Я оглянулась и поразилась внимательному пристальному взгляду несущего наперевес свою алебарду мужчины. Из этой позиции он мог бы без замаха, невозможного в узком коридоре, снести кому-то голову. Например, мне.
На выходе меня встретили пикейщики, остриями вперед. Я насмешливо прищурилась.
Вряд ли вы, мальчики смогли бы остановить нечто из Степи…
- Отставить, - раздалось сзади спокойное. И мальчишки смиренно опустили оружие, чуть смущенно встав у стены с пристроенной к ней караульней. Старшина приставил к стене свое оружие, и обратился ко мне, сложив на груди руки:
- Что это вы, на ночь глядя?
- Так получилось… - руки мои спокойно лежали на луке седла. Я не спешивалась.
И вообще старалась не делать лишних движений. Имеется хороший обычай размещать дежурных арбалетчиков в надвратной башне. Причем караул смотрит не только в степь, но и в город. И они по большей части подозрительные и нервные типы.
- А гильдейский знак, будьте любезны, - продолжал положенную процедуру старшина, невозмутимо глядя на меня прищуренными глазами.
Хмыкнув, продемонстрировала приколотый за отворотом рубашки знак.
- Ну что же, Эрнани из Гильдии Актеров, есть ли у вас подорожная?
Я отрицательно мотнула головой.
- Так и запишем… - он кивнул настороженному пареньку - писарю. - Без подорожной. Цель прибытия?
- Дальнейшее убытие, - недовольно буркнула я.
- Угм, - оценил шутку старшина, - проездом, значит. Хорошо, с вас, госпожа, серебрушка.
Я невольно расширила глаза. Ничего себе, подорожание. Заметив мое удивление, стражник хмыкнул и пояснил:
- Специальным указом светлейшего князя разрешено пускать в стены города путников без документов и подорожных за соответствующую оплату… определяемую моментом прибытия. И прочими условиями.
Вот вымогатели, узаконили взятки! Скривившись, вытащила из кошелька одну из последних мелких серебряных монет и щелчком отправила в руки старшины. Тот, ловко поймав ее, надкусил и повелительно кивнул:
- Вы свободны, мастер, и не задерживайтесь надолго в нашем городе…
Больно надо! Пришпорив задумчивую лошадку, повернула к ближайшему переулку.
- Кстати, - донеслось сзади, - почему о вашем приближении не доложила стража с башни?
Я обернулась в седле. Смерила задумчивым взглядом стражников, караулку из выщербленного серого камня, ржавую решетку ворот.
- Потому, старшина, что я пришла с севера, - ответила спокойно и назидательно, и свернула за угол, еще заметив удивленно вытянувшиеся лица стражников. ли* - мера длины. Примерно 0.4 м.
***Регар Данварра задумчиво смотрел вслед поздней гостье. Он был готов поклясться всеми известными богами, что к водянисто - серым глазам и молочно - белой коже актрисы прилагаются светло - пепельные волосы и мерзкий характер. Кровница, чтоб ее… Солнце окончательно скрылось за горизонтом, в меркнувшем свете дня старшина приказал запирать калитку. Смена караула ожидалась через пару часов.
- Старшина, почему же вы пропустили в город эту? - в голосе писаренка слышалось искреннее недоумение. - Поступил ведь приказ задерживать всякого подозрительного…
- Задержишь такую! - фыркнул старшина. - И по какому поводу?
- Так ведь приказ… и подорожная…
- Малыш, таких типов без подорожной в день бывает половина. И потом, сказала она правду, уж это я отличить умею, - довольно усмехнулся Регар, рассевшись в караулке, - при первой же возможности она отправится дальше.
- И все равно… - упрямился молодой писарь.
- Э, да ты, вижу я, ничего не знаешь о хальдах? Скажу тебе, не стоит с ними связываться, особенно с теми, кому так припекло, что они путь напрямую через Степь сократить решили… целее будешь. Знаешь, какие они нервные?
- Дядька Регар, расскажи… - подтянулись остальные стражники.
- Эх, молодость, - только вздохнул он.
Старшина Данварра служил на восточных воротах десять лет и успешно, а потому, что и сам на четверть был хальдом и кожей чувствовал надвигающиеся неприятности.
Проехавшая в эти ворота мастер составляла такой запутанный клубок… змей, что даже бывалый страж почел за лучшее отправить ее подальше. Не хотелось нарываться на ссору с участием хальда, хальда и… богов.
***Я медленно пробиралась по узким улицам к портовым кварталам. Восточные ворота выбраны были мною еще потому, что от них ближе к порту. К порту контрабандистов и пиратов, чей промысел практически узаконен корсарскими патентами свободного города. И путь этот ведет через обитель бедноты, избегая дворцов, парков высокородной публики и особнячков - крепостей успешных купцов, которые теснились вокруг резиденции светлого князя - наместника и набережной с официальными причалами. Наместник, светлый князь, кстати, из хейхольтской знати. Потому что город официально принадлежит лежащему за проливом королевству. И именно король Хейхольта назначает их сюда. Чаще всего, в наказание. Уже десять лет над городом успешно властвует род Рыси, сосланный сюда за вольность и гордость, и вовсе не рвется обратно, за пролив.
Город ничуть не изменился. Все те же мрачные узкие улочки с нависающими верхними этажами. Сточные канавы и колодцы, забранные прочными решетками. Редкие фонари, смердящие рыбой, освещали темные влажные стены и толстые ставни на всех окнах, уже плотно закрытые. Над головой нависали тряпки, растянутые на веревках поперек улицы. Иногда приходилось пригибаться, чтобы мерзкое, похожее на плетение неумелого паука тряпье не коснулось лица. Редкие прохожие, морща носы, спешили по середине улицы, желая оказаться в безопасном и уютном доме раньше, чем померкнет последний луч света. А в подворотнях уже копошились обитатели ночных улиц - нищие и воры, убийцы и проститутки, отверженные и изгнанные. Или кто похуже…
Равнодушно скользя взглядом по лицам встречных прохожих, видела бледную нездоровую кожу, потухшие глаза, угнетенные проблемами души. Лоточник с полупустым лотком спешит домой, парочка рисковых бретеров, прикрывшись широкими шляпами, поджидают случайную жертву. Лошадь все замедляла и замедляла ход. Мы посторонились, пропуская богато изукрашенный паланкин. Среди шелковых, шитых серебром занавесей, мелькнула изящная рука. И куда это так спешит леди из рода Рыси? На кожаных безрукавках пропотевших, беспрестанно озирающихся носильщиков, была вытеснена именно голова рыси, символ наместника. Не то это место, где ожидаешь встретить молодую Рысь из Дворца. Да без охраны! Тайны, тайны… напряжение последних дней начало рассеиваться, взамен принося давящую усталость и головную боль.
Тошнотворный запах сточных вод начал постепенно сменяться солеными портовыми ароматами. С моря подул свежий ветер, а на небе начала проявляться россыпь серебристых звезд. Что небу и древнему, уходящему глубоко под землю городу пятнадцать лет? А вот с "Кошкиным подворьем" годы обошлись не лучшим образом. В год, когда, осиротев после большой резни, я напросилась в труппу странствующих актеров, эта таверна была гостеприимным и популярным местом, особенно для матросов. Веселье часто выхлестывалось из большого дымного зала под свежепобеленные стены трехэтажного здания, и широкую вывеску над входом, с жирным, наглым котом, нарисованным бродягой - художником, не раз сшибали разошедшиеся пираты.
Сейчас, в сгущающейся темноте, облезлые и поблекшие стены, тусклые огни в окнах первого этажа, нависающая крыша будто бы съежившегося под бременем прошедших лет дома, делали его похожим на зловещий притон, которыми так любят пугать детей. По-хорошему, надо убираться отсюда, да поискать что-нибудь более безопасное. Но усталость все сильнее наваливалась на плечи, пригибая к земле, не давая поднять голову и распрямить спину. Донесшиеся из приоткрытой двери запахи решили вопрос. Под ворчание пустого желудка я проехала во двор через лишенные створок ворота. В конце концов, что может случиться за одну ночь?
Завтра с утра отправлюсь на пассажирские причалы, которые всего в двух кварталах отсюда. И прости прощай, Степь и глупый король Херон. Завтра Эрнани д'Эгуарра, мастер гильдии актеров из труппы Мелмора, исчезнет навсегда…
На мой окрик из темного проема покосившейся конюшни выглянула встрепанная голова.
Светловолосый, измазанный до невозможности сажей мальчишка принял из моих рук поводья и медную монетку с вытертым до неузнаваемости клеймом.
- Напоить, накормить и почистить! - безапелляционно заявила я, с тяжелым вздохом водружая на плечо седельные сумки и потертые ножны.
Наградив подозрительным взглядом оборвыша, уводящего в темное нутро косящее пугливо карим глазом животное, тяжкой поступью двинулась через двор. Здесь и оставлю лошадку, барышника некогда искать. Темные двери легко распахнулись от толчка, в нос шибануло умопомрачительными запахами. Три потертые ступеньки по-прежнему вели вниз, в полуподвальное помещение, бывшее когда-то древним пиршественным залом. На стенах еще сохранились росписи тех времен, когда только ладьи морских хальдов бороздили эти моря. Большой зал, уставленный грубыми крепкими столами и скамьями, был практически пуст. Под потолком качались неизменные масляные лампы, освещая грязный пол, закопченные стены, длинную стойку напротив входа и двери по ее краям, ведущие вглубь дома и на кухни. Не таким мрачным я запомнила этот зал, но ладно.
