— Залезешь — убью, — я пробился в сознание орка.
— Но иначе нам не осмотреть твою спину, древнейший, — вместо лекаря ответил вождь.
— А её не надо осматривать. Она в порядке. Пусть осмотрит крыло.
— Но древнейший, ведь…
— Я всё сказал.
Плевать, что случится дальше. Я не позволю ни одной твари забраться мне на спину. Я не откажусь от своей гордости. Понятное дело, что им хочется оценить свою добычу как можно тщательней — но я ещё жив.
Вождь ничего не ответил, но лекарь вернул ногу обратно на стул. Я едва не крикнул от внезапной боли — в отместку тот схватил за сломанное крыло, и дёрнул. В попытке сдержаться я сжал передние лапы и последовала новая порция боли, моральной: я попытался сжать то, чего не было.
В груди похолодело. Сердце сдавило. Я задыхался.
Резко мотнул головой, отгоняя прочь дурные мысли. Глубоко вздохнул. Меня укачивало. Что со мной? Слабость из-за потери крови? Надо отвлечься.
Орки всё ещё осматривали меня, но уже без энтузиазма. Будто что-то решая.
— Мы закончили осматривать тебя, древнейший.
— Говори, — я концентрировался на разговоре, как на якоре ускользающего сознания.
— Их жизненные силы, — вождь показал на кучу сваленных туш, — не прошли для тебя даром. Рана на хвосте затянулась такой же прозрачной кожей, как на твоих лапах и морде. Нет смысла обрабатывать её.
— Переломы и вывихи?
— Мы сможем излечить твои переломы, древнейший. Но то, что ты назвал вывихами нам не под силу исцелить. Мы не высшие эльфы и не способны магией сращивать разорванное.
— То есть? — и так понятно, что они ничего не будут делать со мной, тем более звать каких-то эльфов, даже если я слёзно буду умолять. Вся эта ситуация не больше, чем базарный фарс.
— Суставы разорваны, древнейший. Оба.
— Ясно. Займусь сразу, как исцелю морду.
— Пусть будет так, древнейший, — вождь ответил слишком быстро, в его планах моя жизнь оборвётся намного раньше. — Но это ещё не всё. Мы можем помочь очистить правую глазницу.
— Что с ней?
— Глаз уничтожен. Нужно очистить глазницу, иначе будет гноить.
— Я хочу посмотреть.
Вождь кивнул и орки, осматривавшие меня, тут же выбежали из шатра. Спустя минут пять один из них вернулся и что-то поднёс к моей морде. Зеркало.
Из-за дымки не было возможно рассмотреть повреждения, даже очертания морды едва различались. Но кое-что разобрать получилось. В зеркале отражалось чёрное пятно, а в его нижней части было три полосы. Посередине шла полоса тёмно-розового цвета, а сверху и снизу от неё шли полосы белёсого цвета.
Я смотрел на остатки языка и челюстей. Взрыв той чёрной штуки сорвал мясо с правой стороны морды, обнажил кости, выбил зубы и практически вырвал язык. Не стоило тешить себя надеждой, что глаз всё ещё на месте. Его больше нет, но и вырвать остатки я не позволю. Не хватало ещё, чтобы мне мозг через глазницу вытащили! Обойдутся. Раз за последние дни там ничего не начало гнить, то и потом не начнёт.
— Сам выпадет, — сказал я вождю и чуть не потерял сознание. Размытый силуэт орка практически растворился в серой дымке.
— Но, древнейший. Может слу…
— Ничего не случится.
— Но…
— Он выпадет сам, — чего он продолжает гнуть свою линию? Маниакальное желание получить дополнительный кусочек или беспокоится за здоровье донора крови? — Можешь забрать, когда это произойдёт.
— Да будет так, древнейший.
— Оставь меня. Я хочу отдохнуть.
— Конечно, древнейший. За пологом шатра стоит наш ноо́крус. Лишь дай ему знать, и я приду.
— Хорошо, — вождь несколько секунд неподвижно смотрел на меня, прежде выйти из шатра.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не уронить голову на землю. Укачивало и знобило так, словно в моём истерзанном теле не осталось и кровинки. Кое-как повертев головой и убедившись, что я точно один — направил потоки маны в остаток хвоста и запустил исцеление. А пока мана и выносливость преобразовывались в жизни и излечивали рану, я с трудом наклонил голову и принялся за тушку козы.
Было сложно есть. Мало того, что оставшейся левой челюстью я не мог нормально разгрызть кости, так ещё остатки языка болели нещадно. Даже удивительно, что получилось сожрать того разумного: ведь я плыл по реке. Стало быть, тогда я проявил чудеса сноровки и ловкости…
Бритые ёжики, что со мной? Я ведь недавно утопил и сожрал человека, а теперь сижу и радуюсь своей ловкости. Как вообще можно так думать? У него ведь были свои мечты, планы, цели и стремления. А я его убил, оборвал всё это, и теперь сижу бахвалюсь. Как вообще можно…
Думаю, мне пора прекращать сокрушаться, сделанного не вернуть. Не надо больше об этом думать. Он мёртв — я жив, и это главное. Сейчас надо сосредоточиться на собственной жизни. И выжить.
Сеанс самолечения вскоре закончился и головокружение притупилось, но всё равно казалось, что сознание прокручивает через постоянно вращающуюся мясорубку. Ничего не оставалось, как продолжать медленно работать челюстями, разгрызая кости и мясо. Когда же тушка козы была съедена и в животе почувствовалась приятная тяжесть, то головокружение практически сошло на нет.
Неужели всё это время я голодал? Но живот не болел, и вообще всё было как обычно. Похоже, организм драконов устроен гораздо сложнее, чем я предполагал. Чтобы наесться мне хватало одного оленя или двух кабанчиков, а уж кабаньего выводка хватало на целый месяц, иногда и больше. Но сейчас мой организм явно тратит много ресурсов на восполнение потерянной крови.
Я дотянулся до сваленных в кучу туш животных и вытащил очередную козу. Овец и баранов лучше отложить на потом, у меня от шерсти изжога.
Если развить мысль о восполнении крови и хорошенько подумать, то эта теория вполне жизнеспособна. Вот только когда мишка мне грудь пропорол — меня не укачивало и не штормило.
Странно всё это, но, думаю, тут какое-то дело в магии. Ведь когда я гарцевал на мишке, то магическим исцелением выкачивал его жизни. Возможно, именно это и не позволило крови вытечь из моего тела: магия закрыла рану. Но тогда почему хвост кровоточил, ведь я тоже выкачивал жизни из коз. Хотя, есть идея.
Козы и овцы нулевого уровня, и у них сто жизней, а у медведя было минимум пять тысяч. И за секунду из мишки выкачивалось намного больше, чем из коз. Ведь сто жизней в секунду от медведя гораздо больше, чем пять жизней в секунду от козы.
Думаю, во время лечения магия действительно останавливает кровопотерю и чем больше жизней у животинки, тем сильнее этот эффект. Звучит вполне складно, осталось найти высокоуровневую животинку и сделать ей «кусь» с включённым пылесосом жизней. Но это всё будет потом.
Сейчас же мне надо восстанавливаться. За последние дни я слишком часто бывал на краю гибели. Поэтому надо много есть и быть сильным. Вот только в куче тушек остались только овцы. Неприятно, но делать нечего. Одну съем сегодня, а остальные оставлю на потом, когда в животе мясо уляжется. Лог.
Выносливость: 19/3360
Запомнив значение выносливости, я принялся считать про себя секунды и вгрызся в овцу. И мало того, что постоянно сбивался со счёта, так ещё язык умудрился прикусить.
Спустя десять минут значение выносливости увеличилось лишь на двадцать пунктов. Обычно всё шло гораздо быстрее, но сейчас явно не обычная ситуация и потребуется примерно двадцать восемь часов. Мана восполнялась по единичке в минуту, и ей потребуется день.
Вопрос: что лечить первым? Хвостик и передние лапы выпадают из списка: меня орки на фарш пустят, если заметят перемены.
Полный запас выносливости и маны — это тринадцать сеансов лечения. По два сеанса в лапки и хвост, чтобы не было повторного заражения; по одному в грудь, разорванные суставы и сломанные кости; один в правую сторону морды; оставшееся четыре — на лечение левого глаза. Восстановление зрения — приоритетно.
Радует, что орки не знают, почему я потерял сознание. Вдруг из-за этого мне мечом отсекут уже не хвост, а что повыше. Надо постараться сохранить в тайне произошедшее. Буду надеяться, что скверных приступов больше не бу…
