мужики и бабы. Дети бегали по белоснежному каменному лабиринту, играли в нечто вроде классиков, только с разметкой посложнее, прыгали на скакалках, катались на велосипедах. Один велосипедист — пацан лет двенадцати — пролетел мимо нас, и я обратил внимание, что цепь у велосипеда отсутствует. Задаваться вопросом, как именно осуществляется привод в этой загадочной конструкции, я не стал. Чутьё подсказало, что в родном автосервисе я такого не соберу, даже если очень захочется.
— Знаменито, — оценил я.
— Шик, — поддержала тян. — Мы вовремя?
Мы одновременно посмотрели на браслеты. Была половина двенадцатого.
— Рановато, — заметил я. — Может, перекусим? Там, вон, кафешка какая-то.
Я показывал в сторону, где, через дорогу от площади, и вправду стояло здание, казалось, целиком состоящее из стекла. Внутри виднелись столики, за которыми сидели люди. Не так уж много — ещё и полудня нет, как-никак. Хотя, фиг их знает, когда у них тут обеденный перерыв.
В кафе оказалось электронное меню прямо на поверхности стеклянного столика. Подумав, я заказал кофе, яичницу и блинчики с каким-то сиропом, с названием которого переводчик в моей голове не справился. Тян выбрала оладьи. Заказ принесла симпатичная улыбающаяся официантка. Выглядела она так же, как те, в аэропорту. Тоже будто ненастоящая.
— Тяжёлая работа? — спросил я.
— Вовсе нет, — улыбнулась официантка и удалилась.
Мы начали есть. Несколько секунд спустя тян ойкнула.
— Чего такое? — спросил я с набитым ртом.
— Деньги списались, — озадаченно сказала она, потирая лоб. — Сами. Видимо, как только мы всё попробовали, и нас всё устроило.
— Лихо тут у них, — заметил я. — А если мы, например, хотели пожрать на халяву и сбежать? Клиентоориентированность — на нуле, прямо скажем…
— Да вообще подонки!
В целом, в кафе было даже уютно. Как и вообще в этом мире. Люди доброжелательные, но ненавязчивые, музыка приятная, опять же.
— Слушай, — сказал я, разделавшись с блинами и не спеша допивая кофе, — а ты в этом вообще шаришь?
— В чём? В оладьях? — подняла на меня тян недоуменный взгляд.
— Да не. По оладьям-то ты — спец, это я и сам вижу. Я про миры, про всякое такое.
— Ты о чём? — продолжала не понимать тян.
— Ну… У меня, честно говоря, уже голова кругом. Вот эти вот творцы, эта энергия, которую кто-то откуда-то выкачивает. Как всё это работает? Ну, например, этот мир. Его кто-то создал?
Тян пожала плечами:
— Не знаю, я же историю мира не читала. Может, создали, а может, сам появился. Разница-то не большая.
Но, видя по моему лицу, что я — полный валенок в этом вопросе, тян вздохнула и дала более развёрнутую справку:
— Смотри. Есть мир. Миру, чтобы жить, нужна энергия. Энергию производят эмоции. Чем они сильнее, тем лучше. Но чтобы их получить, нужно что-то сделать. Плохие эмоции требуют меньше усилий, но и энергии дают меньше. А вызывать хорошие сильные эмоции — слишком накладно. Творец создаёт мир. Это его работа. Значит, мир должен приносить энергию. Что проще — построить мир, где все постоянно от счастья на ушах стоят… — тут она пошевелила кошачьими ушами, — или мир, где люди страдают от голода, воюют, убивают?
— Ага, — глубокомысленно изрёк я.
— По закону о гуманности творцы не имеют права создавать совсем уж негативные миры. Буквально в законе прописано: не меньше трёх положительных черт. Комиссия рассматривает. Но по факту — это бред. То есть, «вот, мой новый мир, тут люди целую вечность воюют с орками, кругом руины и пепелища, но зато очень красивые виды, очень вкусное пиво и свежий воздух». Это, кстати, первая отмазка для всех так называемых «фэнтези-миров»: воздух свежий.
— То есть, миры категории «С» — это батарейки вот для этого? — уточнил я, окинув взглядом кафешку.
— Ага. — Тян отхлебнула кофе. — Не батарейки только, а генераторы. Такие, как Диана, умеют сами откачивать у людей энергию. Поэтому за ней агенты и охотятся. Охотились…
— А ты-то откуда всё это знаешь? — спросил я.
Я бы не удивился, если бы мне эту информацию выдал Шарль, или Диана. Но тян, или, тем паче, Филеас…
— Клиенты болтают, — усмехнулась она. — Не поверишь, как много может наговорить в постели выпивший клиент. Один у меня был — самый настоящий Творец. Его друзья притащили, расслабиться, а то он совсем был уже, на грани нервного срыва. Ну, мы с ним…
Тян осеклась. Глаза её широко раскрылись, чашка в руке задрожала.
— Ф-ф-фу! — с изменившейся интонацией сказала она. — Какой ужас. Какой кошмар! Как… Как мне пережить всё это?
Бедный-бедный Филеас… Я с жалостью смотрел на тян, которая обхватила руками свою несчастную голову и раскачивалась туда-сюда на стуле.
— У вас всё в порядке? — подбежала к нам официантка.
— Да, не стоит беспокойства, — отмахнулся я. — Она недавно с любимой работы ушла, переживает.
— Водки? — участливо спросила официантка.
— Не, позже. Спасибо.
Официантка ушла. Мне, конечно, ещё о многом хотелось спросить у тян. Но я посмотрел на часы — доходило двенадцать — потом в окно. Вернее, в прозрачную стену. Фонтан отсюда был виден во всей своей красе. На его бортике сидел пожилой человек в бежевом костюме и с белоснежной бородой. Сидел, задрав голову, и смотрел в небо.
— Наш клиент, — сказал я.
Тян встрепенулась:
— Где?
— На бороде. Пошли, пообщаемся.
Тян решительно отодвинула пустую тарелку и встала.
Я, честно говоря, немного нервничал перед встречей со старым другом Шарля, который сменил номер, чтоб с ним не общаться. Если бы кто-нибудь сменил номер исключительно, чтобы со мной не общаться, я бы, наверное, постарался этого человека по широкой дуге обходить. Однако со мной так, насколько я знаю, никто не поступал.
Тем не менее, вариантов не оставалось. Чтобы спасти Диану, надо было как минимум её увидеть. Чтобы увидеть — попасть в Прокураторий, куда простых смертных не пускают. А если сразу вламываться с гранатомётами… Ну, в общем, вряд ли тут все такие добродушные, как наши старые знакомые менты. Наверняка вооружённая охрана имеется. Да и агентов там будет — пруд пруди. А агенты, как я успел заметить, тоже не дураки пострелять и руками помахать.
Старик сидел, блаженно улыбаясь
