После этих слов Штерн удивленно посмотрел на Артузова, как бы спрашивая, все ли верно он услышал. Артур Христианович ответил ему едва заметным кивком.
- Насколько я понимаю, господин Ларго, Всеобщий Союз Трудящихся не откликнулся на просьбу Коминтерна помочь в выгрузке добровольческой бригады в порту Картахены и доставке ее под Мадрид именно по этой причине? - поинтересовался Артузов. - Потому, что рабочим пришлось бы работать бесплатно? Получается, что возглавляемый вами ВСТ не желает вносить свой вклад в защиту республики, в то время как анархисты из НКТ, вышедшие в свое время из состава Коминтерна и имеющие с нами весьма непростые отношения, без лишних слов включились в работу!
Штерн в это время наблюдал за испанским переводчиком, чьи глаза по мере перевода речи Артузова все более и более округлялись. Было очевидно, что тот и подумать не мог, что кто-то может говорить с премьер-министром в подобном тоне.
- К тому же, господин Ларго, - включился в разговор Григорий Михайлович. - Вы ведь не возражаете против того, что рабочие из вашего Всеобщего союза трудящихся берут в руки оружие и защищают республику? А строительство укреплений - это такой же элемент войны, как и боевые действия.
- И пусть лучше рабочие некоторое время поработают бесплатно, чем националисты захватят Мадрид, - подхватил идею Штерна Артузов. - Падение столицы нанесет такой удар по боевому духу ополченцев, что Франко захватит всю страну за пару месяцев, после чего всему профсоюзному движению в Испании придет конец!
- Господин Ларго, позвольте дать вам еще один совет, - произнес Штерн. - Вам, как опытному политическому и профсоюзному деятелю, стоит заниматься достижением единства между различными политическими силами, выступающими на стороне республики. Военное же дело оставьте профессионалам. Вы и так уже допустили множество ошибок.
- Какие же ошибки я допустил? - по лицу Ларго было видно, что он уязвлен словами Штерна.
- Если начистоту, то единственными вашими правильными поступками были отказ сдать Мадрид, как это предлагал генерал Торрадо, и своевременная эвакуация правительства из столицы, - ответил Штерн. - Но скажите, как можно было поручить отстаивать город Хунте Обороны Мадрида, созданной буквально накануне генерального наступления националистов и состоявшей из одного-единственного председателя?
- И почему на должность председателя Хунты был назначен генерал Хосе Миаха, который после поражения под Кордовой стал считаться слабым и нерешительным командиром? - добавил Артузов.
- Товарищ Артузов, вы меня в чем-то подозреваете? - уязвленно спросил Ларго.
- Пока на знаю, - тонко улыбнулся Артур Христианович. - Если из всего вышесказанного можно сделать вывод лишь о вашей неопытности в военном деле, то, как объяснить вашу телеграмму, посланную вами генералу Миахе. Он несколько раз писал вам о необходимости прислать подкрепление, но все, что вы ему ответили - это слова о том, что «Хунта пытается прикрыть свое поражение». Все это выглядит так, словно вы заранее смирились со сдачей Мадрида, а генерала Миаху назначили председателем Хунты только для того, чтобы было, на кого возложить вину за очередное поражение...
- А генерал Миаха, к слову сказать, оказался вовсе не таким бездарным, каким вы его считали, - добавил Штерн. - Пусть лично он и не блещет полководческими талантами, но он оказался достаточно умен, чтобы собрать вокруг себя сильную команду. А это, поверьте, уже немало!
Чем дальше Штерн и Артузов указывали Франсиско Ларго Кабальеро на его ошибки, тем сильнее тот багровел от возмущения. И в тот момент, когда премьер-министр, казалось, уже был готов взорваться, в разговор вступил Мануэль Асанья, до того молчавший и с довольным видом слушавший разговор.
- Господа, не будьте столь категоричны к господину Ларго, - произнес Асанья. - Он, как вы уже заметили, профсоюзный деятель и не имеет достаточного военного опыта. Но именно потому, что он профсоюзный деятель, он равно устраивает представителей всех партий и способен объединить их в единые вооруженные силы республики. Я уверен, что в дальнейшем он будет заниматься именно этим, оставив боевые действия нашим генералам и военным советникам. И, чтобы подтвердить свои слова делом, я предлагаю вывести Хунту Обороны Мадрида из подчинения Центрального фронта и предоставить ей полную свободу действий в вопросе обороны города. Думаю, получив самостоятельность, генерал Миаха сможет более эффективно взаимодействовать с советскими товарищами.
- Это... возможно, - согласился Ларго, бросив на президента неприязненный взгляд. - Вам же, товарищ Артузов, я хочу сказать, что ваши попытки обвинить меня в измене и готовности сдать националистам Мадрид не имеют под собой ни малейших оснований! Я действительно совершил множество ошибок, но все, что я делал, было направлено на защиту Республики и укрепление ее единства! Лучше бы вы с таким же упорством боролись с «Пятой колонной».
- Прошу прощения, господин Ларго, если мои слова прозвучали как обвинения в измене, - тонко, на грани издевки, улыбнулся Артузов. - Что же касается «Пятой колонны», то по имеющимся у меня в данный момент сведениям, некой единой силы, готовой выступить на стороне националистов, в Мадриде нет. Есть множество сторонников националистов, но все они представляют из себя либо одиночек, либо небольшие группы, никак не связанные между собой.
- Тогда почему они до сих пор на свободе? - удивился Ларго. - Вы должны немедленно арестовать всех подозреваемых в симпатиях к националистам!
- Массовыми репрессиями пусть генерал Франко занимается, а мы себе такого позволить не можем, - возразил Артузов, с лица которого разом исчезла улыбка. - Аресты без веских причин не только испортят отношение к нам со стороны мадридцев, но и спугнут самых опытных и опасных врагов республики.
- Ну, хорошо, - согласился, наконец, Ларго. - Действуйте, как хотите, главное - очистите город от этих предателей!
- Не сомневайтесь, товарищ Ларго, очистим, - спокойно кивнул Артузов. - Тут главное - не торопиться.
- Вот и хорошо, что мы обо всем договорились, - довольно улыбнулся Асанья, подводя итог встрече. - Я рад был познакомиться с вами, господа, и надеюсь, что с вашей помощью мы сумеем отстоять нашу республику!
Заверив президента Асанью в том, что они приложат все усилия к защите Испанской республики, члены советской делегации покинули дворец. Марсель Розенберг, которому предстояло остаться в Валенсии, поближе к правительству Испании, отправился обустраиваться на новом месте, а Штерн и Артузов засобирались обратно в Мадрид.
Несколько позже, когда они уже сидели в купе поезда и коротали обратную дорогу за бутылочкой хереса, Григорий Михайлович решил прояснить для себя некоторые вопросы касательно прошедших переговоров.
- Скажите, Артур Христианович, а почему вы так резко разговаривали с премьер-министром Ларго? - спросил Штерн. - Ваши слова, и правда, можно было трактовать, как обвинение в измене!
- На то есть две причины, - довольно улыбнулся Артузов, глядя на заходящее солнце сквозь бокал с вином. - Во-первых, товарищу Ларго стоило напомнить, что свои посты он занимает потому, что он является компромиссной фигурой, а отнюдь не потому, что он такой влиятельный и успешный политик. Так и вам, и мне будет легче с ним работать.
- А во-вторых? - заинтересовался Штерн.
- А, во-вторых, мне очень нужно было, чтобы суд над генералом Варелой и его казнь прошли именно в Мадриде. Заметьте, Григорий Михайлович, ни президент Асанья, ни премьер-министр Ларго даже не вспомнили о том, что Варела у нас в плену. А генерал Миаха, получив право самостоятельного принятия решений, теперь спокойно сможет организовать военный трибунал.
- Но зачем вам все это? - не понял Штерн.
- Весь мой опыт работы в контрразведке показывает, что бороться с подпольными подрывными организациями обычными методами - дело долгое и неэффективное. Лучше создать для них таких подпольщиков приманку, и они сами потянутся к нам.
