его воздействием, поскольку уж у кого, как не у него должна быть порядочная коллекция воспоминаний и лиц, которые смотрели на него с ненавистью или страданием за его действия как короля. Участие в войнах, вынесение смертных приговоров, разрушение семей — разве может это не оставить следа? Матери есть даже у убийц, да и жёны у них иногда бывают. И дети. И они будут плакать о попавшем на эшафот сыне, муже или отце. Этот человек делает свою работу, а может ли он спать спокойно по ночам? Сейчас, сразу после этой страшной магии, ему снова надо отправить кого-то на плаху. Он не может уйти, не может смягчить приговор, хотя прекрасно знает, что это ещё одно красное пятно на его совести, ведь позади него замерли в ужасе жена Шукара с тремя его сыновьями. Он не из интереса спрашивает, он мечтает найти лазейку! Способ или решение, не уронив при этом авторитета перед подданными, ведь права на слабину у него попросту нет.
Она крепко задумалась. Пожизненное заключение? Нет, слишком слабо. Но что может быть равноценным? На его душе множество грехов, он надевал маску человека высоких полномочий и под этой личиной творил такое, что… Ему за всю жизнь не расплатиться с теми, кому причинил зло! Во сколько он там совершил первое преступление? Кажется, в пятнадцать или двадцать лет? Когда косил от армии? Армия… Ира прищурилась. В современном мире такой практики нет. Но она точно помнила, что такое было в истории.
— Как моя страна делать, вы не надо. Самый страшный есть тюрьма. До есть умереть тюрьма.
Король вздохнул.
— Да, это точно не для нас. Казны не напасёшься кормить всех смертников пожизненно.
— Есть другой думать. Моя страна такой быть давно-давно. Он мочь должен отдать долг.
— Какой долг?
— Вы армия иметь часть армия для люди, который плохо вести армия?
— Вы про воспитательные отряды?
— Я не знать, как он есть называться.
— Есть.
— Отправить Шукар Мираф такой место.
Король поднял бровь.
— А какой в этом смысл? Эта жирная туша, да ещё в таком возрасте… Какой из него солдат, да он сдохнет…
И тут до короля дошло, что именно она предлагает.
— А вы жестоки, Ирина. Никогда бы не подумал.
— Я не любить убивать. Я не любить делать больно. Я понимать… нельзя без наказать.
Король склонил голову набок, рассматривая её, и, в конце концов, кивнул:
— Шукар Мираф, вы приговариваетесь к десяти годам службы в воспитательных отрядах. Место службы не может быть изменено в течение всего срока. Мерини, проследите, чтобы на освободившиеся должности в Ризме поставили приличных людей. Того умника, что казённые бумаги подделывал, тоже после проверки осудить аналогичным образом. Пусть стража проверит реальное долговое бремя жителей города, домообразующую грамоту расторгнуть. Разберитесь с имуществом осуждённых. И ещё… сколько у сборщика податей сыновей достаточного возраста? Один? Немедленно отправить служить в отдалённый регион. Это семя нуждается в хорошем уроке, а то вырастет в нечто подобное отцу… Остальных пристроить к какому-нибудь способному наставнику и отправить на довоенную подготовку в одном из центральных училищ. Для всех троих срок службы не менее пяти лет. Исполняйте!
Мерини поклонилась.
Жена Шукара рыдала, сидя на полу, обнимая детей, и зло смотрела на бледного мужа, которого утаскивала стража.
— Я отомщу! — неожиданно завопил Шукар. — Вы ещё пожалеете!
Один из стражников привычным движением стукнул его кулаком, наступила тишина, и сборщика унесли.
Тану сказал:
— Жестокая кара. В его возрасте и при его телосложении служба в армии превратится в ежедневные непереносимые муки. А при военных столкновениях с ним не будут возиться, просто поставят в первом ряду под стрелы и копья. Не говоря уже о том, что солдаты из числа простого люда спокойно служить не дадут. Но… в чём-то мне нравится это решение. Ему стоит побыть в шкуре того, кто должен сам. Того, кто отдаёт долги. И всё же… из армии он не вернётся. Это тоже разновидность смертного приговора.
Король кивнул.
— Однако, царственный брат, я надеюсь, его шкура успеет прочувствовать наказание, ведь в свете последних событий военных столкновений быть не должно. Во всяком случае, между нашими народами.
— Да. Безусловно. Вы выполнили свою часть условий, пора выполнить нашу. Не будем тянуть. Договор подпишем завтра в середине дня. А после в Каро-Эль-Тан?
— Да. Тут необходимо ещё закончить с судами по обнаруженным преступлениям, но это не займёт много времени. С учётом сборов, я думаю, мы отправимся примерно через декаду.
— Согласен.
Многие в зале облегчённо вздыхали. Мирный договор! Наконец-то! Не быть в подвешенном состоянии! Спокойная жизнь и торговля, возможность вести дела. Не смотреть на каждого прохожего, словно на врага, не ждать удара из-за угла.
Внезапно Мерини застонала, схватившись за голову. Вслед за ней обхватила себя руками Лория, осев на пол, и захрипел Вакку.
К ним было дёрнулись маги, но остановились, увидев, как у всех троих глаза налились разноцветным свечением. Их пару раз попытались окликнуть, но они слушали нечто, что находилось не здесь, а за многие дали отсюда. Когда этот приступ прошёл, маги без сил повалились на руки стоящим рядом людям. Лория была без чувств, а Мерини успела с трудом выговорить, прежде чем последовать примеру девочки:
— Ваши величества… вам… нельзя ехать.
Не самая лучшая комната для собраний. Он любил, чтобы был яркий свет в окно; писать, не ломая глаз. И всё же приходилось. И в подвалах, и в походном шатре, и вот в таких вот тесных комнатушках, единственное достоинство которых — удалённость от посторонних глаз. Хозяин дома правильно понял его пожелание, когда он приказал найти место, где мог бы поговорить с приближёнными без свидетелей.
Варин Раслинг сидел в уютном кресле и глядел на разгоравшийся в очаге огонь, постепенно согревающий комнатку, успевшую промёрзнуть от ночного воздуха. Напротив него расположился тану, а за его плечом, опершись на спинку, застыл его двоюродный брат Альтариэн. В углу комнаты на лавке, в абсолютной тишине, ждали первого слова короля его ближайшие советники: тесть и отец королевы Фальтэ — Дравик Сиверн, барон Бирет, а также группа одарённых: Вакку Римс, Доваль Накарт и хоть и старый, но не растерявший пылкого ума Длань Рити Мику Рохан, адепт богини водной стихии и волшебных источников. Мерини, которая всё ещё плохо себя чувствовала после общения с Сестрой, сидела в кресле, укутавшись в тёплый плащ. Ждали уже, наверное, не менее получаса, ни словом не смея прервать размышления
