Принцип использования в качестве оружия сосудов с горючей смесью восходит к древности ( греческий огонь). Сосуды с зажигательной смесью применяли на Кубе во время Войны за независимость. Известна даже точная дата появления этого оружия: 20 июля 1895 года, когда отряды кубинских повстанцев-мамби осадили испанский гарнизон в населённом пункте Байре. Кубинцы потребовали капитуляции, пригрозив применить «новое секретное оружие».
Это я слышал в свое время на лекции. Препод отвлекся и ударился в лирику. Но вот сейчас мне эта информация и пригодилась. Возы перекрывали нам дорогу в обе возможные стороны нашего отхода из этой ловушки. Разбирать бревна и растаскивать в стороны тяжеленные бревна идея плохая и не рабочая. Больше мне нравилось другое — поджечь эти заграждения и под панику, которая разгорится покинуть это неприветливое место. Но первый акт этого действа начали не мы. Ворота были выбиты обычным тараном — тяжелое бревно выступило импровизированным тараном и облепившие это бревно со всех сторон шведы высадили ворота постоялого двора. Что они хотели этим сказать не знаю и видимо уже никогда не узнаю. Все три блока каждого орудия отстреляли в эту команду, обслуживающую таран. Никто из этих штурмовиков не ушел безнаказанно. Число шведов — пайщиков этого предприятия — отыми золото и стань богатым сразу сократилось на пятнадцать человек. Как раз наличный состав одного из плутонгов и теперь пайщиков этого шведского предприятия осталось двадцать три человека. Ждать было уже нечего и потому ушли на дело — метатели огня, хотел написать греческого, но нет. Огонь был примитивным — глиняные кувшины, наполненные смесью местного аналога низкосортного бензина под названием земляное масло и запал в виде подожжённого фитиля. Примитивно до ужаса. Но горело очень сильно. Сбежалось, наверное, всё население пригорода и окрестностей.
Шведы решили под шумок всё-таки добиться своих неприличных целей и нарвались на гранаты. Нельзя вот так плотной группой переться в атаку и шведы были немедленно наказаны. Двадцать четыре гранаты своими взрывами просто перемололи в мелкий фарш всех атакующих. И уже никто не смог нам помешать покинуть это шумное и беспокойное место. Лошадей я забрал всех с собой. Вот жадный я.
Глава 5
Вырвавшись из такой негостеприимной гостиницы и пригорода, уже горящего по полной, я повел свой обоз уже не по тем дорогам, которые планировались для перехода. Маршрут стал известен преследователям и теперь сбивая погоню со следа дальше пошли по совсем уж глухим дорогам. Очередной лес и внезапно на дорогу обрушивается дерево с одной стороны дороги и практически сразу падает еще три дерева и окончательно отрезают нам возможность двигаться и вперёд, и назад.
Заминки с построением оборонительного порядка не было. Опять лошади внутри круга, образованного строем повозок и оба орудия направлены на самые опасные направления. Банда в лесной чаще не спешит идти на штурм, и мы пока не стреляем. Пороха не так уж и много, чтобы стрелять наугад по лесной чаще. Тишина и только крики птиц. Мои люди спешно устанавливают рогатки и щедро раскидывают «чеснок» на пути возможного движения конного строя налетчиков.
Наконец. Звук горна. И из леса появляются переговорщики. Горнист, стрелок с белым флагом и пара парламентеров. Беру с собой пистолеты и отправляюсь на переговоры. Первая неприятность если это можно так назвать. Парламентеры не собираются разговаривать со мной. Они игнорируют мое присутствие и начинают вещать напрямую моим солдатам. Выходка дерзкая и такое демонстративное оскорбление нельзя спускать без наказания. Я не стал спорить и требовать вести переговоры со мной и прочие недостойные вещи. Не хочешь вести переговоры по правилам и желаешь внести разлад в ряды противника и подорвать авторитет командира и моральный дух солдат, их веру в командира и желание сражаться.
Так в эти игры можно играть и вдвоем. Уже не обращая внимания на дерзкое поведение этих переговорщиков достаю пистолеты из сумки на поясе. Несмотря на небольшой калибр и связанную с этим маленькую убойную силу, пистолеты на дистанции пять шагов выстрелянной пулей пробьют и хорошую кирасу. На этих кирас нет и по всему они решили, что хватит камзолов. Так значит они вообще решили показать свое бесстрашие. В этой группе четверо и у меня в пистолетах четыре заряда. Пистолеты имеют колесцовый ударный механизм. Заводятся и затем сноп искр летит на пороховую полку. Довольно надежная вещь хоть уже и отстает от передовых ударно кремневых, но здесь и сейчас мне хватит и этого.
Первый выстрел прозвучал все-таки неожиданно и первым же выстрелом я снес самого говорливого из этих наглецов. Пуля попала прямо в лицо, хотелось бы сказать прямо в глаз как белке, но нет пуля попала в рот, и он захлебнулся своими дерзкими речами и упал прямо там, где и стоял. Перевожу ствол пистолета на второго и снова выстрел гремит неожиданно. Никто не ожидал, что из пистолета можно выстрелить два раза подряд. Нет, все имеют понимание, что у пистолета, может быть, несколько стволов и можно стрелять без перезарядки из второго ствола. Но одно дело знать и другое дело попасть под второй выстрел. Они поймали ступор и стояли, и смотрели как я второй раз стреляю и второй из переговорщиков получает свою пулю. Теперь из разнообразия пуля попадает в шею и пробивает горло. Второй переговорщик падает навзничь и фонтан крови из его горла на несколько мгновений приковывает внимание всех окружающих. Убираю в сумку тот пистолет, из которого я уже отстрелял все заряженные стволы и достаю второй.
На меня таращатся двое из этой группы переговорщиков — горнист и знаменосец. Вариантов не особо много. Напавшие уже показали, что вести переговоры они не хотят и используют эту возможность для того, чтобы подорвать порядок в наших рядах. Значит надо дать понять напавшим, что я не желаю говорить с такими дерзкими и подлыми людьми. Пока у меня в голове проносились все эти мысли, руки действовали автоматически. Несколько движений и пистолет готов к открытию огня. Снова трещит колесцовый замок и вот первый выстрел, и знаменосец убит. Попадание в грудь и солдат с белым флагом больше не таращит на меня свои бельмы, и он уже мертв. В горниста пока не стреляю. Знаками показываю подойди ближе. Он как зачарованный делает два шага ко мне и затем опомнившись пытается убежать, и пуля попадает ему в колено сзади, и он падает и верещит как заяц. Опять спокойно убираю пистолет в сумку и делаю несколько шагов вперед. Хватаю горниста за шиворот и развернувшись тяну того волоком к нашим повозкам. В спину мне так никто и не выстрелил, хотя я прямо физически ощущал, как мне целятся в спину и затылок. Но выстрела не прозвучало, и я благополучно затянул не переставшего верещать горниста за повозку. И уже в укрытии пнул ногой пленного, чтобы тот перестал истерить. Пока была тишина. Но явно эта идиллия долго не продлиться и значит не надо терять зря время. Времени и так у нас было совсем немного. Орудия дозаряжали и уже готовились стрелять.
На ногу раненному наложили жгут и остановили кровотечение. Пуля, попав в колено почти полностью оторвала ногу ниже колена. Но несмотря на тяжелое ранение и большую кровопотерю пленный ещё был в сознании. И я решил все-таки его допросить. Да и не было больше кандидатов для допроса. Горнист оказался хорватом и плохо понимал немецкий. Но на смеси языков он смог сказать, что я убил и командира этого отряда и его заместителя. Это оказались кроаты. Легкие кавалеристы. Если так можно определить их классификацию.
Кроаты — лёгкая конницаАвстрии, как и пандуры относилась к иррегулярным войскам, существовавшая в эпоху Тридцатилетней войны и комплектовавшаяся главным образом из кроатов (хорватов, откуда и пошло их название), в других источниках указано что комплектовались, главным образом, из венгерцев и были лёгкими (конными и пешими) венгерскими войсками.
Кроатскиеполки существовали до введения гусар и постепенно были заменены последними. В состав кроатских отрядов входило немало представителей славянских народов, преимущественно хорваты. Кроаты проявили поразительную храбрость, но их разбойничьи инстинкты и наклонность к грабежу сделали их бичами населения. В войскахВалленштейна, Паппенгейма, Пикколомини и Галласа большинство кавалерии состояло из кроатов. Альбрехт фон Валленштейн отзывался о кроатах как о преданных солдатах. В основном, кроаты служили на границах государства. Каждый отряд кроатов насчитывал до 50 человек.
