в буфете куском вареной курицы и полудюжиной беляшей, то Алексей свою миссию начисто провалил. Бездарно, да еще и со скандалом. С дурно пахнущим скандалом.
И я уже совсем тщанием принялся читать объяснение, отобранное у виновника ночных событий. Документ, кроме заполненной шапки, был исписан Алексеем Вязовскиным собственноручно. Подробно и обстоятельно. И даже не без художественных изысков. Мне почему-то подумалось, что автор этих шести страниц подвизается в каком-нибудь литературном кружке или несет общественную нагрузку по выпуску стенгазеты.
Итак, суммировав откровения Зинаиды и Алексея, я начал что-то понимать. Скорее всего, Вязовскина подвела его непреодолимая тяга к халявному гурманству и жадность до гастрономического дефицита. В силу своих свидетельских прерогатив и находясь в непосредственной близости от жениха и невесты, Алёша не отказывал себе ни в чем. А так как стол молодоженов деликатесами был укомплектован побогаче прочих, то и Вязовскин, пользуясь случаем, тоже не дал слабины. Упитанный Алексей и прежде отсутствием аппетита не страдал, а тут и вовсе отвязался. Фамилия обязывала…
Теперь же, задним умом он понимал, что погорячился. Что немного переборщил с потреблением заливных, жульенов и салатов всех четырех видов. Да еще в двойных, а то и в тройных экземплярах. А при воспоминании о жирном бисквитном торте и об, в одну харю съеденных тарталетках с черной и красной икрой, Алёша вполне ощутимо испытывал жуткие рвотные позывы. Он уже несколько раз порывался свалить домой или, хотя бы, скрыться в кустах и проблеваться, но эта дура Зинаида вцепилась в его левую руку, как клещ и непрерывно молола какие-то глупости, над которыми сама же визгливо смеялась.
Сжав в потной руке заветный ключ, брачный свидетель Вязовскин через три ступеньки рванул к указанной Зинаидой комнате. Попадающиеся навстречу ему аборигены, испуганно шарахались в стороны и прижимались к стенам. Его живот разрывался, раздувшись до невообразимых прежде размеров. Алексея чудовищно пучило.
Трясущимися руками и не с первого раза он попал ключом в замочную скважину и открыв дверь, стремительно заскочил в комнату. Дверь за собой он захлопнул. Язычок замка еще не щелкнул, а Алексей уже дал волю до предела сжатым атмосферам в своем кишечнике. Получилось громко и продолжительно. Потом, через секунду, еще раз и также от всей души. Громовержец Вязовскин стоял у порога и блаженно улыбался в темноту, громко испуская миазмы. Жуткая какофония продолжалась достаточно долго. Настолько долго, что Алёша уже начал переживать, что вот-вот вернется Зина, а тут даже у него самого нестерпимо режет глаза от случившегося катаклизма. Продолжение романтического вечера оказывалось под угрозой срыва. Осознание реальности этой угрозы Алексея не радовало. Потому что, избавившись от лишнего давления в организме, визави Зинаиды вновь был готов к буйству романтических страстей и поцелуев.
Следует отметить, что дураком Алексей не был. Во всяком случае, сам он таковым себя не считал. Поэтому сорвал с себя пиджак и начал его раскручивать над головой вокруг своего грушевидного туловища на манер вентилятора. Ему резонно подумалось, что таким образом он сможет хоть как-то рассеять концентрацию выпущенных им удушливых газов. И, быть может, немного, но тем самым освежит атмосферу в этой не такой уж большой комнате.
Из раскрученного пиджака, внезапно, звеня и разлетаясь в разные стороны посыпалось содержимое карманов. Авторучка, ключи от дома, мелочь и так далее. Алексей ненадолго растерялся. Ему было жалко и рассыпанных денег, и польской новомодной шариковой авторучки. А утрата ключей, вообще обещала ему серьезные проблемы с родителями. Жил он с ними, а мама у Алексея была женщиной очень строгой.
До прихода Зинаиды надо было собрать утраченное имущество и, если получится, всё-таки попытаться открыть окно. Даже со скидкой на то, что своё не пахнет, Вязовскин всё же чувствовал некоторую спёртость воздуха в данном помещении. Глаза его по-прежнему щипало. Что будет с органами зрения и дыхания у посланной за провиантом дамы, Алексею даже не хотелось думать.
Пошарив рукой по стене рядом с дверью, душистый казанова нащупал выключатель и щелкнул им. Наверху вспыхнул свет и Алёша застыл столбом.
На одной из двух кроватей, расположенной по левую от Алексея сторону, вжавшись в угол, в мелких конвульсиях билась, какая-то до синевы бледная девица. Её остекленевшие глаза были не меньше, чем по юбилейному полтиннику, а оба кулака она почти полностью втиснула себе в рот. Ужас, который сплошным потоком выплескивался из её выпученных глаз, Вязовскин мог сравнить только с тем, который он однажды видел в глазах коровы, которую резали в его присутствии. Они тогда всей семьей, объединившись с четой Либензонов, ездили в район, запасаться кошерной говядиной по выгодной цене.
Окончательно поняв, что по совокупности причин, интимной близости с Зинаидой ему теперь уже не видать, несостоявшийся, но всё еще попукивающий любовник деловито натянул пиджак и принялся методично собирать по комнате, всё то, что он так опрометчиво разметал.
Девка, к счастью, все это время никак ему не мешала. Она даже не шевельнулась ни разу и продолжала молчать, не вынимая кулаков из своей безразмерной ротовой полости. Только вращала выпученными глазами и мелко дрожала.
Даже когда Алексей полез под её кровать за авторучкой, она не посмела пискнуть. Вязовскин уже совсем уверовал, что ему удастся тихо, по-семейному восстановить все свои убытки, включая монеты самого небольшого достоинства, когда эта дура завопила так, что он на какие-то секунды по-настоящему оглох. Не стоило собирать мелочь с постели этой безумной овцы, успел подумать ароматный герой-любовник, когда в коридоре захлопали соседские двери.
Вторую ошибку он допустил, когда тактично попытался заткнуть зинкиной соседке рот. Но лучше бы он этого не делал! Лучше бы она орала, как прежде. Обошлось бы дешевле. А так всё получилось в два раза громче и неприятнее. Мало того, эта визжащая сволочь еще и укусила его за ладонь!
Окончательно расстроившись, гражданин Вязовскин кинулся на выход с твердым намерением покинуть этот гнусный вертеп и больше никогда в него не возвращаться. Но едва он отомкнул замок и выскочил за дверь, то сразу же оказался в окружении жалких, ничтожных личностей пролетарского вида.
Мужики в семейных трусах и бабы в сорочках и застиранных халатах, и даже их ублюдочные отпрыски, окружили Алёшу и глядя на него недобрыми глазами, никак не желали пропускать его к лестнице. Да что там! Не принимая во внимание страдания Алексея от боли в прокушенной ладони, ему завернули руки за спину и прижали лицом к стене. Никакие доводы Вязовскина, включая угрозы, не возымели на общажное общество никакого вразумляющего действия. Его по-прежнему грубо прижимали к стене, а пара баб наперегонки кинулись на вахту вызывать милицию. Милиции Алёше никак не хотелось и он даже попытался объяснить, что у него у самого среди родни есть очень большой милицейский начальник. Но его опять никто не хотел слушать. И даже мерзавка Зинаида, которую он совершенно точно видел в толпе, к нему не подошла. Вместо этого, она шмыгнула в комнату, да так там в духоте и просидела, пока не заявились милиционеры.
