Спросил можно ли мне у одного из пропускных пунктов встретиться с жителями Западного Берлина, посетившими ГДР? Расспросить об их жизни, и рассказать им правду о своей. Показать, что меня не держат в изоляции, как расписывают их газеты, и не заставляют говорить с людьми по бумажке.
Я уже предвидел серьёзные возражения со стороны моей охраны — о возможном риске быть застреленным, как Джон Кеннеди. Но необходимо объединять Берлин, и я могу сделать необходимый первый шаг на этом пути. А переход и место можно подобрать, чтобы не просматривались с оккупированной территории.
Охрана мне возражала достаточно настойчиво, когда я довёл до них свою затею. Пришлось отдать им на откуп определение места и времени проведения, и они этим занялись, наворчавшись вволю. До сих пор, щадя их нервы, я старался сильно не сближаться с оккупационной зоной и во всём слушаться рекомендаций.
День, час и место X держались от всех в строжайшем секрете, и я, отправившись на одно из запланированных мероприятий, совершенно неожиданно оказался возле одного из переходов и там же нас ожидала съемочная группа телевидения.
Им тоже не сообщили куда и зачем они выехали. Уже там, на месте мы случайным образом останавливали перешедших или проехавших из Западного Берлина, а я вежливо просил у них возможности поговорить с ними, узнать из их уст про жизнь в оккупированной зоне, что им известно обо мне и кем меня считают? Как относятся к высказанным мной мирным инициативам?
Встречались среди них и оголтелые, напрочь зомбированные прессой и телевидением. Таких без всяческих усилий удавалось легко посадить в лужу с их надуманными доводами о невозможности для меня принять самостоятельно хоть единое решение и ответить без бумажки на простейший вопрос.
Это напоминало игру в поддавки. Они блеяли и несли очевидную чушь, а я прекрасно знал жизнь при обоих системах: и социалистической, и капиталистической, проведя по половине жизни в одной и другой. Знал недостатки каждой. Знал превозносимые «достоинства», и что те представляют из себя на самом деле.
Советовал всем прочесть Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» и пример политэкономии преподанной янки жителям маленького королевства. Что много денег, совсем не значит благополучия при высоких ценах, отнимающих всё заработанное. А особо упёртым называл гонорары своей бабушки в их марках и рассказывал, как и на что она тратит все эти деньги.
Большинство упёртых не хотело верить, и я каждому предлагал заключать пари на сто марок, а разрешение вопроса предоставить их судам, которым передам заверенные справки о доходах семьи и сколько остаётся после передачи средств в детские дома.
Многих собравшихся удивил сам этот остаток — сумма меньшая, чем заработок многих собравшихся и наблюдавших беседу. Только трое самых оголтелых согласились на такое пари, и мы его запечатлели на плёнку съёмочной группы, а я сумел взвинтить сумму пари до 500 западногерманских марок с каждого.
Потом потребовал четко зафиксировать, что выигранная мной сумма должна быть ими перечислена на реставрацию памятника суворовскому походу для освобождения Швейцарии от наполеоновских войск, оккупировавших тогда территорию страны.
Вот тогда-то у многих нижняя челюсть отпала аж до мостовой, и они наконец-то сообразили, что те простаки попались — на слабо. Спорщики попытались сразу же дать задний ход, но я был неумолим и заверил, что заключённые пари не расторгаются, это моветон и ни один истинный джентльмен их не поймёт. Я со своей стороны честно выполню условия пари, хотя совсем не уверен в честности их органов юстиции, подмандатных оккупационным властям.
Возле нас уже собралась немалая группа жителей как одного, так и другого Берлина, и они также заспорили между собой. Весси никак не могли поверить, что мальчик без разрешения взрослых может решать такие вопросы, и ставить на кон столь крупные суммы. А осси было известно, что я создатель двух музыкальных спектаклей, пишу книги и сценарии фильмов, а также совместно с их учёными работаю над созданием термоядерного реактора.
Слушавшие весси обалдевали и не верили, вступая в яростный спор с такими заверениями. Мне надоел весь этот гомон, и я предложил Фомам неверующим также заключить свои пари со мной. Большинство из них сразу же сникло, памятуя суммы, выставленные на пари. Такого раскованного поведения ребёнка они точно не ожидали.
А я обратился к жителям Западного Берлина с просьбой пересказать всем нам, что их свободная пресса и телевидение пишут и передают обо мне и моих мирных инициативах. И нашёлся среди весси один смельчак, по виду — хиппи, который вышел вперёд и поведал все тамошние страшилки про меня. После этого отметил, что никогда им не верил, а особенно после общения со своими здешними друзьями.
Они ему подробно рассказали о моем посещении городка хиппи, и передали рассказы присутствовавших там друзей. Вот таким неожиданным образом, тот разговор с хиппи принёс свои плоды.
Весси пришлось отнестись серьёзно к его рассказу, и в них стали зарождаться некие сомнения о сорте того дерьма, которым их пичкает западная пропаганда. Прямо перед ними находился «кремлёвская марионетка», а ему никто не подсказывает ответов на каверзные вопросы. И наоборот он постоянно задаёт свои встречные вопросы и выслушивает ответы на них.
А им внушали десятками лет, что ни один советский не сможет высказать мнения, трижды не оглянувшись на партийных руководителей или приставленных надзирателей от KGB, и никоим образом не волен делать что ему захочется или ходить где вздумается.
А оказалось, что перед ними стоит мальчишка, которого они ни за что не отпустили гулять в одиночку по улице, а он ходит где вздумается и свободно общается, к тому же на весьма неплохом немецком языке. Так что созданный образ не выдерживал никакого столкновения с реальной жизнью.
Конечно абсолютно непривычно, что ребёнок не слушается взрослых и вступает с ними в спор. И это слишком сильно отличалось от привитых им стереотипов и представлений, а также подрывало всю их шкалу ценностей.
Эрика и съёмочная группа работали не покладая рук, давая крупные планы и опрашивая присутствующих зрителей. Я бы на месте телевидения смонтировал фильм и без изъятия передал в эфир, чтобы его смогли посмотреть не только в ГДР, но и на западной половине города.
Встретились правда среди перешедших пара интеллектуалов, что вели себя значительно умнее. Не стали спорить и с пеной у рта доказывать, а приводили действительно веские доводы и высказывали обоснованную критику.
Но этих я добил тем, что с некоторыми пунктами их критики согласился, при этом указав, что у них с этими вопросами дела обстоят значительно хуже. Им до сведения доводят искажённую и совершенно ложную информацию, в чём они смогли убедиться сами. И призвал совместно работать над устранением таких искажений с обеих сторон.
Необходимо выявлять недостатки и совместно стремиться к их преодолению, а не создавать свои «королевства кривых зеркал». Привёл примеры из их прессы, и особенно выдержки, подготовленные для меня Людмилой и Всеволодом Никитичем. Чем макнул своих ярых оппонентов, и призвал посмотреть трезвым взглядом на меня и все россказни в их прессе и на телевидении.
Сообщил, что недостатки есть у каждого, у меня они также присутствуют. Есть они и у любой системы. Иначе те стали бы идеальными, а такого просто не может существовать в нашей вселенной подверженной энтропии. И это я им авторитетно заявляю, как физик.
А вот стремиться к наибольшей «сумме счастья» необходимо и обязательно. И именно это я пытаюсь делать. «Любовь вместо войны», под такими словами Джона Леннона я могу подписаться в любое время. Необходимо защитить нашу планету от реальных угроз со стороны космических объектов, а не создавать и разрабатывать оружие взаимного уничтожения.
Народам мира надо очнуться и отправить в отставку всех правителей, мечтающих и желающих начала новой войны. В первую очередь это относится к народу Соединённых Штатов, так как нас с ними разделяют именно их правители.
