Подозреваете? – уточнил Витезслав.
– Нет, – я покачал головой.
Вампир погнал запись по второму кругу. Но на этот раз несчастный замороженный начальник был тоже посажен к компьютеру.
Кто это? – спрашивал Витезслав.
Жилец, – безучастно глядя в экран, отвечал начальник. – Первый корпус, шестнадцатый этаж...
Память у него была хорошая. Он назвал всех подозреваемых, разве что рабочего с кипой писем не опознал. Кроме Ласа, жильца с шестнадцатого этажа и старушки с одиннадцатого, письма отправляли два менеджера «Ассоли».
– Мы займемся мужчинами, – решил Витезслав. – Для начала. Вы проверьте старушку, Городецкий. Хорошо?
Я пожал плечами. Сотрудничество – сотрудничеством, но командовать собой я не позволю.
Тем более Темному. Вампиру.
– Вам это проще, – пояснил Витезслав. – Мне... трудно приближаться к старикам.
Признание было откровенным и неожиданным. Я что-то промычал и в уточнения вдаваться не стал.
Я чувствую в них то, чего лишен, – все же пояснил вампир – Смертность:
Завидно? – не удержался я.
Страшно, – Витезслав склонился над охранником, произнес: – Сейчас мы уйдем. Ты будешь спать пять минут и видеть красивые сны. Когда проснешься, забудешь о нашем визите. Будешь помнить только Антона... будешь очень хорошо к нему относиться. Если Антону понадобится – окажешь ему любую помощь.
Да незачем... – слабо запротестовал я.
Одно дело делаем, – напомнил вампир. – Я знаю, как тяжело работать под прикрытием. Прощайте.
Миг – и он исчез. Эдгар виновато улыбнулся – и вышел в дверь. Не дожидаясь пробуждения начальника, покинул кабинет и я.
Судьба, которой, по уверениям наших магов, не существовало, была ко мне благосклонна.
В холле «Ассоли» (не называть же это помещение подъездом!) я увидел ту самую старушку, к которой боялся подходить вампир. Она стояла у лифта и задумчиво смотрела на кнопки.
Я глянул сквозь Сумрак – и убедился, что старушка в полной растерянности, почти в панике. .Вышколенная охрана тут помочь не могла – внешне старушка пребывала в полной невозмутимости.
И я решительно направился к пожилой даме. Именно к «пожилой даме» – потому что никак не годилось здесь тихое, доброе, русское слово «старушка».
–Простите, могу я чем-нибудь вам помочь? – спросил я. Пожилая дама покосилась на меня. Без старческой подозрительности, скорее со смущением.
– Я забыла, где живу, – призналась она. – Вы не знаете?
–Одиннадцатый этаж, – сказал я. – Позволите вас проводить? Седые кудряшки, сквозь которые просвечивала тонкая розовая кожа, едва заметно качнулись.
– Восемьдесят лет, – сказала старушка. – Это я помню... тяжело это помнить. Но помню.
Я взял даму под руку и провел к лифту. Кто-то из охранников направился к нам, но моя престарелая спутница покачала головой:
– Господин меня проводит...
Господин проводил. Дверь свою пожилая дама опознала и даже радостно ускорила шаг. Квартира была не заперта, квартира была великолепно отремонтирована и обставлена, а в прихожей расхаживала энергичная девица лет двадцати и сокрушалась в трубку:
– Да, и внизу смотрела! Опять выскочила...
Наше появление привело девицу в восторг. Боюсь лишь, что и милая улыбка, и трогательная заботливость в первую очередь адресовались мне.
Молодые симпатичные девушки идут прислугой в такие дома не ради денег.
– Машенька, подай нам чаю, – прервала ее кудахтанье старушка. Наверное, она тоже иллюзий не питала. – В большую комнату.
Девица послушно ринулась на кухню, но все-таки улыбнулась еще раз и сказала в самое ухо, расчетливо коснувшись меня упругой грудью:
– Совсем плоха стала... Меня зовут Тамара.
Почему-то мне не захотелось представляться. Я прошел вслед за старушкой в «большую комнату». Ну очень большую. Со старой, сталинских времен мебелью и явными следами работы дорогого дизайнера. По стенам были развешаны черно-белые фотографии – вначале я тоже счел их деталями интерьера. А потом сообразил, что юная, ослепительно-красивая, белозубая девушка в летном шлеме – та самая дама.
– Фрицев бомбила, – скромно сказала дама, садясь за круглый стол, покрытый бордовой бархатной скатертью с кистями. – Вон, сам Калинин мне орден вручал...
В полном остолбенении я уселся напротив бывшей летчицы.
Такие, в лучшем случае, доживают свой век на старых государственных дачах или в огромных ветхих «сталинках». Ну никак не в элитном жилом комплексе! Она же бомбы на фашистов бросала, а не золотой запас из Рейхстага вывозила!
– Внук мне квартиру купил, – будто прочитав мои мысли, сказала старушка. – Большая квартира. Не помню тут ничего... все вроде родное, а не помню...
Я кивнул. Хороший внук, что говорить. Понятно, что перевести дорогую квартиру на орденоносную бабушку, а потом получить ее по наследству – очень правильный шаг. Но в любом случае, добрый поступок. Вот только прислугу надо было подбирать тщательнее. Не двадцатилетнюю девочку, озабоченную удачным капиталовложением своего молодого личика и хорошей фигурки, а пожилую крепкую санитарку...
Старушка задумчиво посмотрела в окно. Сказала: – Лучше бы мне в тех домах, маленьких... Привычней оно...
Но я уже не слушал. Я смотрел на стол, заваленный мятыми письмами с забавным штемпелем «адресат выбыл». И неудивительно. В качестве адресатов фигурировали и всесоюзный староста Калинин, и Генералиссимус Иосиф Сталин, и товарищ Хрущев, и даже «дорогой Леонид Ильич Брежнев».
Позднейших вождей память старушки, очевидно, не удерживала.
Не надо было никаких способностей Иного, чтобы понять, какое письмо старушка отправила три дня назад.
– Не могу без дела, – пожаловалась старушка, поймав мой взгляд. – Все прошу в школы меня отрядить, в училища летные... рассказать бы молодым, как мы жили...
Я все-таки посмотрел на нее сквозь Сумрак. И едва не вскрикнул.
Старая летчица была потенциальной Иной. Может, и невеликой силы, но совершенно явственной!
Вот только инициировать ее в таком возрасте... не представляю. В шестьдесят лет, в семьдесят... но в восемьдесят?
Да она же умрет от напряжения. Уйдет в Сумрак бесплотной безумной тенью...
Всех не проверишь. Даже в Москве, где так много дозорных.
И порой мы узнаем своих братьев и сестер слишком поздно...
Появилась девица Тамара – с подносом, заставленным вазочками с печеньем и конфетами, чайником, красивыми старинными чашками. Беззвучно поставила вазочки на стол.
А старушка уже дремала, по-прежнему прямо и крепко держась на стуле.
Я тихонько встал, кивнул Тамаре:
– Пойду. Вы приглядывайте повнимательнее, она ведь забывает, где живет.
– Да я с нее глаз не спускаю! – хлопая ресницами, ответила Тамара. – Что вы, что вы...
Я проверил и ее. Никаких способностей Иной. Обычная молодая женщина. Даже по-своему добрая.
– Письма часто пишет? – спросил я и чуть-чуть улыбнулся. Приняв улыбку за разрешение, Тамара заулыбалась:
– Все время! И Сталину, и Брежневу... вот умора, правда? Спорить я не стал.
Из всех кафе и ресторанов, которыми «Ассоль» была напичкана, работало лишь кафе в супермаркете. Очень милое кафе – вторым ярусом нависающее над кассовыми аппаратами. С прекрасным обзором всего торгового зала. Наверное, хорошо тут пить кофе перед приятной прогулкой за покупками, намечая маршрут «шопинга». Вот ведь ужасное слово, чудовищный англицизм, а въелось в русский язык, будто клещ в беззащитную добычу!
Там я и пообедал, стараясь не ужасаться ценам. Потом взял двойной эспрессо, купил пачку сигарет – которые курю совсем нечасто, и попытался представить себя детективом.
Кто отправил письмо?
Иной-предатель или человек – клиент Иного?
Вроде бы им обоим это не нужно. Ну совершенно невыгодно! А версия со сторонним человеком, пытающимся предотвратить инициацию, слишком уж мелодраматична.
Думай, голова, думай! И не такие запутанные ситуации случались. Есть предатель-Иной. Есть его клиент. Письмо отправлено в Дозоры и Инквизицию. Значит, скорее всего, письмо отправил Иной. Сильный, умный, знающий Иной.
Тогда вопрос – зачем?
Пожалуй, ответ был. Для того, чтобы не осуществлять эту самую «инициацию». Для того, чтобы выдать в наши руки клиента и не выполнять обещания.
Значит, тут вопрос не в деньгах. Каким-то непонятным образом неведомый «клиент» получил власть над Иным. Власть страшную, абсолютную, позволяющую требовать чего угодно. Признаться, что человек получил над ним такую власть, Иной не может. И делает ход конем...
Так-так-так!
Я закурил сигарету, отхлебнул кофе. По-барски развалился в мягком кресле.
Что-то начинает вырисовываться. Каким образом Иной может попасть в рабство к человеку? К обычному человеку, пусть даже богатому, влиятельному, умному...
Вариант был только один, и он мне чрезвычайно не нравился. Наш таинственный Иной-предатель мог оказаться в ситуации золотой рыбки из сказки. Дать человеку честное слово исполнить любое желание. Рыбка ведь тоже не ожидала, что сбрендившая старуха (кстати, о старухе – надо сообщить Гесеру, что я обнаружил потенциальную Иную) захочет стать Владычицей Морскою.
