— В каком смысле? — подался вперед Головин.
— Знал он о заговоре и хотел отсидеться. Сторону победителя выбрать. Вон — Лопухины — дураками вроде как слывут. А правильно все поняли и хорошо поступили. Он же — нет. Сидел тихо. Глядел внимательно. Я все понимаю — политика церкви такова — не вмешиваться и поддерживать любую власть, которая, как известно, от Бога. Но ведь в случае поражения отца могло прямо пострадать православие. И получается, что Адриан не вступился за веру. Ай-ай-ай, как нехорошо получилось…
Петр промолчал, поджав губы.
Остальные тоже. Кое-кто побледнел явно испугавшись, что царь через патриарха выйдет на всякого рода влиятельные персоны. Те самые, что бунт на самом деле и организовали. Те, на руках которых была кровь сестер да племянниц государя…
Раздувать старое Петр Алексеевич не стал, прекрасно понимая и масштаб заговора, и то, что он завершился в его интересах, пусть и грязно [8]. А вот взять за известные места Адриана и заставить церковь поделиться цветметом — да, идея была хорошей…
* * *
Тем временем под Азовом Томас Бартоломью Ред наблюдал за тем, как его помощник гонял экипаж 36-пушечного галеаса Апостол Петр. Который ему передали под командование после прибытия в Москву с царем.
Не Бог весть что, но по международной классификации корабль относился к пятому классу линейных кораблей. Тридцать два метра в длину, семь в ширину, семьсот тонн водоизмещения, пятнадцать пар весел, паруса на мачтах, ну и тридцать шесть пушек вдоль бортов. Ну и еще сто двадцать пять человек экипажа, которые размещались на этой посудите в известной тесноте.
Понятно, что ни метры, ни тонны Томасу были не известны. Впрочем, это и не прямая речь его…
Азовский флот стоял на приколе.
Вот как его построили, так и стоял после взятия Азова. Хотя государь, с упорством достойного лучшего применения, продолжал его строить. Из сырого леса. Да еще побросав на стоянке без должного ухода. Отчего корабли ускоренно гнили.
Да и где таким кораблям плавать?
По Дону?
Ну это смешно.
А в море толком не выйдешь. Да и цели нет. Точнее их не было. Потому как смена векторов политического движения в Москве много переменила и тут, в отличие от оригинальной истории. Сможет этот флот воевать с османами или нет — дело десятое. Но то, что ему потребуется имитировать сие действо — это уж точно. Потому Томасу Бартоломью Реду и выделили целый корабль. Опытный капер — сильная карта в предстоящей партии на море. Для чего ему и передавали один из лучших кораблей Азовского флота. А над самим флотом ставили вице-адмирала Корнелиуса Крюйса [9] — тоже в прошлом пирата, то есть, капера…
Глава 4
1699 год, май, 2. Минск — Москва
Царь проводил взглядом слугу и повернулся к оставшимся с ним наедине Августу Саксонскому и Фридриху Датскому. Они оба вполне охотно согласились встретится здесь — в Минске. Цель встречи не называлась, но все прекрасно понимали предстоящую повестку без всяких намеков.
— Рад что вы нашли возможность пообщаться лично и наедине. — произнес царь первую свою фразу после ухода свидетелей. Негромко. Давая тем самым понять, что не нужно давать возможность слугам греть уши. — Как показала наша прошлая встреча с Августом — только такой подход позволяет сохранить тайну.
— А она нам очень нужна. — поддакнул Август. — Хотя в Стокгольме, как мне кажется, уже обо все догадываются.
— Именно по этой причине я и предложил вам встретится. Нужно усыпить бдительность Карла и его советников. После чего, улучив момент, ударить. Когда Швеция окажется максимально не готова.
— А стоит ли так усложнять? — скептически спросил Фридрих. — Карл юн. Горяч.
— Это так, — кивнул Петр. — Но у него остались верные, опытные генералы, а также закаленная армия. И он одержим войной, посему, как мне сказывали, учится, изучая и битвы прошлого, и военную науку нынешнюю. Никто из нас столько войне не уделял времени, сколько он сейчас. У меня сын тоже науками увлечен. Иными, правда. Но это позволило ему превзойти меня в них. Причем решительно. Так что, глядя на Алексея, я совсем иначе стал оценивать Карла. Дети иной раз оказываются лучше своих родителей. И это приятно. Очень приятно.
— Насколько сильно изменилась твоя оценка?
— Пока все его поступки говорят о том, что он достаточно благоразумен с одной стороны, хотя, конечно и порой излишне романтичен в своих порывах, а с другой — решителен. Если подкрепить это все опытом старых генералов и добрыми солдатами, то он сможет нас очень неприятно удивить.
— У нас намного больше сил, — заметил Август Саксонский.
— Да, но они разъединены, а не собраны в единый кулак, и мы преследуем каждый свои цели. Так что у Карла есть шанс разбить нас по одному. А его армия, если не лукавить и не бравировать, сильнее той, что может выставить каждый из нас.
— При прошлой нашей встрече ты говорил иначе. — немного нахмурившись, констатировал Август.
— Было время подумать.
— Или, быть может, ты уже более не хочешь выхода к Балтике? — усмехнувшись спросил Фридрих.
— Я ее в любом случае отвоюю. С вами или без. Это моя земля. И мое предложение в силе — напасть сообща. Но я предлагаю чуть сдвинуть сроки. И помочь втянуть Карла в войну за Испанское наследство.
— А она будет?
— А вы сомневаетесь? Лично я уверен — Габсбурги не признают просто так Филиппа на испанском престоле. Для них это катастрофа. Утрата династией большей и самой ценной части владений, включая колонии. Да и Людовик не уступит без боя. Только чудо может остановить бойню, которую они развязывают.
— А мы не бойню пытаемся развязать? — поинтересовался с едкой усмешкой Фридрих.
— Мы? Нет. Мы — войну. Честную и благородную. — на голубом глазу ответил Петр. Но не выдержал и несколькими секундами позже расплылся в улыбке.
— Хорошо. Разумно. — покивал Фридрих, вернув улыбку. — И что конкретно ты предлагаешь?
— Первое — официально заключить оборонительный союз лет на пять, чтобы обезопасить себя от внезапного зуда Карла. Чтобы ему больше хотелось вляпаться в войну за Испанское наследство.
— Оборонительный? — удивился Август.
— Да. Причем особо это подчеркивать. Иначе мы можем его спровоцировать раньше времени. Как я уже говорил — он горит войной и жаждет в бою стяжать славу. Вот пусть и стяжает ее где-нибудь подальше от нас. Если повезет — голову свернет. А наследников у него нет, там только сестра, — многозначительно улыбнулся Петр.
— А если не свернет?
— То и ладно. Мы ведь в любом случае выиграем время и позволим ему завязнуть в большой войне, из которой не так-то просто выбраться. Поставим таким образом Швецию в раскорячку и поймаем ее со спущенными панталонами.
— Ну… а что второе?
— Начать официально готовить большую кампанию против османов. Всеми силами. Я создам определенный шум в Крыму, объявив подготовку будущего большого десанта.
— Куда?
— Да куда угодно. Хоть под Константинополь. Сущие безумие! Но вдруг поверят? А значит при столице будут держать большое войско. Ты, — указал Петр на Августа, — станешь вести разговоры о сборе Посполитого Рушения, дабы совместно с саксонской армией ударить по османам через Молдавию.
— А я? — поинтересовался Фридрих с интересом.
— А ты будешь готовить морскую экспедицию, дабы атаковать и захватить остров Крит. Силы османов истощены после затяжной войны со Священной Лигой. Денег в казне мало. Поэтому прикрыть сразу все направления они не смогут. Скорее всего они соберут большую армию у столицы и будут ждать и думать, куда ее направить. Что оголит фланги для наших дел.
— Так ты правда воевать собрался с османами?
— Мы должны готовиться активно и делать это так, чтобы все поверили. Чтобы все выглядело разумно, толково и реалистично. А наши цели выглядели понятными и достижимыми.
