— Разумеется, Дмитрий Алексеевич, — ответил Василий Васильевич и, кивнув мне, отошел в сторону, где его ждала целая компания товарищей.
Я вернулся к своему обеду и под настороженными взглядами одногруппников спокойно наколол на вилку кусочек стейка. Молчание за столом затягивалось, и первой нарушила тишину Морозова.
— Вы победите, Дмитрий Алексеевич, — уверенно заявила она, тоже возвращаясь к прерванному приему пищи.
— Спасибо за поддержку, Виктория, — кивнул я. — Мне приятно знать, что вы на моей стороне.
Орлов кашлянул и заговорил:
— Строганов — известный дуэлянт, — сообщил Петр Васильевич, глядя на меня. — За свои три года в ЦГУ он провел больше пятидесяти поединков с другими сильными одаренными. И ни разу не проиграл, а его противникам каждый раз требовались услуги целителя.
Я пожал плечами.
Сила Василия Васильевича — защитная оболочка. Тело Строганова становится очень крепким, но при этом не теряет подвижности. Ходили слухи, что глава их рода может выдержать любой урон, какой можно нанести человеческим оружием. Если бы я обладал атрибутами Рюриковичей, меня бы ждал однозначный проигрыш — защитная оболочка Строганова делает его практически неуязвимым для стандартных атрибутов. Единственная известная слабость — оболочку нельзя носить постоянно и нужно время на ее активацию.
— Какой у него дар? — спросила принцесса, обращаясь к Орлову.
— У Романовых и Строгановых схожая сила, — пустился в объяснения староста. — Но Дмитрий Алексеевич может использовать дар дистанционно, а Василий Васильевич способен защитить только себя. Однако при этом прошу заметить, что его защита намного крепче той, которую использует княжич Романов.
Я вновь не стал ничего комментировать. Впрочем, Мэйлин слова Петра Васильевича тоже не убедили. Уж кто-кто, а китайская принцесса прекрасно понимала, что я не так прост, каким выгляжу со стороны.
— Так зачем же он калечит других студентов? — спросила Мэйлин. — Разве избиение заранее более слабого противника позволяет ему расти над собой?
— О, это долгая история, — подал голос Рогожин, отпив из стакана.
— Мне хочется ее узнать, — кивнула принцесса, обратив все внимание на Никиту Александровича.
Но слово взяла Самойлова.
— Это не так интересно, как кажется, — заявила Екатерина Юрьевна. — Еще на первом курсе Василий Васильевич был помолвлен. Но в итоге помолвка была расторгнута, так как Строганов оказался слишком слаб, и его место занял более одаренный молодой человек. С тех пор Василий Васильевич старается доказать всем, а прежде всего себе, что он самый сильный одаренный в ЦГУ.
— Чтобы завоевать обратно сердце невесты? — уточнила китаянка с легким придыханием. — Это так романтично!..
— Нет, госпожа Ван, — жестко усмехнулась Самойлова. — Теперь вместо репутации слабака он приобрел репутацию безумца, который не может находиться в одном помещении с другими одаренными. Если так и дальше пойдет, будущее у Василия Васильевича не задастся.
— Ну, он может пойти в армию, — парировала Салтыкова. — И вот там его репутация скажется положительно. К тому же родовой дар, делающий тебя почти неуязвимым — это огромное подспорье в военном ремесле.
Я не вмешивался в разговор, занятый содержимым своей тарелки. В исходе боя сомневаться не приходилось — Строганов проиграет. Может быть, он и неплохо держит удар. Но на один только дар опираться нельзя.
Тренировочные поединки — достаточно распространенная практика. Можно вызвать, в принципе, любого студента, и если тот согласится, показать окружающим, насколько ты силен. Убить на полигоне все равно не получится — за боем следят, дежурные целители всегда рядом, а воспользоваться какой-то мощной техникой, гарантированно уничтожающей противника, не позволит уже купол полигона.
Оставшиеся занятия пролетели быстро. И я в сопровождении группы направился на поле будущего боя.
Народа собралось уже порядочно. Дежурные сотрудники ЦГУ окружили широкий полигон, обычно используемый для групповых схваток, сразу четверо целителей замерли на своих местах в ожидании.
Судя по ажиотажу, посмотреть на очередную кровавую победу Василия Васильевича пришла едва ли не половина студентов. Не удивлюсь, если кто-то даже организовал ставки.
— Никита Александрович, — шепотом обратился я к Рогожину, идущему рядом.
— Да, Дмитрий Алексеевич? — с готовностью отозвался тот.
— Не знаете вы случайно, нет ли возможности сделать ставку на наш поединок?
Строго говоря, это было нарушением правил Университета, но молодая горячая кровь все равно искала выхода, так что тотализатор — разумеется, неофициально, — все же существовал. Полагаю, с попустительства руководства ЦГУ. Должны же в ректорской понимать, что не все безобразие можно остановить, иное проще возглавить. А при необходимости особо азартных можно поймать на горячем и надавить, например, забрать документы из ЦГУ.
— Княжич! — сделал обиженное лицо Рогожин, но тут же прильнул ближе. — На что ставим?
Я с улыбкой ответил, обозначив условия и сумму, и Никита Александрович умчался в толпу. Коэффициент должен быть против меня — Строганов успел прославиться, практически чемпион. А я в глазах общественности, может быть, и справился в Киевском княжестве, но там мне противостояли обычные люди — борьба против одаренных на камеры русских солдат не попала, а моя собственная сгорела в самом начале. Уничтожение же мной маршала сейма никто, естественно, и показывать не собирался — те записи уже не для массового просмотра.
— Не извольте беспокоиться, Дмитрий Алексеевич, — доложил Рогожин, вернувшись к нашей группе с улыбкой на лице. — Я все сделал.
Кивнув ему, я обернулся к старосте, которого в этот момент отвлекала Мэйлин, выясняя подробности предстоящей схватки.
— Я надеюсь, это никак не повлияет на подготовку к нашему отъезду? — спросил я у Орлова.
— Разумеется, Дмитрий Алексеевич, все уже готово, — кивнул тот с серьезным лицом. — Не волнуйтесь, все уже проверено, самолет готов к взлету, экипаж на своих местах. Ждут только нас.
— Спасибо, рад, что это так, — улыбнулся я в ответ.
Остальные располагались на местах для зрителей, и я прошел в раздевалку в полном одиночестве.
Натянув спортивную униформу, я двинулся к выходу. Гул толпы молодых людей, жаждущих зрелища, прекрасно слышался отсюда, напоминая шум морского прилива. И, против воли, я вспомнил свой прошлый мир.
Победившие болезни и старость люди тратили свое условное бессмертие, предаваясь всевозможным утехам. А когда это приелось, вновь загорелась звезда гладиаторских боев. Очень уж щекотала нервы зрителям возможность увидеть, как кого-то убивают на арене.
Мы остановили мгновение, как просил поэт. Не старея, не болея, не испытывая никаких финансовых трудностей, человечество застыло. Со всего земного шара набралось чуть больше трех десятков желающих двигаться дальше. Но в итоге сингулярами стало еще меньшее число людей.
Общество, получившее вечную молодость, очень опасалось, что мы сотворим нечто ужасное. Отберем каким-то образом это райское существование, которое сами же и подарили человечеству. И пыталось помешать, так что окончательный переход совершили меньше половины, остальные погибли.
Я шел к полигону, глядя строго перед собой и держа спину прямой. Воспоминания о давно минувших днях никак не отразились на моем настрое — теперь та история в прошлом, и мне нужно писать новую, с другими возможностями, другим миром.
Мой взгляд зацепился за напряженно сжатые губы Морозовой. Виктория, может быть, и держалась, но переживала за меня неподдельно. Сидящая рядом с ней Мэйлин едва заметно кивнула мне, подбадривая перед боем.
Я шагнул внутрь полигона, и купол скрыл от меня окружающий мир, сделав его серым и смазанным. Заняв отмеченное место, я встал ровно и, расслабленно оставив руки болтаться вдоль тела, поднял взгляд на своего противника.
Строганов был уже здесь и сейчас занимался тем, что красовался перед публикой. Короткая майка вместо футболки позволяла оценить и мышцы, и стройность Василия Васильевича. Он расточал улыбки и махал руками, уже празднуя победу. Это нам не видно, что происходит снаружи купола, а вот с другой стороны все прекрасно просматривается. Так что, кто знает, может быть, на трибунах сейчас сидит его будущая супруга, которой подобное поведение понравится?
