Бедный парень! Оттого собственно ему и дурно стало, что доза, полученная от меня и родителей, кончилась, а того, что просачивается сквозь новые пеленки, недостаточно, чтобы все работало как надо, без разлада. Оттого и... Болит живот, у бедолаги.
Да и не только живот!
— Ох, бедный, бедный. — прошептал я еле слышимо, и убрал руку с пузика младенца.
Заглянул в его зеленые глаза, смотрящее на меня доверчиво, с надеждой. Нет, не по собачье! Без придыханой искренности и веры словно в бога! Без того... раболепия! Но как на мать, а не на сестру. Несмотря на все труды родительницы, именно я стою во главе угла иерархии любви младенца, а не она, женщина, что его родила и выкормила. Что заботится о нем, больше кого бы то ни было.
А почему? Да потому что слишком уж безошибочно понимаю чувства маленького! Когда сменить пеленку, когда дать кушать, когда ему просто скучно! А когда болит живот. И помочь с последним, могу нередко тоже только я.
— Несчастное дитя. — шепнул я печально, и подмигнув озадаченному шкету, вытащил его на волю. — Давай полетаем! Вжиииих...
— Хе-ха-ха-ха! — разлился по квартире радостный смех, за место вымученного плача.
— Ву-уу!
— Ва-ха-ха-ха!
— Ииии...
— Саша!
— Что? — всем телом обернулся я на мать, при том, что руки, продолжили свой путь, проведя мальца в сантиметрах над ковром и полом.
— -И-хи-хи-хи! — продолжил тот радостно хихикать, растопырив пальчики, ручки, ножки, словно самолет.
— Осторожней. — выдала мать обеспокоенно, не найдя к чему придраться, но и не сумев заставить себя посчитать нашу игру из раздела «безопасных».
Я улыбнулся, и повел самолетик «Иван-1» на новый круг. С неторопливым набором высоты по дуге, и сваливанием в штопор, с плавным выходом у самой земли, полетом на бреющем, и новым взлетом.
Конечно, все происходит до жути медленно даже для простого человека! Набор, падение... и в этом вся сложность! Для младенца, а тем более для такого слабого здоровьем младенца как мой брат, любое резкое движение...
— Ковер потом сама стирать будешь. — пробурчала мать, стоящая в проходе в комнату, но в её глазах — «играются чертята».
Она сама, в восторге от процесса! От нашего общения, от смеха сына, от всего! Но... она ведь знает! Они ведь пробовали с отцом... ничего не вышло — мальца из люльки вынуть то проблема! Он только спит, и ест, и ничего иного. В туалет ему сходить — проблема. От резкого движения — напротив может наблювать. А я, словно из другого измеренья! Играюсь с ним, летая по квартире!
— Виии!
— И-хи-хи-хи!
— Вжууух!
— И-хи-хи-ха-ха!
— Ну все, давай на посадку в колыбель — повел я лайнер в сторону ангара
— Ни! — выдал пацан, весь напружиневшись, зависнув в моих руках над точкой входа «в док».
— Ни? — развернул я его к себе лицом, продолжая удерживать на вытянутых руках над «ангаром».
— Ни! — напряженно уставившись он на меня, даже умудрившись неслабо так насупится.
Вон, губешку оттянул, словно лошадь! Идея закончить «горки» ему явно не понравилась.
— Это можно считать за первое слово? — взглянул я на мать, оглядываясь к ней, продолжая удерживать младенца пред собою.
Мать, вышла из счастливой задумчивости, в которую погрузилась в наблюдении за нашими «проделками». Вновь задумалась, но уже осознанно, переваривая мною сказанное.
— Нет. Думаю что, нет.
— Значит пойдешь обратно в люльку. — повел я младенца-самолёт на посадку.
— Ни! — вновь выдал он, да громогласно!
На всю квартиру! Да еще и так головой мотнул, что, его наверное, «обнесло» от подобного движенья.
— Ни? Тогда продолжим? — вновь «поставил» младенца перед собой, держа на вытянутых руках.
— Ии! — взвизгнул он, и растопырил ручки, аки самолет.
Зажмурил глазки от блаженства, и так и всем своим существованием мне говорит — я готовый! Вот он я!
Ну точно летчик тут растет! И повел я самолет, по новому маршруту.
— Вжиии!
— иии!
— Мам, слушай... — начал я, и оборвался, прейдя на кухню, уложив умотавшегося юного пилота — почивать.
Прервался, осознав, что не смогу это предложить. Не смогу так поступить! Не смогу... всё вывернуть вот так. Предложить родителям завести еще одного ребенка, одно зачатие которого при текущем состоянии здоровья обоих — уже можно будет считать Чудом, не говоря уже о вероятности рождения, его здоровым. А потом убить его, во имя спасения матери, каким-то образом скрыв это как от отца, так и от матери, что явно были бы против. И в случае успеха, но вскрытия правды — меня возненавидят.
И физически не смогу — нет у меня нужных знаний, как и времени с оборудованием. Только косвенные познание в биоинженерии и сведенье о том, что успешные опыты в этом направлении проводились. Да и беременная мать не согласится лечь под нож, да в комму, на месяцок, а отец — не даст мне вольницу на это время, чтобы я творил как безумный ученый.
