Аккуратно отложив кисть, чтобы не испортить результат кропотливой работы кляксой, я полюбовался своим творением и аккуратно свернул письмо в трубочку, после чего перевязал черным шнурком.
Теперь не мешало бы перекусить и можно отправляться на автовокзал. Следующая остановка – Вашингтон.
***
"Сияющий град на холме" встретил меня прозрачным холодным воздухом, безоблачным небом и полицейскими сиренами.
— Посмотри парень, — обратился ко мне водитель автобуса, — вот, что бывает, когда руки растут из задницы. Я посмотрел туда, куда указывал его палец и обомлел. Автобус остановился перед сквером, в глубине которого виднелся большой белый монумент с фонтаном, выполненным в классическом стиле.
Правда, сейчас там имелось одно маленькое дополнение в не особо любимом мною авангардном стиле, а именно большая спортивная машина, уткнувшаяся разбитой мордой в монумент.
Судя по всему, водитель, даже не пытался затормозить или вписаться в поворот. Он перепахал газон сквера, снес пару скамеек, фонарь и въехал в фонтан.
— Извините, мистер, я впервые в Вашингтоне. Что это за памятник?
— Это, мать его Христофор Колумб, первооткрыватель Америки, чтоб её, — с чувством проговорил водила, открыл окно и смачно сплюнул на асфальт. — Наверняка очередной укуреный итальяшка со своей толстозадой подружкой. В этом городе только они создают проблемы, — автобус медленно въехал на круг и стал объезжать сквер.
— Вот, парень, посмотри на них. Я же говорил, чёртовы макаронники! — рядом с двумя полицейскими стояла парочка: совсем молодой юноша и девушка с разбитым лицом. Водитель снова открыл окно и громко прокричал, обращаясь к ним:
— Imbecille, impara a guidare, tua madre puttana dovrebbe vergognarsi di te! Idiota! (Придурок, научись водить машину, твоей матери - шлюхе должно быть стыдно за тебя! Идиот! итальянский)
Мой взгляд упал на бейджик на форменной куртке водителя, и я чуть было не расхохотался. Водителя звали Матео Ригатони. Тот увидел, куда я смотрю и пояснил:
— Ты не путай, я американец, а это макаронники.
Наконец автобус въехал на территорию Грейхаунд-терминала, я спрыгнул на асфальт и огляделся в поисках такси. У местных тружеников баранки, как и у всех водителей такси всех стран и времен, особенный нюх на клиентов и передо мной затормозила машина. Сев на мягкий кожаный диван в салоне, я озвучил адрес:
— 1125, 16-я стрит.
Когда машина тронулась, таксист задал странный вопрос:
- А у тебя кто?
— Простите?
— Это же адрес посольства русских. Там сегодня акция родственников погибших в Корее пилотов, — вот это поворот! Может и не придётся изобретать велосипед и рядиться в китайца, чтобы передать послание.
— Дядя, в самом конце, - сориентировался я.
— Понятно, мистер. Жаль.
Больше расспросов не последовало. Правда минут через десять водитель снова заговорил:
— Нет, не дело, что коммуняки занимают особняк Пульмана. У меня отец был водителем у конгрессмена Лоудена, который был женат на дочери Пульмана, так что он бывал в том доме, да. Правда, это было давно, в десятом году. А потом мистер Лоуден заболел и особняк продали русским.
Ладно еще до Великой войны, когда там было царское посольство. С ними еще можно было иметь дело. Но сейчас-то там эти. Гнать их надо из центра. Построить тюрьму, как они любят и пусть там сидят.
— Вы тоже не любите русских? — дать бы ему как следует по блестящей лысине, чтобы глаза вылетели, но нельзя. Ставить в стойло я пиндосов буду по-другому, изящней.
— А кто их любит, сам посуди. У тебя они дядю убили, у меня брата. Но ничего, генерал Эйзенхауэр и мистер Маккарти всё делают правильно. Давить красных надо. И русских и китайцев, давить пока эта зараза весь мир не пожрала.
— Мне нравится сенатор Кеннеди, — решил я сменить тему, чтобы действительно не проломить этому козлу череп. — Думаю, он может стать президентом.
— Кто? Этот ирландский католишка? Пфф, ну ты шутник, да он ноль без палочки, если бы не папочкины деньги, быть ему сельским адвокатом. Единственное его достоинство - это Жаклин, которая подбирает Джону костюмы. Без неё он носил бы мятые брюки и засаленные рубашки, — машина притормозила на светофоре, и водитель повернулся ко мне:
— Знаешь что, парень, давай с тобой поспорим. Если Кеннеди станет президентом, хоть на следующих выборах, хоть в 60-том, я куплю тебе машину, вон хотя бы как тот бьюик.
— А если я проиграю?
— Тогда ты купишь хорошую коробку гаванских сигар, как раз малыш Джон их очень любит.
— А давайте, по рукам! – позволил я себя уговорить.
Когда машина остановилась, я расплатился, и мы с водителем обменялись адресами. Через шесть лет его ждет большой сюрприз.
Такси отъехало, а я пошёл к большой толпе, что стояла вдоль забора, огораживающего красивое четырехэтажное здание в архитектурном стиле Бозар. Очевидно, это и было советское посольство.
— Убийцы! — надрывно кричал в мегафон высокий худой манифестант с обгоревшим лицом.
— Убирайтесь в свою чертову Сибирь! — вторило ему десятка два мужчин и столько же экзальтированных женщин. Если бы не гримасы ненависти на лицах, некоторых из них можно было назвать симпатичными.
Рядом со скучающим видом стояло несколько полицейских и парочка каких-то непонятных типчиков в штатском, наверное, они были из ФБР. Судя по их виду, ни те, ни другие не собирались вмешиваться в это проявление "активной гражданской позиции". Выкрики из толпы становились всё громче, пара дамочек даже попыталась залезть на забор, но тот был сделан на совесть, и их попытка оказалась тщетной.
А что на счет меня? Что мне делать?
Оглядевшись по сторонам, я увидел то, что мне было нужно. Пара деревьев, которые также оккупировали "возмущенные патриоты" были по кругу обложены аккуратными камнями. Булыжник - оружие пролетариата, вспомнилось мне шутливое название одной из советских скульптур. Вон он и поможет мне связаться с первым в мире государством рабочих и крестьян.
Подобрав подходящий по размеру камешек, я затесался в толпу, достал из кармана заготовленное послание и привязал его к снаряду одним из купленных накануне шнурков.
— Это вам за дядюшку Сэма! — с этим патриотическим возгасом, я и швырнул камень в окно посольства.
Подогретая предыдущими ораторами толпа тут же подхватила мой порыв, и вскоре на посольство обрушился, целый град камней.
Тут уже служители закона не могли остаться в стороне и начали разгон этого митинга. Правда, к делу подошли очень деликатно, никого не задерживая и не пользуясь своими деревянными дубинками. Было видно, что они полностью разделяют чувства митингующих.
Мне тоже пришла пора уходить. Дело я сделал, а общаться с копами в мои планы не входило, так что я выбрался из толпы и пошел прочь.
Интересно, как отреагируют посольские на моё послание? По началу, наверняка, сочтут письмо бредом сумасшедшего, а вот когда наши, действительно, победят в Стокгольме! Ха, хотел бы я посмотреть на лица советских дипломатов и гебистов, когда до них дойдет смысл моих каракуль. Уверен, это было бы отличное зрелище. Даже жаль, что я буду его лишен.
Ну ничего, порадуюсь сегодня. Все же удачно у меня все получилось. Задача решена - письмо передал, себя презентовал. Теперь герою дня, то есть мне, можно заняться и личным обогащением, а над следующим посланием подумаю на досуге. Что в нем будет и как его передать. Два раза один и тот же трюк с "праведным гневом патриота" я вряд ли проверну.
Но это потом, потом. А теперь мне пора в Нью-Йорк, а оттуда в Мидлтаун.
***
Мерный перестук колес поезда Вашингтон - Нью-Йорк настроил меня на деловой лад, и я начал размышлять над тем как быстро заработать деньги, и вообще, о будущем.
